Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

О праздниках, не всегда веселых,
памятных событиях, датах и именах

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 20 июл 2015, 13:40

Узи и "узи"
История одного автомата и его создателя

Изображение
Узиэль Галь. В его правой руке "узи", в левой — германский MP-40.

Про автомат "Узи" тут уже писалось.
Вы, конечно же, видели этот короткоствольный автомат в голливудских боевиках, да и не только в голливудских. Он возникает в кадрах сотен фильмов в качестве "любимой игрушки" бойцов спецназа, телохранителей президентов и американских гангстеров.

По своей всемирной известности автомат "узи" уступает разве что российскому "калашникову", и потому о создателе этого легендарного оружия стоит рассказать более подробно. Тем более что для этого есть повод: в этом году исполнилось 60 лет со дня официального рождения автомата "узи". На самом деле его история началась гораздо раньше…

Будущий великий израильский оружейник Узи (Узиэль) Галь родился в 1923 году в Германии. Тогда его звали Готтард Гласс.

Отец Готтарда, Эрих Гласс, в Первую мировую войну был призван в пехоту, но затем переквалифицировался в боевые летчики и фотографы, став одним из пионеров разведывательной аэрофотосъемки. Незадолго до окончания войны Эрих Гласс получил ранение, был демобилизован и, оказавшись "на гражданке", начал рисовать, в основном, восстанавливая на бумаге по памяти то, что ему довелось пережить на фронте.

Вскоре он стал известным в Германии художником-иллюстратором, а так как чаще всего ему доводилось иллюстрировать книги по истории войн и исторические романы, он вдобавок стал страстным коллекционером оружия всех времен и народов.

Таким образом, маленький Готтард рос в доме, стены которого были увешаны и уставлены мечами, шпагами, луками, арбалетами, ружьями и т.п.

Увлечение отца передалось сыну. Уже в детстве Готтард часто помогал Эриху привести в порядок купленный по случаю очередной экземпляр коллекции. Вместе они разбирали, чистили и собирали различные виды оружия, вникая одновременно в их устройство. Не раз отец и сын испытывали новое приобретение на практике в каком-нибудь безлюдном месте. Впоследствии Узи Галь вспоминал, что в 10 лет он мастерски стрелял из лука, когда-то принадлежавшего средневековому немецкому лучнику.

В 1933 году, незадолго до прихода нацистов к власти, Гласс-старший неожиданно бросил семью и ушел к другой женщине, а вскоре эмигрировал в находившуюся под британским мандатом Палестину. Здесь он поселился в кибуце Ягур, изменил свое имя на Ури и стал обучать еврейских подпольщиков методам разведывательной фотосъемки арабских деревень и различных британских объектов.

Готтарда в те годы воспитывали его мать Мила и ее подруга Ита. Вероятнее всего, его постигла бы участь сотен тысяч других немецких евреев, но судьба распорядилась иначе. Готтард Гласс оказался в числе тех нескольких сотен еврейских подростков, которые попали на лето в еврейский лагерь в Лондоне. Когда стало ясно, что возвращаться в Германию опасно, подростков сумели переправить в Палестину.

Готтард поселился в доме отца в кибуце и вскоре вернулся к любимому занятию — на пару с приятелем стал собирать теперь уже отдельную от отцовской коллекцию оружия, добывая его, где только можно. Так, узнав, что у их школьного учителя имеется пистолет "беретта", подростки выменяли его на цейсовский армейский бинокль, стоивший в те годы куда дороже пистолета.

В это же время он вступает в ряды полуподпольной организации "Хагана", а затем в ее ударные отряды ПАЛМАХ, которым в недалеком будущем предстояло стать основой ЦАХАЛа. Тогда же он меняет имя и становится Узиэлем, коротко — Узи. Галем вместо Гласса он станет позже, в начале 1950-х.

Командиры ПАЛМАХа сразу же обратили внимание на подростка, прекрасно разбирающегося во всех видах оружия, и назначили его ответственным за разбросанные по всей Палестине тайные арсеналы еврейского подполья.

Но Узи Галь не только следит за исправностью оружия организации, он буквально одержим идеей создания новых видов вооружений. Для начала в 1938 году он создает автомат-арбалет, способный выпускать стрелы очередями, а вслед за этим начинает обдумывать идею новой автоматической винтовки. Время от времени он пробирается в слесарную мастерскую кибуца и вытачивает там различные детали своего будущего детища. Однажды за этим занятием его застал кто-то из взрослых и отодрал за уши. Что, впрочем, отнюдь не охладило пыл юного изобретателя.

В 1943 году Узи Галю исполняется 20 лет, и мечта создать новый автомат для бойцов ПАЛМАХа приобретает у него почти навязчивый характер. Это было тем более важно, что основным и почти единственным оружием бойцов еврейских отрядов самообороны была тогда английская винтовка "стэн", крайне неудобная в обращении, с прицельной дальностью стрельбы всего 100 метров, с низкой скорострельностью, вдобавок ее постоянно заедало.

Узи Галь вновь и вновь выстраивал на бумаге, а затем вытачивал в мастерской различные детали будущего автомата, мастерил опытные образцы и опробовал их в тире, но результаты его совершенно не устраивали. Однажды он был задержан английским патрулем, и при обыске у него в сумке нашли детали одного из неудачных образцов. Что именно оказалось в их руках, англичане так и не поняли, но то, что речь идет о комплектующих деталях оружия, сомнений у них не вызывало… Узи Галь был приговорен к 7 годам тюремного заключения. Отбывал он наказание в знаменитой военной тюрьме в Акко — бывшем замке крестоносцев, и использовал это время, чтобы заочно получить диплом инженера-механика.

До конца назначенного ему срока Узи не досидел — в мае 1948 года было создано Государство Израиль, а сразу же арабский мир объявил ему войну. Выйдя на свободу, Узиэль тут же оказался на фронте и участвовал в ожесточенных боях за Галилею.

Летом 1949 года, сразу после окончания войны, Узи поступает на офицерские курсы и сразу же принимается за старое — начинает конструировать новый автомат, который по своим характеристикам должен был превосходить все известные ему образцы этого вида оружия. Надо было спешить — Узи знал, что в июне 1949 года генштаб создал специальную комиссию по выбору нового стрелкового оружия для армии. К тому моменту все понимали, что от устаревших, осточертевших всем "стэнов" надо избавляться. Вопрос заключался лишь в том, чем их заменить.

К осени 1949 года Узи Галю удается создать первый более-менее устраивающий его образец. В основу своего детища он, как считается, положил чешскую винтовку М-23/25, значительно усовершенствовав ее. Другие историки оружия считают, что сходство с М-23/25 случайно, и молодой израильтянин додумался до всего сам.

20 октября Галь направляет командиру курсов Меиру Зроа письмо аж на 30 тетрадных страницах, где подробно описывает конструкцию своего автомата, указывает его тактико-технические характеристики и предлагает, если командира это заинтересует, ознакомиться с опытным образцом.

В сущности, 20 октября 1949 года и есть дата рождения автомата "узи", хотя официально это произошло на 5 лет позже.

Зроа не просто заинтересовался — он загорелся, а когда опробовал в действии созданный курсантом Галем автомат, то загорелся еще больше и немедленно направил письмо в генштаб. В письме было всего несколько строчек:
Тема для обсуждения: новая автоматическая винтовка.
Посылаю вам образец автомата, созданный военнослужащим номер 120946, сержантом (курсантом) Узиэлем Глассом.
Я проверил автомат лично и пришел к следующим выводам:
Оружие это необычайно удобное при пользовании (отлично лежит в руках).
Скорострельность превышает все виды знакомого мне оружия.
У этого автомата высокая точность стрельбы.
Я не нашел в автомате недостатков, за исключением плохо продуманной системы охлаждения ствола.

К тому времени члены комиссии сошлись во мнении, что с учетом изменчивого отношения всех стран мира к еврейскому государству следует не закупать оружие на стороне, а наладить его производство в Израиле на основе собственных разработок, чтобы ни от кого в этой области не зависеть.

После этого на рассмотрении комиссии остались два автомата — К-12 ("хамед"), созданный при научном подразделении ЦАХАЛа группой инженеров под руководством Хаима Кара, и автомат, изготовленный курсантом Узи Галем по собственной инициативе. Недолго думая, этот автомат решили условно назвать по имени создателя — "узи". Разумеется, никто и думать не думал, что это имя навсегда закрепится за этим оружием и созданными на его основе автоматами и пистолетами.

26 октября 1950 года комиссия провела испытательные стрельбы двух новых автоматов. Вместе с ними для получения объективных данных в стрельбах участвовали "стэн", немецкий "шмайсер" и итальянская "беретта".

С одной стороны, результаты стрельбы оказались однозначны: оба израильских опытных образца показали лучшие результаты, чем их зарубежные конкуренты. С другой, результаты, показанные К-12 и "узи" были близки — у них оказались схожие достоинства и недостатки.

Вопрос о том, какой именно из этих двух автоматов должен быть поставлен на вооружение армии, решался голосованием. Один из членов комиссии, И. Харари, высказался в пользу К-12. Остальные — И. Рабин, И. Левкин, Д. Даган — отдали предпочтение "узи". Но следует признать, что решающим фактором в решении комиссии стали экономические соображения: себестоимость производства "узи" была оценена в 14 израильских лир, что было на 3 лиры дешевле, чем себестоимость К-12.

Однако любой конструктор знает, что от опытного образца до массового производства дистанция огромного размера. Узиэль Гласс, уже ставший к тому времени Галем, был переведен на работу в концерн "Оборонная промышленность Израиля" и вместе с группой приданных ему инженеров приступил к налаживанию производства нового вида автоматов. В 1952 году была выпущена первая партия из 100 автоматов, и результаты ее апробирования вызвали разочарование у всех, включая самого Галя. Пожалуй, его в первую очередь. В ЦАХАЛе стали сначала шепотом, а затем все громче говорить, что выбор "узи" был ошибкой и ставить его на вооружение всей армии не стоит, возможно, его вообще надо снять с производства.

Но нашлись у нового автомата и защитники. Работа была продолжена, недостатки опытной партии устранены, и в 1954 году в израильских газетах впервые появилась информация о том, что скоро армия представит гражданам страны и всему миру автомат отечественного производства.

В том же году было решено произвести 5 тыс. автоматов новой модели, и наконец встал вопрос об официальном названии нового вида оружия. Поначалу его предложили назвать "ами". Само по себе в переводе на русский это слово означает "мой народ", и вместе с тем является аббревиатурой ивритских слов "Узи, мединат Исраэль" — "Узи, Государство Израиль". Однако в итоге после споров решили, по примеру автомата Калашникова, официально закрепить за новым оружием рабочее название, данное в честь его создателя, — "узи". Сам Узи Галь, согласно легенде, категорически возражал против того чтобы автомат носил его имя.

Поначалу новые автоматы поступили в боевое пехотное подразделение НАХАЛь, там они отлично зарекомендовали себя на учениях и получили хорошие отзывы и рядовых бойцов, и командиров.

Но в бою "узи" были впервые опробованы не пехотинцами, а воздушными десантниками. Произошло это 28 февраля 1955 года в ходе операции "Черная стрела", в которой десантникам поручили уничтожить группу проникших на территорию страны террористов.

"В 1955 году нашим основным оружием все еще оставался "стэн", — вспоминал командир роты десантников, полковник запаса Цури Саги (Шенкин). — На каждый взвод была еще чешская автоматическая винтовка и американский пулемет "брэн". "Стэн" был крайне проблемным оружием — не очень точным, вдобавок его постоянно заедало. Да и "брэн" на самом деле хорошим оружием не назовешь. От безвыходности мы окольными путями добывали каждый для себя не предусмотренное уставом оружие — прежде всего немецкие "шмайсеры". Они были лучше, но тоже не фонтан. Затем появился "узи", и все кардинальным образом изменилось. Он был необычайно удобен в обращении, его было очень легко перезаряжать, а скорость смены магазина в бою решает многое, иногда всё. Словом, у него была масса преимуществ, но один недостаток: при сборке надо было внимательно следить, чтобы все части были пригнаны, как надо, а иногда для такой подгонки надо было применить силу, иначе автомат не стрелял".

Небольшой размер, большая прицельная дальность, высокая скорострельность, сохранение боеспособности в любых условиях благодаря специальным карманам для отвода загрязнений, все это были лишь одни из многих преимуществ автомата, созданного Узи Галем.

И наконец произошло главное: 27 апреля 1955 года, после кровопролитного боя на синайском перевале Митле, военная цензура Израиля разрешила опубликовать в газетах фотографии израильских бойцов, держащих в руках до того засекреченные автоматы нового образца. 27 апреля и считается официальным днем рождения "узи". С этого дня началось его победное и, увы, кровавое шествие по миру.

***

В 1956 году на проходившем в Голландии международном конкурсе различных видов стрелкового оружия "узи" занял первое место, набрав 1529 очков из 1900 возможных. Фотографии израильских солдат, стреляющих из "узи" в самых разных положениях и с легкостью производящих различные манипуляции с этим автоматом, обошли все военные издания мира.

В 1958 году Узи Галь за разработку этого автомата был удостоен одной из самых престижных наград страны — премии министерства обороны. Размер премии составил 1 тысячу лир. Тогда за эти деньги можно было купить небольшую квартиру, правда, не в центре, а где-нибудь на периферии.

В течение короткого времени "узи" стал не только основным оружием израильской армии, но и одной из важнейших статей израильского экспорта. Десятки государств закупали его для своих спецназов и бойцов охраны важнейших государственных объектов.

Первая сделка по продаже партии "узи" была заключена в 1956 году с голландцами — они тогда очень впечатлились израильским автоматом. Затем последовали сделки с немцами и австрийцами. Все это сохранялось в глубочайшей тайне, так как после Второй мировой войны прошло еще не так много времени, боль Холокоста жила в сердце каждого еврея, и в правительстве Израиля понимали, как может быть воспринята народом информация о том, что немцы и австрийцы пользуются оружием, сделанным еврейскими руками. А ведь в 1961 году, как раз в то самое время, когда в Израиле шел суд над Адольфом Эйхманом, Израиль поставил Германии 3500 "узи". Всего же с момента создания до продажи права на производство различных видов оружия системы "узи" получастной компании в 2005 году было произведено 10 млн автоматов, что принесло Израилю 2,5 млрд долларов, не считая "бартерной сделки" с Бельгией, в рамках которой эта страна получила право производить на своей территории полный аналог "узи", в обмен предоставив Израилю такое же право на производство своих пулеметов МАГ.

Думается, читателю любопытно было бы узнать, какая часть из этой суммы досталась создателю шедевра военной техники Узи Галю. Правильный ответ: никакая. Ни лиры, ни шекеля, ни цента. Кроме полученной им премии в размере тысячи лир, никаких других вознаграждений и отчислений с продаж Галь никогда не получал. Большую часть жизни он прожил на зарплату инженера концерна "Оборонная промышленность". Конечно, он не бедствовал, но богатым человеком никогда не был. Когда в одном из интервью у него спросили, не пробовал ли он отсудить причитающиеся ему как изобретателю деньги, Галь с удивлением посмотрел на журналиста и спросил:

— Какие деньги?! Я создал автомат, когда служил в армии, как все остальные граждане страны. Я делал свое дело. Что, повару армейской кухни следует всю жизнь отчислять деньги за те блюда, которые он сварил на этой кухне?!

А тем временем "узи" весьма успешно использовали в самых разных горячих точках мира. Им пользовались американцы во Вьетнаме, англичане на Фольклендах, обе конфликтующие стороны в действиях португальцев в Анголе, в гражданской войне в Шри-Ланке, Сомали и т.д. Израилю все чаще стали предъявлять претензии, что "узи" нередко попадает в руки тех сил, которые, мягко выражаясь, вряд ли можно назвать добрыми и светлыми, и это отнюдь не делает чести еврейскому государству.

Израильская оборонная промышленность тем временем, как бы в ответ на эти обвинения, создала "гражданский" полуавтоматический вариант "узи", который, согласно американским критериям, можно было свободно продавать в оружейных магазинах. Но американские умельцы очень быстро придумали, как возвращать "узи" в автоматический режим, и с этого момента он стал излюбленным видом оружия мафиозных группировок США и Италии.

После Войны Судного дня 1973 года военные круги Израиля заговорили о том, что "узи" неэффективно проявил себя в оборонительных боях. Да и вообще пришло, дескать, время заменить его. В качестве альтернативы было предложено взять на вооружение либо автомат Калашникова, либо американскую автоматическую винтовку М-16.

Пока шли эти споры, Узи Галь представил свое новое детище — винтовку "Галь". Одновременно его бывший друг и подчиненный Исраэль Галиль, создавший после ухода от Галя свою лабораторию-мастерскую, представил разработанную им автоматическую винтовку "Галиль". Ситуация 1949 года повторилась, но на этот раз Узи Галь проиграл: к производству была утверждена "Галиль", а не "Галь".

Правда, в 1975 году государственный контролер Израиля опубликовал отчет, в котором выразил сомнение в целесообразности этого выбора, указал, что Исраэль Галиль слишком агрессивно проталкивал свое детище через комиссию, а "Галь" по целому ряду показателей лучше "Галиля", но ничего сделать уже было нельзя.

В 1981 году Галь предложил следующую новинку — "мини-узи". Он представлял собой обычную модель, уменьшенную на 27%. Этот автомат любой телохранитель легко мог спрятать под пиджаком, что они и стали делать. Именно "мини-узи" пользовались телохранители Рональда Рейгана, когда на него было совершено покушение.

К тому времени Узиэль Галь почувствовал, что устал и пора уходить на покой. Выйдя в отставку, он в 1986 году вместе с отставным подполковником Ицхаком Якоби разработал новый пистолет, который назвал "узи-201″. Но тут выяснилось, что бренд "узи" считается собственностью государства. Концерн "Оборонная промышленность" подал против Узи Галя иск с требованием запретить ему заниматься разработкой новых видов стрелкового оружия и использовать в его названии слово "узи".

Требование запретить великому оружейнику заниматься любимым делом суд, разумеется, отверг, но вот брендом "узи" пользоваться запретил. Таким образом, в итоге у Галя отняли даже имя.

В сентябре 2002 года Узи Галь скончался. Спустя еще год автомат, носящий его имя, был фактически снят с вооружения израильской армии после нескольких случаев ранения новобранцев из-за произведенных из него непроизвольных выстрелов.

Но история "узи" на этом не закончилась. Если в 1987 году на оружейном рынке появился "микро-узи", то в 2010 году его улучшенная модель "узи-про" — идеальное оружие для телохранителей, охранников и… все тех же гангстеров.

Так что прощаться с "узи" рановато. Скорее наоборот: человечество с ним еще не раз встретится. При разных обстоятельствах. В различных горячих точках планеты. На руках как у "хороших", так и у "плохих" парней. Потому что у автомата не спрашивают, кому он хочет служить, а кому — нет.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 24 июл 2015, 20:22

Яков Зельдович - засекреченный герой

Изображение

Напротив Института Физики в Минске стоит довольно скучный бюст с надписью на постаменте «Яков Борисович Зельдович». И всё. Но у этого обычного памятника есть довольно необычная история.

Яков Борисович Зельдович родился в Минске, но родители почти сразу же увезли будущего физика в Петроград — так в 1914 году назывался город на Неве. Там он защитил сначала кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию. При этом университетского диплома Зельдович не получил вовсе. Зато получил трех Героев Социалистического труда! По советским законам уже после второй «золотой звезды» ему нужно было ставить памятник на родине. То есть в Минске. Вот здесь-то, собственно, и начинается «необычная история».

Памятник Зельдовичу ставить никто не хотел. Пока он жил в засекреченом городе «Арзамас-16», это объясняли тематикой работ. Потом намекали на дружбу с опальным Сахаровым. Дальше вдруг вспомнили об отсутствии высшего образования. Ну, и наконец, кто-то отыскал информацию, что Яков Борисович и вообще был рожден не Минске, а в вагоне поезда, двигавшегося в наш город из Варшавы.

— Вот пускай на железной дороге и возводит свои монументы, — радостно решили белорусские ученые. — Там его родина!

То есть, поводов не ставить памятник было множество, а причина — одна: в Белоруссии хватало собственных евреев, чтобы еще питерских увековечивать! Академия наук БССР стояла насмерть. Сам Машеров пытался надавить на тогдашнего президента академии Борисевича: мол, надо бы поставить… Но безуспешно. Академики во главе с Николаем Александровичем указывали Петру Мироновичу на то, что Яков Борисович недостоин не только памятника («ведь пионеры цветы возлагать будут!»), но и вообще упоминания в качестве положительного примера.

В каком-то смысле были белорусские ученые правы. Если и мог Зельдович служить примером, то лишь крайней степени легкомыслия. Будучи знаменитым физиком и уже немолодым человеком, он, как заправский рокер (так в те времена называли байкеров), лихо гонял на видавшем виды «харлее» с красавицами за спиной. К прекрасному полу создатель разнообразного оружия был очевидно неравнодушен. Между тем жизнь в «Арзамасе-16» била ключом. Яков Зельдович носился по секретному городу на мотоцикле, чтобы ветер бил в лицо. Несмотря на то, что у него была своя «Победа» (подарок товарища Сталина) и «Волга» (подарок советского правительства). Он всегда был молодым. Увлекался женщинами, ибо как никто ценил женскую красоту и обаяние. Несмотря на то, что у него в Москве была семья, он вдруг влюбился в машинистку, которая напечатала ему эротический рассказ Алексея Толстого. Потом у него начался роман с расконвоированной заключенной, которая сидела за «длинный язык». Это была московская художница и архитектор Шурочка Ширяева. Она расписывала в «Арзамасе-16» театр, стены и потолки в домах чекистских надсмотрщиков. И Яков забрал ее к себе в «членохранилище» - так назывались коттеджи, в которых жили действительные члены и члены-корреспонденты Академии наук. Но чекисты арестовали Ширяеву и выдворили ее на вечное поселение в Магадан, где она в квартире, на полу которой был лёд, родила дочь Зельдовича...

От разных женщин у Зельдовича было пятеро детей. И всех их он содержал и мечтал о том, чтобы собрать их вместе. Об этом написал в своих мемуарах Андрей Дмитриевич Сахаров.
Да и не скрывал он этой своей слабости! Именно из-за нее на банкете по поводу избрания академиком друзья подарили Зельдовичу специальную черную шапочку, на которой написали «Академия наук СССР», а к ней впридачу — нарядные плавки с надписью… «Действительный член». И вот ведь что интересно, не обиделся новоявленный академик, хохотал громче всех и откликнулся шуткой: «Жаль, что в действительные члены выбирают тогда, когда член становится недействительным»! Ну разве мог такой человек думать о каком-то там памятнике? Он и не думал, и разговоры об увековеченье на время утихли.

Так бы и остался Яков Борисович без положенного ему гранита, если бы не цепь совпадений. К середине 70-х у президента АН БССР Борисевича возникло настоятельное желание стать академиком союзного значения. Надо заметить, что всё остальное — награды, премии, депутатство — у него уже было. Невзятым оставался лишь главный храм науки. Но московские научные снобы были категорически против. Дело дошло до того, что в столицу отправили гонца — договариваться и устранять препоны. Тут-то и напомнили минским коллегам о памятнике Зельдовичу. И надо ж такому случиться, те как-то сразу поняли, что злополучный памятник городу жизненно необходим! В результате в 1978 году, как раз к 55-летию Борисевича, напротив института физики, где трудился президент академии наук БССР, вырос бюст Якова Борисовича. Был он, правда, мало похож на живого Зельдовича — ни тебе девушек за спиной, ни мотоцикла! И «геройских звезд» на груди было почему-то две, а не имевшихся три. Но какой-никакой, а памятник!

Изображение

- Товарищ айсберг что-то не весь на поверхности, - спросил я у приятеля, работавшего в этом институте. - Он, видимо имеет отношение к вашей работе?

- Он ко всему имеет отношение, но ты этим делом не интересуйся, а то заинтересуются тобой. Тебе это надо? Положено по статусу устанавливать бюсты дважды героям, а он - трижды. И совершенно засекреченный, - просветил меня друг.

Оказывается, Зельдович был самым засекреченным академиком Советского Союза. Он никогда не ездил за границу, хотя владел несколькими европейскими языками. Когда ему разрешили публиковать свои научные статьи в академических журналах, многие ученые на Западе, восхищаясь ими, считали, что «Яков Зельдович» - коллективный псевдоним большой группы советских ученых. И как только узнали, что это не псевдоним, а человек, его провозгласили гениальным... астрономом, он был избран почетным членом Национальной академии наук США, Королевского астрономического общества Великобритании и еще десятка национальных академий мира, был награжден золотыми медалями Общества астрономов Тихоокеанского побережья и Королевского общества.

Но астрофизика - это было для него только хобби. Проблемой звезд и галактик он занимался в свободное от работы время. Сфера его исследований, сопровождавшаяся открытиями - химическая физика, физическая химия, теория горения, астрофизика и космология, физика ударных волн и детонации, физика атомного ядра и элементарных частиц. Проще говоря, Яков Зельдович - главный теоретик термоядерного оружия. Они были неразлучны в работе - Андрей Сахаров, Юлий Харитон и Яков Зельдович. На троих у них девять золотых геройских звезд, у каждого по Ленинской премии и множество премий государственных. При этом ни Сахаров, ни Зельдович не состояли в «светлых рядах» партии.

Изображение
Яков Зельдович и Юлий Харитон

Впрочем, пойдем по хронологии. Привезенный родителями в Петроград, Яша подрос, окончил школу, но из-за потока бурной энергии, которая исходила из него, систематически учиться не мог. Он сразу же устроился лаборантом в Институт механической обработки полезных ископаемых. Юный лаборант хотел постичь всё. А директор института Абрам Федорович Иоффе вундеркиндов терпеть не мог. И он обменял юного Зельдовича на... масляный насос, от которого тогда было больше проку. Зельдович стал лаборантом Института химической физики. Одновременно занимался на заочном отделении физмата Ленинградского университета, но там ему не понравилось, и он стал посещать лекции физмата Политехнического института, который тоже бросил. Диплома о высшем образовании у него не было никогда. Он занимался самостоятельно и только тем, что его интересовало. Тем более, что в институте работало немало классных специалистов. Зельдович их буквально «доставал» своими расспросами. Теорией занимался непрерывно и настойчиво, и не только физика и химия его интересовали, но и иностранные языки. Какое-то необъяснимое чувство тянуло его к интеллигентным людям.

Нелегким был хлеб начинающего ученого. Работа и учеба поглощали все время. В условиях разрухи, вызванной революцией и гражданской войной, тысячи таких, как он, юношей работали самозабвенно, оставляя на сон несколько часов. Это сейчас новоявленные черносотенцы пишут в своих книгах о том, что «пока мы работали, поднимая хозяйство страны, евреи кинулись в институты отсиживаться и зарабатывать себе легкий хлеб». Все было как раз наоборот. Несмотря на то, что формально у Зельдовича не было диплома о высшем образовании, его зачислили в аспирантуру Института химической физики. Живой и подвижный, как ртуть, он взрывался новыми идеями, которые били из него фонтаном. Он обладал необъяснимым талантом на пальцах показать экспериментаторам теорию, а теоретикам объяснить суть эксперимента, ставил перед ними задачи, всегда мог разобраться в нестыковках между теорией и практикой.

Диапазон его познаний удивлял коллег: в физике он был неограничен. «Яшка- гений!» - говорил о нем Игорь Курчатов. Когда институты объединили и на их базе создали Физико-технический институт во главе с академиком Абрамом Иоффе, крутой директор пригласил парня, которого он в свое время обменял на масляный насос, к себе в группу. В 1936 году Зельдович защитил кандидатскую, а через три года - докторскую диссертации. Потом он говорил: «Да будут благословенны те времена, когда ВАК (Высшая аттестационная комиссия) давал разрешение на защиту ученых степеней лицам, не имеющим высшего образования!»

Он вернулся в группу академика Иоффе как раз в тот момент, когда английским физиком Джеймсом Чедвиком был открыт нейтрон. Родилась физика нейтронов - ядерная физика. Совместно с Юлием Харитоном в 1939-1941 годах Зельдович разработал теорию цепных ядерных реакций. Сегодня это выглядит смешно и странно, но тогда работы по делению атомного ядра считались внеплановыми, ими занимались, как теперь говорят, «на общественных началах», ничего за это не получая. И когда молодым ученым потребовалось пятьсот рублей на исследования, им было отказано. А ведь речь шла о теории деления изотопов. Тем не менее молодые доктора наук работали. Физикой деления атомного ядра они занимались по вечерам, а в основное рабочее время - теорией горения газовых смесей, теорией теплового распространения пламени.

Началась Вторая мировая война. Физико-технический институт Иоффе был эвакуирован в Казань. Здесь перед Яковом Зельдовичем была поставлена задача создания нового оружия - ракетного. И он его сделал так быстро, что удивил многих. Он рассчитал внутреннюю баллистику реактивного снаряда «Катюша». И уже осенью 1941 года под Оршей батарея залпового огня впервые вышла на боевые позициии и нанесла поразивший противника удар. До конца войны гитлеровцам так и не удалось разгадать тайну снаряда, придуманного Зельдовичем.

После этого лабораторию Якова Зельдовича перевели в Москву, где создавался коллектив молодых физиков во главе с Игорем Курчатовым. Он вспоминал позже, что «большая новая техника создавалась в лучших традициях большой науки». Это сказано о городе Сарове - сверхсекретном «Арзамасе-16». Там работали над термоядерным оружием. Зельдович рассчитывал ударные волны, их структуру и оптические свойства. Все это было окружено железобетонным бункером секретности.

Еще преодолевались тяжелейшие последствия войны, когда по личному указанию Сталина, под недремлющим оком Лаврентия Берия, в сверхсекретном центре, которым стал город Саров, получивший кодовое имя «Арзамас-16», над созданием термоядерного оружия стали параллельно работать две группы лучших физиков страны.
Группы имели кодовые неофициальные наименования - одна не без юмора называлась «Израиль», вторая - «Египет». Их работу координировал Игорь Курчатов, а его заместителями были Борис Ванников и Ефим Славский.

«Израилем» руководил Юлий Борисович Харитон. В нее входили Яков Зельдович, Исаак Кикоин, Лев Ландау, Я.Б.Гинзбург, В.Л. Гинзбург, А.Д.Сахаров, М.П.Бронштейн, Д.И.Франк-Каменецкий, Л.В.Альтшуллер, А.Б.Мигдал. Математическое обеспечение осуществлял А.О.Гельфанд, теоретические расчеты реакторов вел И.Я.Поламарчук, а заводом по производству плутония руководил Ефим Славский. Была создана специальная группа рентгенологов Вениамиана Цукермана и Льва Альтшуллера, которая разработала методику исследования процессов взрыва ядерных зарядов. В одной группе с ними были профессора Зинаида Азарх и Анна Гельман. Корпус бомбы и ее технологическую оснастку для производства разрабатывал Владимир Турбинер. Работой исследовательского атомного реактора руководил академик Исаак Алиханов. Академик В.И.Векслер руководил созданием первых в СССР синхрофазотронов.

Параллельно шли работы и в совсекретном КБ в Сухуми под руководством А.Забабахина, куда вскоре после войны привезли из атомных центров разгромленной Германии немецких физиков.

Работали и разведчики. В американский проект «Манхэттен» по созданию атомной бомбы, в котором работали евреи Ферми, Оппенгеймер и великий Альберт Эйнштейн, были внедрены агенты КГБ. Атомные секреты передали советским шпионам Клаус Фукс, агент Гарри Голд, супруги Розенберг, механик Дэвид Грингласс - брат казненной Этель Розенберг. Советскую резидентуру по похищению тайн американской бомбы возглавлял Герой Советского Союза Семен Кремер.

Полностью похитить разработку практически невозможно - это вагон документации, и не один. Но советские ученые не были новичками и дилетантами. Данные разведки, конечно, подвергались всесторонней проверке, но получилось так: американские евреи изобрели ядерное оружие, разведчики-евреи похитили их основные секреты, а советские ученые-евреи ими воспользовались.

Кто виноват в том, что выпустили смертоносного джинна из бутылки? Конечно же - все, кто виновен во всех остальных смертных грехах. Вот такая концепция возобладала в писаниях нынешних российских черносотенцев после выхода известных мемуаров чекистского генерала Павла Судоплатова. Если им верить, то чекисты полностью выкрали все секреты ядерного оружия у американцев, а евреи-ученые принесли только вред, получая пайки, геройские звезды и лауреатские медали Сталинских премий, академические титулы. Их суета обесценена добытыми агентурой КГБ американскими секретами. Только чекисты обеспечили СССР ракетно-ядерным щитом.

Интересно, что этот черносотенный бред опровергли сами... американские ученые-атомщики. Они признали выдающимися теоретические и практические успехи советских физиков в самых передовых и актуальных направлениях науки, подчеркивая, что академики Ю.Б.Харитон и Я.Б.Зельдович еще в 1939 году создали теорию цепной реакции деления урана. Только сочетание этих факторов (титанические усилия ученых и разведчиков) позволило Советскому Союзу, несмотря на общее отставание в техническом развитии и последствия войны, в удивительно короткое время ликвидировать монополию США на термоядерное оружие.

«Работа с Курчатовым и Харитоном дала мне очень многое, - писал в своих воспоминаниях Яков Борисович. - Но главным было внутреннее ощущение того, что выполнен долг перед страной и народом. Это дало мне определенное моральное право заниматься впоследствии такими проблемами, как частицы и ... астрономия, без оглядки на практическую их ценность»...

Яков Борисович и в самом деле умудрился сделать столько, сколько и десятерым не под силу. До войны он разрабатывал снаряды для «Катюш». Сразу после стал одним из главных создателей советской атомной бомбы. Еще через пару лет вместе с Сахаровым придумал термояд. Когда же, наконец, вырвался из «оборонки» и занялся астрономией и космологией, получил выдающиеся результаты по «черным дырам», нейтронным звездам и теории образования Вселенной….

Он чурался политики и предлагал А.Д.Сахарову заняться какой-либо политкорректной наукой - астрофизикой, например. Раньше других он понял, что они сотворили, даже раньше Сахарова, и обзывал термоядерную бомбу нехорошими словами.

* * *

Ежегодно 1 апреля минские байкеры собираются на площадке у главного корпуса белорусской Академии наук (как раз на том месте, где Машеров когда-то предлагал поставить памятник Зельдовичу) и, открывая новый сезон, с ревом и рыком отправяются в путь по городу. В такой день маститые ученые, выходя из дверей академии, кивают головами и говорят: «Молодцы ребята, Яков Борисовича поминают!» и продолжают увлеченно беседовать о «черных дырах» и прочих высоких материях.

Изображение
Источник, источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 13 авг 2015, 17:06

Не всем известная мама Неизвестного Эрика

Изображение
Белла Абрамовна Дижур — русская поэтесса, прозаик, ученый - биолог, доктор наук.

В одном из интервью Неизвестный сказал, что родом его отец был из оренбургских казаков. Белла Дижур, мама скульптора, поправила сына: не отец, а прадед Эрнста, и был он не казак, а кантонист, то-есть еврей, мальчишкой насильно взятый на службу в николаевскую армию и «отбарабанивший» там 25 лет.

Студенческие годы Беллы прошли в Ленинграде, где она училась в педагогическом институте им. А.И. Герцена, закончила химико-биологический факультет. На берегах Невы за ней ухаживал молодой поэт Николай Заболоцкий, она даже собиралась выйти за него замуж. Но, возвращаясь из Ленинграда в Свердловск, познакомилась в поезде со студентом-медиком Иосифом Моисеевичем Неизвестным и влюбилась в него – уже навсегда.

Изображение

На фотографии 1930 года запечатлена семья Неизвестных, маленькому еврею — кантонисту в XIX веке дали фамилию Неизвестный. Слева — Белла Дижур с сыном Эриком и мужем Иосифом. Рядом с креслом Беллы сидит её свекровь, которую она называла «парторг синагоги». Свекровь с энтузиазмом воспринимала новую жизнь, но с восторгом вспоминала события из недавнего прошлого.

Изображение

А мама скульптора до последних своих дней (она умерла в Нью-Йорке 16 февраля 2006 года, на 103-м году жизни) писала стихи, а за одну из поэтических книг даже получила престижную американскую премию. Не каждому дано перешагнуть столетний юбилей, да и не каждому выпало жить, получив две похоронки на сына, ушедшего добровольцем на фронт в 17 лет и «посмертно» награжденного орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу».

Лейтенант Неизвестный Эрнст,
на тысячу вёрст кругом
равнину утюжит смерть
огненным утюгом...

(А.Вознесенский)

Изображение
9 апреля Эрнсту Неизвестному исполнилось 90 лет

— Правда, что Евтушенко помог вашей матери, поэтессе Белле Дижур, выехать за границу?
— Моя мама восемь лет была «в отказе». Я уже жил в Нью-Йорке, когда в очередной раз сюда приехал Женя. Я его попросил помочь ей выехать. Он сказал: «А я тебе не ОВИР». — «Женя, ты больше, чем ОВИР».
Тогда он написал письмо Чебрикову. «За что вы травите старую женщину? Не пускаете ее к сыну. Она так тоскует по нему». Смилостивились, выпустили маму и мою сестру.

Изображение

Письмо Евгения Евтушенко, адресованное Председателю КГБ СССР (1982-1988) В. М. Чебрикову:

«Дорогой тов. Чебриков! Христа ради прошу я Вас — отпустите 82-летнюю мать скульптора Эрнста Неизвестного к её сыну […] Белла Абрамовна Дижур — старейшая детская писательница, принятая еще Павлом Бажовым в ряды ССП в 1940 году, зла в жизни никому не сделавшая, и единственное ее желание — чтобы собственный сын закрыл ей веки, похоронил ее. Никаких военных секретов она не знает. Как бы ни относиться к Э. Неизвестному, но, на мой взгляд, негоже такому могучему государству, как наше, мстить ему через 82-летнюю, ни в чем не повинную мать. Великодушие еще никого никогда не унижало. Проявите же великодушие, жалость, незлопамятность, исконно свойственные настоящим русским людям…».

И вот «Бабий Яр», мной написанный,
над шаром земным полетел
позорно замолчанной истиной
и стоном закопанных тел.
Охрана моя добровольная
со мной обращалась на «вы» –
команда МЭИ баскетбольная
из дылд самых нежных Москвы.
Но в русскость мою всем ли верилось?
И, чтоб уязвить поверней,
спроворили жлобскую версию,
что я – это тайный еврей.
И надо же так обезбожиться,
упасть до ничтожества столь,
когда и представить не можется,
что боль всех людей – наша боль.
Кровей у меня до двенадцати,
и в странах любых есть мне кров.
Ну что ж, принимаю все нации
я в гостеприимную кровь.
А мать Неизвестного Эрика
звонила: «Писать мне кому?
Мне нужен мой сын – не Америка,
да вот не пускают к нему».
Овировские невыпускатели
по принципу «башли гони!»
ломали мазилок, писателей
и дедушек с бабушками.
В дежурках с красотками баловались
и всё приводили в ажур,
но даже и взятки побаивались
за эту, за Беллу Дижур.
Тогда уж ей было за восемьдесят.
Заметили, что от обид
она никогда не заводится
и служащим не грубит.
Была она невыпущальная.
Я всё же усовестил их.
Им было прощенье печальное
в глазах ее, столь молодых.
Великая эта женщина,
дожив до столетних седин,
в Нью-Йорке шепнула мне: «Женечка,
а знаешь, ведь ты мне как сын».
Мы вместе нигде не обрамлены,
но Эрик и вы – мне семья.
Спасибо вам, Белла Абрамовна,
еврейская мама моя.

(Евгений ЕВТУШЕНКО)

Через год после письма её выпустили из страны, не забыв, однако, сделать пакость «на дорожку» — внука пригласили в Министерство культуры, где книги Дижур (детские книги!) «отсортировали»: «Эти дозволяется вывезти за океан, а эти — нет, где-то тут таится скрытая крамола».

Изображение

[spoiler=стихотворения Беллы ДИЖУР]ЕЩЕ О КАИНЕ

Авель, кроткое созданье,
Брата старшего любил,
Но, как сказано в преданьи,
Каин Авеля убил.
Он решил бесповоротно,
Что ему мешает брат
Сеять рожь за горизонтом,
Там, где зори и закат.
На земле тогда впервые
Пролилась безвинно кровь,
Ангелы полуживые
Не могли спасти любовь.
Каин жив. Тысячелетья
Мы едим его плоды,
Сохранились на планете
Преступления следы.
Где ты Дом семьи единой?
И куда любовь ушла?
Длится древний поединок
Добродетели и зла.

ОСЕ
29 марта 1998 года
1.
Твой сотый день рожденья отмечаю.
Душа родная! Где ты? Отзовись!
И к небу равнодушному взываю,
Стихом врываюсь в солнечную высь.
Мой добрый друг! Мой муж! Моя надежда!
Незримым духом посети мой дом!
Мне хочется, чтоб мы с тобой, как прежде,
Твой дивный день отметили вдвоем.
Ты чист и светел - заново рожденный,
К безмолвию небесному привык.
И святостью от мира огражденный
Забыл мой грешный, мой земной язык.
А я живу в тишайшем ожиданьи
Обещанного Господом свиданья
В тот одинокий, запредельный миг,
Которого мой разум не постиг.

2.
Плачут тонкие свечи
Всю субботнюю ночь.
Но ничто и никто
Им не может помочь.
Фитилёк обнажился
И беспомощно сполз
На мерцающий холмик
Стеариновых слез.

3.
Пока клубится дым воспоминаний,
Душа к душе тянуться не устанет.
Иду к тебе во сне и наяву,
По медленной реке к тебе плыву.

4.
Oт строки и до строки
Мчится вдохновенье
И, рассудку вопреки,
Плач стихотворенья.
В нем валторны голосок,
Посвисты свирели,
Все, о чем сказать бы мог
Стон виолончели,
О любви в моей судьбе...
Полной ожиданий,
Но ни слова о тебе
В будущем свиданьи.

* * *
Никак душе не спится,
В сомненьях изошла,
Рыдают ночью птицы,
Гудят колокола.
Но в щебетаньи птичьем,
В тоске колоколов,
Есть тайное величье
Туманных вещих снов.
Есть сладость одиночества,
Где только ты и - Бог,
Где он Свои пророчества
Познать тебе помог.
И стали утешением
Разгаданные сны,
Святым благословением,
Подарком тишины.

ГОРОДСКОЙ ПЕЙЗАЖ
1
Хорошо ли, плохо ли,
Я еще жива,
Под озябшим тополем
Влажная трава,
А (нежнейшей грации)
Рядом с топольком
Юная акация
Стынет под дождем.
Голуби грудастые
Жадно корма ждут,
Зонтики цветастые
Над водой плывут,
Деловое утро поднимает флаг
И летит над пропастью на добычу благ.
Помоги мне, Господи, душу сохранить!
Чтоб с утра до вечера без греха прожить.

2
Хорошо ли, плохо ли,
Я еще жива
И почти по-прежнему
Мыслит голова,
Не боюсь бессонницы,
Хлеб насущный ем -
И, как говорится,
Нет проблем.
Но в душе встревоженной
Поселился страх,
Ангелы крылатые плачут в небесах,
А у древней истины
Свой сухой отсчет:
Мир перелопаченный
Нас перерастет,
Закалятся в пламени
Вечные грехи,
Вновь из праха вырастут
Горькие стихи.
(Декабрь 1999 г.)

* * *
Последний год двадцатого столетья.
Безумный век трагических чудес.
На тайные вопросы нет ответа,
Лишь гром небес.
Но Богом рождена не на погибель
Моя неповторимая душа,
И разве мы с тобою не могли бы,
Эдемскою свободою дыша,
Цветами обновить Священный Сад
И мирно жить, как с братом брат.
Но пуст Эдем.
Колючками зарос,
В потоке слез.
(Декабрь 1999 г.)

* * *
Пусть какой-нибудь святой
Обо мне помолится,
Потому что я живу
За околицей,
За околицей современности
И ее космических ценностей.
Не постиг мой разум убогий
Сатанинских ее технологий
И ее избыточной сытости,
И ее бесстыжей открытости...
Ископаемый робкий предок
Дремлет в логове людоедов.
(Июль 2000 г.)

* * *
Вижу мир, как в полусне,
Не пою, не плачу,
Будто бы отныне мне
Мир иной назначен.
Мир неведомой страны
Перевоплощений,
Будто вижу те же сны
В новом измереньи
И хочу, чтоб в час последний
Рядом был со мной
Наймудрейший собеседник,
Но - глухонемой!
Погрустит у изголовья...
Я при нем усну.
Отойду от пустословья
В Божью Тишину.
(Август 2000 г.)

* * *
Я плавлюсь, как зажженная свеча
В том запредельном африканском зное,
А голова пустая горяча
И болью, перепуганная, ноет.
Спасти могла бы долгая зима
С ее сибирским изобильем снега,
Но память воспаленная сама
Казнит картиной давнего побега.
(июль 2002)

* * *
Сухие колодцы, сухие сады,
Усталые женские лица.
Мы ждем, не дождемся прохладной воды,
И плачут пустые глазницы.
Лиловая туча гремит за окном
И молнией угрожает,
Соленые ветры врываются в дом
И пахнут, как рыба живая.
Молекулой влаги лаская глаза,
Блеснет, загремит и взорвется гроза,
И небо обрушит громаду воды
На головы наши и наши сады.
(июль 2002)

* * *
Не приучена молиться,
Господи, меня прости!
Рождена я мастерицей
Словом кружева плести.
Подари мне десять спичек
И зари вечерний свет,
Сочиню сонет отличный
На молитвенный сюжет.
И на согнутых коленях
Приползу покорно в Храм,
Чтоб своё стихотворенье
Положить к Твоим Стопам.
(май 2003)

Людочке

Я зажгла ханукальные свечи
В предуказанный свыше срок.
Детской памятью нежно отмечен
Этот праздничный огонек.
Никогда, никогда не забуду
Ту стихию любви и чуда,
С тем трепещущим шепотком,
Наполнявшим отцовский дом.
Помню всё. Но душа устала
— Зарастает тиной река.
Тают свечи. Душа устала,
И молитва моя горька.

Моя география
Три-четыре остановки
За бревенчатой Мельковкой,
Через город русской славы,
Мимо синей Даугавы,
Бездорожье переплыв,
Приземлилась в город-миф.
Дышит влагою нью-йоркской
Неба узкая полоска.
Стоэтажные дома.
И решетки. Как тюрьма.
Ночью здесь никто не спит,
О любви не говорит,
Миф, лишенный сновидений
Выше меры деловит.
Но, себе на удивленье,
В том пространстве деловом
Для своих стихотворений
Я устраиваю дом.
Здесь светло и одиноко.
Строчкам строгий счет веду,
Вспоминаю без упрека
Неизжитую беду.
Три-четыре остановки
От Нью-Йорка до Мельковки
И на каждой остановке,
Легкой рифмою шурша,
Обновляется душа.

* * *
Со мной легко общаются собаки.
Лохматыми ушами и хвостом
Они мне шлют приветственные знаки
И лижут туфли жарким языком.
Есть среди них ходячая реклама
— Красавица в одежке голубой,
Ее выводит старенькая дама,
Гордясь собакой больше, чем собой.
И есть еще собака Маргарита,
Медалями всемирно знаменита,
Высокая породистая леди,
Мы с ней дружны, как добрые соседи.
Но всех милее черный колобочек.
Он постоянно чем-то озабочен,
Прильнет к ноге и жалобно скулит,
Он что-то мне по-русски говорит.

* * *
Простудой голос сорван.
Какая благодать!
Простуженное горло
Позволит промолчать.
На ахи-охи близких
Лишь голову склоню.
Я в помышленьях низких
Себя одну виню.
Но полного смиренья
В душе усталой нет,
А наши говоренья —
Лишь суета сует.
Я под платок пуховый
Упрячу грешный рот.
Несказанное слово
Пусть болью прорастет.

Людочке
Дитя мое. Ты мне — подарок Божий.
Я без тебя и день прожить страшусь.
И нет на свете ничего дороже —
Твоей любовью на земле держусь.
Но старая душа эгоистична,
И свой микроскопический недуг
Выплескивает жалобой привычной
На молодых, доверчивых подруг.
Закономерно плоти увяданье.
Закономерно мысли угасанье.
Закономерна старости пора —
Она, как одуванчик, не мудра.

Источник[/spoiler]
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 13 авг 2015, 21:26

Одна из четырнадцати
12 августа - 63 года со дня расстрела в Советском Союзе членов Еврейского Антифашистского комитета

Изображение

Член президиума ЕАК, академик Лина Штерн не разделила судьбу тринадцати соратников — ее не расстреляли. Но и она была лишь в шаге от той самой стенки, после встречи с которой — небытие…

3 апреля 1952 года министр государственной безопасности СССР Игнатьев направил Сталину обвинительное заключение по следственному делу Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). В сопроводительной записке он предлагал членов Президиума ЕАК, как " американских шпионов" и "главарей националистического подполья", приговорить к расстрелу.

В числе прочих расстрелять надлежало ученого с мировым именем, академика Лину Соломоновну Штерн.
Из расстрельного списка её вычеркнул Сталин.
Одну из четырнадцати.

Едва ли мировая известность, пол и возраст, к моменту оглашения приговора Штерн было 74 года, повлияли на решение Сталина. Свою роль, как полагают, сыграло другое обстоятельство.
Лина Штерн, в числе прочего, занималась изучением факторов, которые оказывали влияние на продолжительность жизни. А Сталин хотел жить долго. И живо интересовался проводимыми в этой области исследованиями.
Не исключено, что в какой-то степени, Сталин, рассчитывал на Лину Штерн. И решил дать ей шанс.
Впрочем, эта одна из бытующих в литературе версий. Не более того.

* * *

Лина Соломоновна Штерн родилась 26 августа 1878 года в городе Либава (нынешняя Лиепая, Латвия). Её дёд был раввином. Отец стал коммерсантом. И преуспел на этом поприще.

После окончания гимназии Лина Штерн решила посвятить себя медицине. Поступить на медицинский факультет Московского университета Лине Штерн не удалось. Помешала национальность. Тогда она уехала в Швейцарию. И была зачислена на медицинский факультет Женевского университета.

В Женеве проживало много российских подданных. В значительной части своей — участников революционного движения. Царское правительство их преследовало. А либерально настроенные швейцарские власти предоставляли убежище.

В Женеве Лину Штерн приютила семья Плехановых. Жена известного марксиста Розалия Марковна (в девичестве Боград) содержала пансион.
Ещё Лина Штерн жила в семье народовольца Алексея Николаевича Баха.

Много позднее в своей автобиографии она писала:
Живя в Женеве, я была знакома с целым рядом политических эмигрантов, между прочим, с А.Н.Бахом и его семьей, с Г.В.Плехановым и его семьей, однако в политической жизни никакого участия не принимала, хотя и сочувствовала революционному движению вообще.

Особую роль в жизни Штерн сыграл Алексей Николаевич Бах, до крещения — Абрам Литманович.
Бах был не только известным революционером, но и крупным, получившим международное признание ученым, основателем советской школы биохимиков, академиком.

* * *

В 1903 году, завершив обучение, Лина Штерн вернулась домой.
В России иностранные дипломы нуждались в подтверждении. Лина Штерн сдала соответствующий экзамен. И занялась поисками места работы.

Её планы коренным образом изменило письмо из Женевы. Профессор Жан Прево звал Лину Штерн в Швейцарию. Он предложил ей место ассистента на возглавляемой им кафедре физиологии. И Лина Штерн охотно приняла многообещающее предложение.

* * *

Карьера Лины Штерн складывалась более чем успешно. В 1906 году она стала доцентом. В 1917 году возглавила кафедру физиологической химии — биохимии в современном понимании.
Это был первый случай в истории Женевского университета. Выходящее из ряда прочих событие. Женщина — профессор.
Мировую известность Лине Штерн, принесли исследования в области биологического окисления

"Если бы Л.Штерн, — отметил на состоявшемся в 1913 году в Голландии IX международном конгрессе физиологов известный немецкий биохимик Карл Нейберг, — ничего другого не сделала, кроме открытия оксидов, то уже только одним этим она завоевала бы почетное место в биохимии".

Совместно с сотрудником профессора Прево Фридрихом Бателли Штерн занималась изучением тканевого дыхания. Автор фундаментального руководства по биохимии, американский ученый А.Ленинжер писал, что с работ Баттелли и Штерн началась современная эра в исследовании дыхания.

Ещё Штерн изучала процессы, лежащие в основе межклеточного обмена. Ею был обнаружен ряд биологически активных веществ, играющих важную роль в регуляции физиологического состояния организма. Лина Штерн назвала эти вещества метаболитами. А сам процесс метаболизмом.
В дальнейшем эта концепция была подтверждена экспериментально и положила начало одному из основополагающих путей в медицине.

В 1921 году совместно со швейцарским физиологом Р.Готье Лина Штерн ввела в физиологию понятие "гематоэнцефалический барьер". Впервые была установлена защитная и регулирующая роль гистогематических барьеров, препятствующих проникновению в центральную нервную систему, как введенных в кровь чужеродных веществ, так и, образовавшихся в самом организме продуктов нарушенного обмена веществ.
Эти исследования заложили начало новой принципиально важной главы физиологии — физиологии барьерных функций, регулирующих обмен веществ между кровью, спинномозговой жидкостью и мозгом.

Впечатляющий перечень научных достижений!

* * *

После окончания гражданской войны советское правительство прилагало большие усилия для возвращения в страну покинувших её в годы лихолетья выдающихся представителей науки и искусства.
В 1924 году академик Бах передал Лине Штерн официальное приглашение.
Лина Штерн приняла его, и 31 марта 1925 года приехала в Москву.

К этому времени Штерн имела достаточно устойчивое положение в научном мире. И была весьма обеспеченным человеком. Помимо работы в университете, Штерн консультировала фармацевтические фирмы. Её доход, с учетом премиальных, достигал 20 тысяч франков в год. Весьма значительная по тому времени сумма.

Швейцарские друзья отговаривали Лину Штерн от поездки. Мол, в России вас ограбят. Ограбят не только материально, но и духовно. Потом заберут в ЧК и сошлют в Сибирь. Пророчества друзей сбылись в полной мере.
Впрочем, случилось это много лет спустя. И местом ссылки оказалась не Сибирь, а Средняя Азия.

* * *

Рационализм ученого уживался у Лины Штерн с восторженностью. Она в делах общественных была убежденной идеалисткой. Во всём том, что имело отношение к построению самого справедливого, как её казалось, строя на земле. Лине Штерн хотелось, чтобы в ней видели, в первую очередь не ученого с мировым именем, а простого советского человека. Такого, как все. Живущего общей со всеми жизнью. Испытывающего те же, временные, как она искренне полагала, трудности и неудобства.

Когда после приезда Лину Штерн спросили, где бы она хотела жить, она ответила, что её вполне устроило бы жилье, сходное с тем, в котором живут остальные советские граждане. И ей выделили две комнаты в коммуналке.
Там она и прожила всю жизнь. За вычетом лет, проведенных в тюрьме и ссылке.

* * *

Свой день рождения Лина Штерн отмечала дважды в год — 26 августа и 31 марта. Причем 31 марта — день приезда в СССР - праздновался с бо́льшей торжественностью. Поскольку это был её осознанный выбор. В отличие от реального дня рождения, который, как известно, происходит в силу независящих от человека обстоятельств.

Чтобы быть в авангарде строителей нового социалистического общества, в 1930 году Лина Штерн хотела было вступить в коммунистическую партию. Ей не то чтобы отказали, но и не проявили должной заинтересованности. Прием в партию, согласно постановлению Фрунзенского райкома, отложили до "урегулирования вопроса о росте партии". Членом партии Лина Штерн стала спустя 8 лет, в 1938 году.
К этому времени, судя по всему, вопрос был урегулирован. Причём весьма основательно.

* * *

Советская власть предоставила Штерн необходимые условия для занятия наукой. В меру сил способствовала и поощряла.
Лина Штерн возглавила кафедру физиологии медицинского факультета 2-го Московского Государственного Университета. В течение многих лет она руководила созданным при её участии Институтом физиологии Академии наук.
В 1934 году Лине Штерн было присвоено звание заслуженного деятеля науки РСФСР.
В 1938 году она была избрана действительным членом Академии наук. В 1943 году Лине Штерн за фундаментальные исследования в области физиологии барьерных функций, была присуждена Сталинская премия.

До середины 30-х годов Штерн многократно выезжала за границу. Выступала с докладами на различных международных симпозиумах и съездах. Поддерживала контакты с зарубежными учеными.

* * *

Занятия наукой не отвлекали Лину Штерн от участия в общественно-политической жизни. Коммунистические идеалы, провозглашенные и активно декларируемые руководством страны, были и её идеалами.

Многое в жизни Штерн определял круг общения. В него, кроме известных ученых, входили заслуженные партийцы. С некоторыми из них Лина Штерн поддерживала дружеские отношения ещё со времени учебы и работы в Швейцарии. Двоюродная сестра Лины Штерн Н.И.Стриевская была не то секретарём, не то одной из помощниц Н.К.Крупской. Во время террора конца 30-х годов, значительная часть тех, с кем Штерн общалась, была репрессирована. В том числе Стриевская. Которая, как оказалось, входила в какую-то антисоветскую организацию. Плела вместе с прочими нити заговора. И пыталась подорвать устои.

Штерн не усомнилась в её виновности. Наследники Дзержинского, Лина Штерн в это твёрдо верила, не ошибаются.

* * *

Заключение советско-германского пакта возмутило Лину Штерн. И она открыто заявила об этом.
Любое несогласие с государственной политикой было чревато. И влекло за собой опасные последствия.
Штерн пытались вразумить.
Один ответственный сотрудник, — рассказывала Лина Штерн Илье Эренбургу в отвёт на её недоуменный вопрос, как такое соглашение может иметь место, ответил, что это всего лишь "брак по расчёту".

— От брака по расчёту могут быть дети, — возразила ему Штерн.

В 1943 году, беседуя с Маленковым, Лина Штерн обратила его внимание на рост антисемитизма в СССР. Она сказала, что преследование евреев — не что иное, как "дело вражеской руки". И, что, возможно, "даже в аппарате ЦК завелись люди, которые дают такие указания".
Заявления подобного рода, особенно высказанные в беседе с одним из руководителей партии и государства, не оставались без последствий.
С подачи руководства была предпринята попытка дискредитации Лины Штерн.

5 октября 1948 года состоялось Объединенное заседание медико-биологического отделения АМН СССР и Московского общества физиологов, биохимиков и фармакологов. На повестке дня стоял один вопрос: "Критика научной концепции академика Л.С.Штерн".
На основании тенденциозного обсуждения была составлена и утверждена резолюция.
Из резолюции следовало, что исследования Лины Штерн "отражают упрощенное, примитивное представление о физиологических механизмах регуляции функций головного мозга".

Было также отмечено, что в работах Штерн и её сотрудников не уделяется "должного внимания трудам великого русского физиолога академика И.П.Павлова". Ещё её зачислили в сторонники "морганистско-вейсманистских, антимарксистских концепций".
Как следствие — был закрыт основанный и возглавляемый Линой Штерн в течение 20 лет Институт физиологии Академии наук.

* * *

В ноябре 1948 года, незадолго до закрытия Института, Лина Штерн получила из ЦК партии секретное письмо. В письме предписывалось незамедлительно очистить институт от евреев. Освободиться под тем или иным предлогом от сотрудников с пресловутой 5-й графой в паспорте.
Такие письма рассылались по всем более или менее крупным учреждениям. Государственный антисемитизм набирал обороты. И подобного рода директивные установки были одной из форм проявления общей тенденции.

Лина Штерн позвонила Маленкову и спросила, как это следует понимать. И в целом и в частности. Следует ли её, как еврейке, подать заявление об увольнении. Или её уволит кто-нибудь другой.

Маленков, судя по всему, не был готов к столь прямой постановке вопроса. Громогласно декларируемый интернационализм, братство народов, всеобщее, не зависящее от национальности равенство… Он сказал, что, по-видимому, произошла ошибка. Пообещал доложить обо всём Сталину. И предложил спокойно продолжать работу.

* * *

Беседа с Маленковым произошла за несколько дней до закрытия Еврейского антифашистского комитета. Лина Штерн входила в его Президиум. Представляла в нем науку.

Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) был создан в 1942 году в тяжелые годы войны.

Деятельность ЕАК, наряду с другими антифашистскими комитетами (славянским, женским, юношескими) была обращена к международному общественному мнению. Речь шла о поддержке Советского Союза и оказании помощи, в первую очередь, материальной.
По окончанию войны надобность в ЕАК, впрочем, как и в других антифашистских комитетах, отпала. Основную часть комитетов решили частично закрыть, частично реорганизовать.

С ЕАК поступили по-другому.

Комиссии разного ранга на основании тенденциозных проверок и предвзятого разбирательства пришли к выводу, что Еврейский антифашистский комитет "сползает на позиции еврейского национализма и сионизма". Стал их "идейным пленником". Превратился из советской организации в сионистскую со всеми вытекающими отсюда опасными для государства последствиями.

Нападки на ЕАК и его членов были связаны с целым рядом факторов.

Это и рост антисемитизма в СССР. Начатая с подачи Сталина беспрецедентная антисемитская кампания. И, как утверждают историки, тот факт, что Израиль, которому СССР изначально оказывал и военную, и политическую поддержку, не стал одной из просоветски настроенных стран народной демократии. Напротив, начал сближаться с Америкой. Беспокоила реакция советских евреев на появление еврейского государства, их более, чем теплые чувства, трудно скрываемый восторг.

20 ноября 1948 года Политбюро утвердило решение Совета министров о немедленном роспуске ЕАК.
После чего начались аресты.

* * *

Лину Штерн арестовали 28 января 1949 года.
Судя по рассказу её секретаря Олимпиады Скворцовой, в квартиру Штерн, что в Староконюшенном переулке, в час ночи пришли трое — двое мужчин и женщина. Они сообщили, что Штерн должна незамедлительно собраться и отправиться вместе с ними. Её приглашает Берия в связи с каким-то важным, безотлагательным делом.

На недоуменный вопрос Лины Штерн, с чем связана такая спешка? Почему, непременно, встреча должна состояться в ночное время? — ей ответили, что работа Лаврентия Павловича не зависит от времени суток. И если он кого-то приглашает к себе ночью, значит так нужно. Этого требуют интересы дела.

Лину Штерн доставили на Лубянку и поместили в одиночную камеру.

* * *

Следствие по делу ЕАК длилось долго.
Решение Совета министров о немедленном роспуске ЕАК, и последовавшие за ним аресты имели место в ноябре 1948 года.
Процесс же над членами Президиума ЕАК был начат спустя три с половиной года. В 1952 году.

Тому было много причин. И разные, не всегда совпадающие, позиции партийного руководства. Члены Политбюро долго не могли прийти к единому мнению относительно мер воздействия на ЕАК. Имелись какие-то процессуальные разночтения и неувязки. И, наконец, мешало поведение подследственных.

С помощью пыток следователям удалось в значительной части случаев добиться признательных показаний. Но эти показания не в полной мере отвечали задаче, поставленной инициаторами процесса, в чем-то расходились и противоречили.

* * *

В ожидании суда Лина Штерн провела в тюрьме 3 года и 8 месяцев. Во время допросов, особенно интенсивных в первые недели, от Штерн требовали признательных показаний. Следователи хотели, чтобы она дала нужные им сведения, компрометирующие остальных членов Президиума ЕАК. Лина Штерн отказалась это сделать.

Для устрашения её несколько раз переводили из внутренней тюрьмы МГБ в Лефортово и помещали в карцер. В карцере, напоминавшем пенал, узком холодном помещении, можно было только стоять. Любые попытки присесть, немедленно пресекались надзирателем.

Ещё на Лину Штерн пытались давить нравственно. Следователь утверждал, что деньги, которые Штерн получила в 1943 году, после присуждения ей Сталинской премии, она переслала в Израиль. Притом, что в 1943 году такого государства не существовало. Деньги же, 100 тысяч рублей, это было документально подтверждено, Лина Штерн передала на строительство санитарного самолёта.

Ещё ей пытались вменить, что во время заграничных командировок она вместо того, чтобы заниматься наукой, вела разгульный образ жизни.

Следствию не удалось добиться от Лины Штерн нужных показаний. Она не признала себя виновной. И не оговорила других.

— Они же дают показания против вас, — выходил из себя следователь, — а вы их покрываете.

* * *

Суд над членами президиума ЕАК проходил с 8 мая по 18 июля 1952 года.

Штерн были предъявлены обвинения по трем параграфам (8, 10 и 11) печально известной 58 статьи — шпионаж, антисоветская агитация, участие в подготовке террористических актов. На суде, как и во время следствия, Лина Штерн не признала себя виновной.

От показаний, на которых в значительной степени базировалось обвинение, отказались остальные подсудимые.

— Вы ведь знаете, каким образом были добыты эти показания, — сказал председателю суда Соломон Лозовский.

Отказ от сделанных под пытками показаний уже ничего не значил. Мера наказания была утверждена лично Сталиным.

12 августа 1952 года приговор суда был приведен в исполнение. Тела 13 расстрелянных членов ЕАК сожгли в крематории Донского монастыря в Москве. Прах свалили в общую яму и закопали.

Лине Штерн расстрел заменили пятью годами высылки в Среднюю Азию, в город Джамбул. В Джамбуле Штерн прожила более года.

Изображение
На заседании ЕАК, Москва, 1946 г.
Слева направо: Ицик Фефер, Борис Шимелиович, Соломон Михоэлс, Бен-Цион Голдберг, Лина Штерн, Аарон Кац, Перец Маркиш.
Тогда они еще надеялись, что с юдофобией в мире будет покончено…


* * *

Её не лишили звания академика. В Германии по указанию Гитлера звание академика отобрали у Эйнштейна. Возможно, Сталин не хотел следовать его примеру.
После возвращения из ссылки Лине Штерн вернули две комнаты в коммунальной квартире. И академическую дачу. Все эти годы дача была занята каким-то композитором.
Лина Штерн была человеком непритязательным и незлобивым. Она предложила композитору совместное пользование дачей. Сказала, что её вполне устроит одна из комнат.

С 1954 по 1968 год Лина Штерн возглавляла отдел физиологии Института биофизики АН СССР. В 1960 году она была избрана Почетным доктором Женевского университета.

Умерла Лина Штерн 7 марта 1968 года, не дожив нескольких месяцев до 90-летия.

Похоронили её на Новодевичьем кладбище.

* * *

Лина Соломоновна Штерн. Крупный ученый. Академик.

Одна из четырнадцати членов Президиума ЕАК.

Единственная из четырнадцати, кому по не вполне ясным причинам Сталин сохранил жизнь.

Лина Штерн свято верила в коммунистические идеалы. И стала одной из многочисленных жертв коммунистического режима.

Печальная и, вместе с тем, поучительная история.

Изображение Изображение Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 22 авг 2015, 16:37

Дети подземелья.

Изображение
Василий Гроссман

Мы и сами не заметили, как углубились в глухой, угрюмый придел нашего Храма. Исчезли витражи, позолота, блеск.

На захватанных, плохо отштукатуренных стенах – выбоины, подозрительно смахивающие на дырки от пуль. Кажется, здесь кого-то расстреливали. Грубые, неотшлифованные плиты пола, плохо отмытые… После чего? На маленьких оконцах – решетки. Иисус на иконах – явно в лагерном бушлате, с номером на груди, и терновый венец сплетен из такой знакомой нам колючей проволоки… А Мария, «член семьи изменника родины» (ЧСИР), смотрит особенно безнадежно на свое дитя, как будто ожидая, что сейчас его вырвут у нее из рук, чтобы увезти в детприемник или в спецдетдом, как Юльку, дочь Маши из повести В. Гроссмана «Все течет», а ее саму отправят на этап до Колымы.

По этому приделу бродят великие, скорбные тени В. Шаламова, А. Солженицына, А. Платонова. Здесь же и наш следующий жрец Искусства, хранитель Кастальского ключа – Василий Гроссман. Мир выцвел, никакого спектра, ни один охотник не желает знать, где сидят фазаны. Три краски: черная, серая, белая (редко-редко промелькнет белая ворона да белеет смертельно сибирский, соловецкий, колымский снег).

Все критики говорят, что Гроссман творил в стиле Льва Толстого. Но прозрачный, назидательный, резонерский реализм Толстого раздражает и в «Войне и мире», и в «Воскресении», потому что пишет он о яркой, благополучной, цветной жизни, из которой никак не вытекает его постная, идеологическая, социалистическая (а значит, предтоталитарная) мораль.

А Гроссман приложил эту классическую толстовскую ясность к фильму ужасов семидесяти последних лет ХХ столетия. И ничего, что могло бы смягчить удар, – ни оруэлловской мифической Океании, ни платоновских фантастических котлованов и чевенгуров, ни лафонтеновского дизайна оруэлловской же «Фермы животных»: куры, свиньи, осел, конь, овцы… Нет булгаковского чувства юмора, нет томительно-прекрасной пастернаковской природы из «Доктора Живаго». Читателю не подстилают соломки, и он разбивается вдребезги между молотом – огромным, первобытным, мощным талантом Гроссмана – и наковальней – жуткой советско-гитлеровской реальностью Второй мировой войны и того, что было «до», и того, что настало «после». В этом нашем уголке Храма обитают не просто писатели и поэты, а новомученики российские, и Христос в лагерном бушлате давно причислил их к лику своих святых.


Изображение

Не бедные евреи

Можно сказать, что Василий Семенович Гроссман происходил из аристократической еврейской семьи. Это не шолом-алейхемская беднота, эти евреи учились и живали в Европе, отдыхали в Венеции, Ницце и Швейцарии, жили в особняках, носили бриллианты, говорили по-французски и по-английски, а не только на идиш.

Родители Гроссмана познакомились в Италии. Его бедовый отец, Соломон Иосифович (Семен Осипович), увел мать (Екатерину Савельевну Витис) от мужа. Старший Гроссман учился в Бернском университете, стал инженером-химиком, а происходил он из богатого бессарабского купеческого рода. Екатерина Савельевна была отпрыском такого же богатого одесского семейства, училась во Франции, преподавала французский язык. Словом, жили они как «белые люди», да простят мне афроамериканцы этот советский фольклор. Жили они в Бердичеве, исповедовали гуманизм и атеизм пополам со скептицизмом, и 12 декабря 1905 года у них родился сын Иосиф. Иося быстро превратился в Васю, так няне было проще. И рос он в родителей – космополитом. Двенадцать лет счастливой жизни: елки, игрушки, сласти, кружевные воротнички, гувернантка, бархатные костюмчики. Полицмейстер приходил поздравлять с Пасхой и Рождеством, получал «синенькую» (5 рублей) и бутылку коньяка и благодарил барина и барыню. Мальчик никогда не слышал слово «жид». Погромов в Бердичеве вовсе не было, слишком велико было еврейское население (полгорода), погромщиков самих бы разгромили к черту.

А потом «сон золотой» кончился: сначала родители разошлись, но это еще не беда. Вася с матерью жили у богатого дяди, доктора Шеренциса, построившего в Бердичеве мельницу и водокачку. Но пришел 1917-й, богатые стали бедными, а бедные не разбогатели. Гимназия превратилась в школу, которую Вася закончил в 1922 году. И по семейной традиции поехал учиться на химика в Москву, в МГУ, на химический факультет. В 1929 году он его закончил и вернулся в Донбасс, где проходил практику. Работал на шахте инженером-химиком, преподавал химию в донецких вузах. Был писаный красавец: высокий, голубоглазый, чернокудрый, с усами, да еще и европеец: мама возила его во Францию, два года он учился в швейцарском лицее. И, конечно, с такими данными он подцепил в Киеве красивую Аню, Анну Петровну Мацук, свою первую жену, которая родила ему дочь Катю (названную в честь матери).

Но в шахте Василий Семенович подхватил туберкулез. Надо было уезжать. И в 1933-м он едет в Москву (туда стремились из провинции не только сестры, но и братья), а с женой они в том же году разводятся. Свободен и невидим!

Изображение

Первый звонок

В это время Гроссман еще наивный марксист-меньшевик в бухаринском стиле. Верит в Ленина и социализм. Во-первых, молодой и зеленый, а во-вторых, наследственность: Семен Осипович, папа, согрешил с марксизмом – на свои деньги организовывал по стране марксистские кружки (на свою, естественно, голову). Его кочевая жизнь (еще ведь и по шахтам ездил, новаторские методы внедрял) и развела их с женой. Но любил он ее до самой смерти, и переписывались они, как нежные любовники. Так что Василий сначала шел налево вместе с веком (уже потом пошел направо, против течения).

В 1934 году он покорил Горького (да зачтется и это старому экстремисту) производственной повестью из жизни инженеров и шахтеров «Глюкауф» и рассказом о Гражданской войне «В городе Бердичеве». Это еще, конечно, пустая порода, но крупицы золота там поблескивают. Горький, опытный старатель, велел ему промывать золотишко.

Три года подряд, с 1935-го по 1937-й, он издает рассказы: о бедных евреях, о беременных комиссаршах (почти весь будущий фильм «Комиссар»). Да еще в 1937–1940 годах выходит эпос историко-революционный – «Степан Кольчугин», о революционных (даже слишком) демократах 1905–1917 годов, когда еще можно было веровать в добродетель и «светлое царство социализма», как писал самый старший Гайдар. Ну что ж, это был успех: три сборника, эпос, поездки к Горькому на дачу, а в 1937 году его приняли в Союз писателей. Булгаков Гроссману завидовал, говорил: неужели можно напечатать что-то порядочное? И даже сталинская борона (хотя Сталин его и не любил и регулярно из премиальных списков вычеркивал) Гроссмана не зацепила. Ведь ему помогало литобъединение «Перевал»: Иван Катаев, Борис Губер, Николай Зарудин. В 1937 году «перевальцев» уничтожили почти всех, даже фотокарточек не осталось. А его пронесло.

А ведь незадолго до этого наш красавец и баловень судьбы (как тогда казалось многим) влюбился в жену своего друга Бориса Губера и увел ее из семьи, от мужа и двух мальчиков, Феди и Миши. А тут аресты, Апокалипсис, Ольгу берут вслед за Борисом как ЧСИР. И здесь Василий Семенович идет на грозу. Забирает к себе Федю и Мишу, едет в НКВД, начинает доказывать, что Ольга уже год как его жена, а вовсе не Бориса. Он отбивал ее год, и случилось чудо: Ольгу ему отдали – тощую, грязную и голодную. Он ее отмыл, откормил и женился на ней. Ольга стала его второй женой. Ольга Михайловна Губер. Федя и Миша стали его детьми. Он сходил за женой в ад, как Орфей, и вернулся живым. Отчаянная смелость и благородство Серебряного века.

А снаряды ложились все ближе: в 1934 году арестовали и выслали его кузину Надю Алмаз, в квартире которой он жил. В 1937 году расстреляли не только «перевальцев»: был расстрелян дядя, доктор Шеренцис. Гроссман не унижался, не подписывал подлые письма, не лизал сталинские сапоги. Его явно хранило Провидение. Он не должен был погибнуть раньше, чем выполнит свою миссию. У него не было дублера, его симфонию не мог бы сыграть даже солженицынский оркестр.

Гроссман-антифашист

На остатках советского энтузиазма и на врожденном благородстве (не бросать в беде) нестроевой, глубоко штатский, забракованный всеми комиссиями Гроссман пробивается в военные корреспонденты газеты «Красная звезда». И оказывается блестящим военным журналистом. Его репортажи бойцы учили наизусть, их вывешивали в Ставке: когда ожидалось наступление или какая-нибудь замысловатая операция, Ставка заказывала в «Красной звезде» Гроссмана. Он писал не по «материалам», он лез в самое пекло, его репортажи пахли порохом, кровью и смертью.

Его статьи заставляли союзников плакать хорошими слезами и испытывать теплые чувства к Красной Армии. Он был личным врагом фашизма, его кровником, он объявил Третьему рейху вендетту. На то была особая причина: 15 сентября 1941 года в Бердичеве в гетто вместе с другими евреями была расстреляна Екатерина Савельевна Витис, его кроткая, образованная, тяжело больная костным туберкулезом мать. Так она и пошла к могильному братскому рву на костылях.

Атеист и вольнодумец Гроссман вспомнил о том, что он еврей. Об этом ему напомнили уготованные его народу газовые камеры и печи крематориев. Это был его личный счет. Он становится самым пламенным членом ЕАК – Еврейского антифашистского комитета. Он привлекает массу западных денег и западных сердец. Потом, в 1948 году, что-то спасет его от ареста и расстрела, когда комитет начнут разгонять, когда убьют Михоэлса. Он был словно заговорен: под ноги ему бросили гранату, и она не разорвалась; он один спасся из утопленного снарядами в Волге транспорта; за всю войну он ни разу не был ранен

За участие в Сталинградской битве он получил орден Красной Звезды. На мемориале Мамаева кургана выбиты слова из его очерка «Направление главного удара». Мемориал – не учебник, оттуда слова не выкинешь и надпись не сотрешь. Василий Гроссман стал неприкосновенным и мог просить у Сталина все, что угодно. Но не просил ничего: он ненавидел его. Гроссман даже не обращал внимания на то, что его репортажи часто печатает иностранная пресса и не смеет публиковать советская. Он должен был сокрушить фашизм. Он первым заговорил о холокосте в книге «Треблинский ад». В 1946 году они с Эренбургом составили «Черную книгу» о горькой участи евреев. Но в антисемитском СССР она долго не выходила, ее опубликовали только в Израиле в 1980 году.

Но вот окончилась война, обет исполнен, фашизм осужден, разбит, вне закона, очерки вошли в книгу «В годы войны», можно почить на лаврах. Но Василий Семенович дает следующий обет: сокрушить сталинизм. Пока крушил, разобрался в ленинизме и стал крушить советский строй как таковой.

В 1946 году он начинает писать первую часть дилогии «За правое дело». Вполголоса, выжимая из себя правоверность. Но это – бомба без часового механизма. «Семнадцать мгновений весны» без Штирлица. Живой Гитлер, живой Муссолини, живые Кейтель и Йодль. Сталина практически нет, этот злодей всегда казался Гроссману серым, как деревенский валенок. Но это же не семидесятые, а пятидесятые годы, какой там Штирлиц, Сталин еще жив. И начинается ад: вопли критиков, Твардовский резко отказывается печатать роман, роман крошат в капусту, переделывают, трижды меняют название. Но Гроссман не боится ничего: он входил в Майданек, Треблинку и Собибор вместе с войсками, он видел Шоа – холокост.

Твардовский потом к роману потеплел, а сначала спрашивал у Гроссмана, советский ли он человек. Гроссман пытался признать ошибки, писал Сталину, но унижаться он не умел, получилась угроза: напишу вторую часть, тогда вы увидите, где раки зимуют. Словом, он ждал ареста в том самом марте, когда случилось то, что он так победно провозгласил в самиздатовской, посмертной, «пилотной» ко второй части дилогии «Жизнь и судьба» повести «Все течет»:
И вдруг пятого марта умер Сталин. Эта смерть вторглась в гигантскую систему механизированного энтузиазма, назначенных по указанию райкома народного гнева и народной любви. Сталин умер беспланово, без указаний директивных органов. Сталин умер без личного указания самого товарища Сталина. Ликование охватило многомиллионное население лагерей. Колонны заключенных в глубоком мраке шли на работу. Рев океана заглушал лай служебных собак. И вдруг словно свет полярного сияния замерцал по рядам: Сталин умер! Десятки тысяч законвоированных шепотом передавали друг другу: “Подох… подох…”, и этот шепот тысяч и тысяч загудел, как ветер. Черная ночь стояла над полярной землей. Но лед на Ледовитом океане был взломан, и океан ревел.

Роман вышел, а Гроссман засел за вторую часть.

Изображение

Индейка и копейка

Вторая часть называлась «Жизнь и судьба». Из нашей плачевной истории ХХ века нам известно, что судьба – индейка, а жизнь – копейка. Судьба – нечто недоступное, чуждое, праздничное, американское блюдо ко Дню благодарения. Советский работяга не мог не только попробовать индейку, он не мог и увидеть ее – разве что на картинке в дореволюционной книжице «Птичий двор бабушки Татьяны». Индейка падала сверху и била клювом в затылок советских гадких утят. Им не давали времени стать лебедями. А Гроссман успел. Он содрал с себя советский пух, эту мерзкую шкуру, даже семь шкур. Он пел лебединую песню, перекидывался в орла, он ястребом и соколом долбил своих жалких современников. Хищный лебедь-оборотень, птица Феникс, добровольно сгорающая на собственном костре.

А что жизнь – копейка и для Третьего рейха, и для IV Интернационала, знали все, кто ходил под свастикой или под серпом и молотом с красной звездой. Закончив свой потрясающий труд, Гроссман в 1961 году стал штурмовать замерзающие перед ним от ужаса оттепельные редакции. Твардовский прямо спросил: «Ты хочешь, чтобы я положил партбилет?» «Да, хочу», – честно ответил писатель. А ведь он мог жить припеваючи, получать ветеранский паек. Ему дали квартиру в писательском доме у метро «Аэропорт», чтобы удобнее было следить за его контактами. Из горячих рук НКВД и МГБ он перешел по эстафете в теплые руки КГБ – его недреманное око не выпускало писателя из виду. А у него был один из первых в Москве телевизоров, коллеги ходили посмотреть. И он увел от очередного мужа очередную жену. У Ольги кончились силы, она хотела отдохнуть и пожить для себя, а не носить передачи мужу-декабристу. Она заклинала его сжечь рукопись и даже пыталась отнести ее в КГБ (чистый Оруэлл: «Спасибо, что меня взяли, когда меня еще можно было спасти»). Они с сыном ели Василия Семеновича поедом, и если он не развелся, то из чистого благородства: хотел, чтобы его вдова получала литфондовскую пенсию.

Он увел жену у Заболоцкого, Екатерину Васильевну Короткову. Вот она была как раз декабристкой. Они не расписывались, но она скрасила его последние годы, и ей он оставил на хранение рукопись повести «Все течет».

Дальше начинается чистый триллер. Трусливый Кожевников отдал роман в КГБ. КГБ захлопал крыльями и закудахтал: такое яичко ему Гроссман помог снести! Ордена, погоны, премии. Гроссмана не арестовали, арестовали роман.

Но коварный Гроссман всех перехитрил. Он заранее припрятал у друзей несколько экземпляров. Сделал вид, что отдал все, что было, даже забрал у машинисток пару штук. А КГБ устраивал обыски, перекапывал огороды. И это был 1961 оттепельный год! Они поверили, что захватили все.

Гроссман написал Хрущеву наглое письмо, требовал рукопись назад. Ходил к Суслову, наводил тень на плетень. Суслов сказал, что роман опубликуют через 250 лет. Но куда было этим сусликам, шакалам и хорькам до матерого серого волка, вышедшего за флажки! Русские писатели научились писать «в стол», а режиссеры – ставить фильмы «на полку». А. Платонов считал Гроссмана ангелом. Но наши ангелы не без рогов, они бодаются. Даже с дубом, как теленок Солженицына.

Судьба «Жизни и судьбы» и повести «Все течет» привела писателя к раку почки. Почку вырезали, метастазы пошли в легкие. Он умирал долго и мучительно, Оля и Катя ходили к нему по очереди, через день. В бреду ему чудились допросы, и он спрашивал, не предал ли кого. 15 сентября 1964 года он ушел, научившись писать слово «Бог» с заглавной буквы.

А триллер продолжился. Андрей Дмитриевич Сахаров в собственной ванной переснял «Жизнь и судьбу» и «Все течет» на фотопленку. Владимир Войнович бог знает в каком месте переправил ее на Запад. В 1974 году переправил, и в 1980-м ее напечатали в Лозанне, а в 1983-м – в Париже. В Россию Гроссман вернулся в 1988 году. Вернулся судией. Книги из нашего скорбного придела – это и был российский Нюрнберг.

Без политических деклараций Гроссман доказал, что фашизм и коммунизм тождественны. Концлагеря шли на концлагеря, застенок воевал против застенка. Гестаповец Лисс называл старого большевика Мостовского своим учителем, советское подполье в немецком концлагере жило по сучьим законам СССР: харизматического лидера пленных майора Ершова суки-подпольщики отправили в Бухенвальд, на верную смерть, потому что он был беспартийный, из раскулаченных. Комиссар Крымов только на Лубянке вспомнил, что помог в 1938-м посадить друга, немецкого коммуниста.

С помощью Гроссмана мы совершаем экскурсию в газовую камеру и умираем вместе с хирургом Софьей Осиповной и маленьким Давидом. А потом умираем с тысячами детей, медленно умираем от голода в голодомор на Украине. Это было куда дольше. Гроссман готов простить тех, кто предавал в застенке, но не собирается списывать грехи с тех, кто вместо зернистой икры «боялся получить кетовую». «Подлый, икорный страх». Его вердикт: дети подземелья, весь XX век, и немцы, и русские. Морлоки, уже не люди. Он понял, что свобода не только в Слове, но и в деле: шить сапоги, печь булки, растить свой урожай. Это теперь называется «рыночная экономика». Он понял, что «буржуи», «кулаки», лавочники, середняки были правы. Это тогда только Солженицын понимал. Заговор. Заговор русской литературы против русской чумы.

Нобелевскую премию не дают посмертно, иначе русские писатели и поэты разорили бы Нобелевский комитет.

Опубликовано в журнале «Медведь» № 146, 2011
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 27 авг 2015, 19:22

Всесильный еврей Андропов

Изображение

...Да, все мы смертны, хоть не по нутру
Мне эта истина, страшнее нету.
Но в час положенный и я умру
И память обо мне сотрет седая Лета...

Из стихов Ю.В. Андропова

Автор этих строк оказался неправ. Сейчас, через 20 лет после его смерти, имя Андропова, его деятельность, стали объектами самых ожесточенных дискуссий на всех уровнях и системах российских СМИ, да и в научных кругах. Особого накала споры приобрели теперь, ко времени 90-й годовщины со дня его рождения. И, прежде всего, они - о происхождении этого человека.

КАКОЙ ОН КРОВИ?

Невольно вспоминаются слова Гоголя: «Темно и скромно происхождение нашего героя». Все справочные издания согласны лишь в одном, что родился он 15 июня 1914 года в семье железнодорожника на станции Нагутская Ставропольского края. Об имени, происхождении и возрасте отца, о наличии братьев, сестер и других родственников ничего сколько-нибудь определенного не сказано и в официальных его биографиях, которых опубликовано немало.

И еще одна графа в них осталась так и незаполненной: о его национальности. Даже когда в «Правде» появилась официальная биография Андропова уже в качестве генсека, то и там о его национальности не сказано было ни слова. Естественно, это породило множество слухов и спекуляций, и до самого последнего времени они не иссякают. Кроме непонятной таинственности, их подогревают ярко выраженные семитские черты лица Юрия Андропова, особенно в детском и юношеском возрасте.

Изображение

Впрочем, исследования последнего десятилетия, пожалуй, впервые дали возможность назвать точные этнические корни этого загадочного человека. Тем более что сегодня раскрыты некоторые архивы Лубянки, а уж там о национальности своего шефа знали доподлинно. И понимали, почему он предпочитал не фиксировать внимание на этом аспекте своей биографии. Более того, предпринимал вполне серьезные меры, чтобы скрыть свое национальное происхождение. Потому что был Юрий Владимирович чистокровным евреем, а уж об отношении в СССР к представителям этой национальности, думается, нашим читателям рассказывать излишне.

Хотя о еврейских корнях Андропова еще в советские времена писали эмигрант А. Авторханов, диссидент Рой Медведев. Но уж после крушения «империи зла» вышло множество публикаций, где об этом говорится вполне откровенно. Назову книги В. Болдина «Крушение пьедестала», Ю. Дроздова и В. Фортычева «Юрий Андропов и Владимир Путин», М. Калашникова «Сломанный меч империи», О. Платонова «Терновый венец России», С. Лихова «Призрак Агасфера», публикации И. Черняка, Н. Петровского, И. Зевцова, Е. Батуевой, А. Игнатьева и многих других.

Но самыми, пожалуй, полноценными исследованиями этого вопроса являются книги Сергея Семанова и недавняя обширная публикация Валерия Легостаева «Гебист магический».

Суммируя генеалогические исследования этих, да и других, неназванных здесь, биографов Андропова, можно вполне достоверно констатировать, что появился он на свет в еврейской семье. Отца его звали Вэлв (Владимир) Либерман, мать - Геня (Евгения) Файнштейн. Личностью отца немало занимался публицист А. Игнатьев. Но и он никаких документов о нем или его фотографий не отыскал. Выяснил лишь, что работал он телеграфистом на станции Нагутской и умер от сыпного тифа в 1919 году.

Это подтверждал и единственный, пожалуй, свидетель некоторых фактов биографии Андропова - бывший первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Сергей Федорович Медунов. Вот что пишет Валерий Легостаев: «Медунов в одном из интервью рассказал, что его собственный отец работал на железнодорожной станции вместе с отцом Андропова и хорошо его знал. Медунов-старший говорил, что того звали Вэлв Либерман, и по национальности он был польский еврей, а жену - Геней, и она тоже еврейка». Кстати, судя по всему, именно знание таких деталей родословной шефа КГБ стоило самому Медунову крушения карьеры и других крупных неприятностей.

Евгения Файнштейн после смерти мужа перебралась с 6-летним сыном в Моздок, где вскоре вышла замуж за грека Андропуло, который и усыновил Юрия. Впрочем, как утверждает большинство исследователей, отчим вскоре умер, и от него у будущего генсека осталась лишь фамилия, усовершенствованная на русский лад, и сводная сестра Валентина.

В Моздоке мать работала в фабрично-заводской школе-семилетке учительницей музыки и, по сравнительно достоверным данным, умерла от туберкулеза в 1932 году. Никаких документов об этом не сохранилось, как и о месте ее захоронения. Нет сведений и о сестре Валентине. Лишь намек на ее существование дает Ю. Тешкин в книге «Андропов и другие», которую он назвал документально-художественным повествованием и где трудно отличить факты от авторского вымысла.

Впрочем, у этой книги есть и немалая ценность. В ней - собранные автором фотографии Андропова с юных лет и до 42-летнего возраста. Остальные общеизвестны, но не нужно быть специалистом в вопросах антропологических (не сочтите за каламбур!), чтобы узнать ярко выраженные семитские черты лица будущего шефа КГБ и генсека КПСС. Такие черты не часто встретишь и у вполне документированных евреев, особенно в молодом возрасте.

Итак, сегодня не возникает сомнений, что человек, занимавший в прошлом столетии в течение 15-ти лет сакраментальнейший пост шефа КГБ, а затем вознесенный и на вершину власти в Советском Союзе, был этнически чистокровным евреем. Проследим же, хотя бы весьма лаконично, его восхождение к этим высотам.

КАРЬЕРА АНДРОПОВА

В 16 лет, имея за плечами ту самую школу-семилетку, где преподавала его мать, Юрий уходит из дому на заработки. Работал киномехаником, рабочим на телеграфе, матросом на волжском буксире. В1934 году он поступил в Рыбинский техникум речного транспорта, который окончил в 1936 году. Последний год Юрий был комсоргом этого техникума.

При выпуске он получил назначение на Рыбинскую судоверфь в качестве штурмана 1-го разряда речного парохода. Однако уже в следующем году Андропов становится освобожденным секретарем комсомольской организации судоверфи, а в 1938 избирается 1-м секретарем Ярославского обкома ВЛКСМ и через год он - 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ в Карело-Финской республике. Такая ошеломляюще быстрая карьера объясняется не столько выдающимися способностями молодого человека, сколько обстановкой обвальных репрессий того времени, создававших ежедневно множество вакансий во всех эшелонах партийного, комсомольского и другого руководства, которые заполнялись теми, кто, как говорится, оказался под рукой.

Но, в данном случае, под рукой оказалась личность вполне энергичная и талантливая, и Юрий Андропов за три года, уже к началу Великой Отечественной войны, заработал репутацию опытного комсомольского вожака самого высокого уровня.

В годы войны он служил, не имея воинского звания, в штабе Карельского фронта, занимался вопросами подпольной работы в тылу противника. Кстати, только Карельский фронт немцы и финны так и не смогли особенно потеснить за всю войну. Есть в этом и некоторая заслуга Андропова, который был, пожалуй, единственным человеком в штабе фронта, носившим цивильную одежду. В его функции входила подготовка комсомольских работников для партизанских отрядов и разведывательно-диверсионных подразделений Карельского фронта.

После освобождения Петрозаводска Андропов становится 2-м секретарем горкома, а с 1947 года - и обкома партии в этом городе. Там же заочно оканчивает местный университет, куда поступил, не имея и среднего образования. В 1951 году он перебирается в аппарат ЦК КПСС. Стартует на должности инспектора, но в следующем году он уже зав. подотделом. А с 1953 года - на дипломатической работе. Его направляют послом в Венгрию, и в его бытность там происходит восстание против советских марионеток - венгерских правителей, в подавлении которого есть немалая заслуга Юрия Андропова.

Затем его карьера продолжается в ЦК КПСС, где он становится заведующим отделом, а с 1962 года - секретарем ЦК. Но великий перелом в его судьбе произошел в 1967 году, когда Юрия Андропова назначили на пост Председателя Комитета госбезопасности. В мои задачи не входит анализ служебной или партийной деятельности Андропова. Скажу лишь, что такой длительный срок - 15 лет - на этом весьма и весьма скользком месте не усидел никто. В январе 1982 года Андропов снова секретарь ЦК вместо умершего Суслова, а через десять месяцев он становится Генеральным секретарем, на этом посту и умирает в феврале 1984 года.

ЖЕНЫ И ДЕТИ АНДРОПОВА

Еще в бытность свою в Рыбинском речном училище Юрий Андропов влюбился в длинноногую волейболистку Нину Енгалычеву, свою сокурсницу, и в 1935 году они поженились. Через год родилась дочь, которую назвали Евгенией в честь Юриной матери. Кстати, сына, родившегося вскоре, назвали тоже согласно традиции - Владимиром.

Судьбы этих людей сложились по-разному, но в общем не слишком-то счастливо. Нина Ивановна всю жизнь прожила в Ярославле, где и умерла в 1994 году. Евгения Юрьевна поступила там же в мед-институт и осталась работать, теперь она на пенсии и живет в Ярославле. Владимир же пошел по дурной дорожке, попал в блатную компанию, воровал, сидел. К 23 годам имел уже две судимости. После освобождения уехал в Тирасполь, сильно пил и умер там же от цирроза печени в 35-летнем возрасте.

Скорее всего, в несчастной судьбе сына и в не больно-то завидном бытии жены и дочери трагическую роль сыграло то, что когда Юрия Андропова перевели в Карелию, он нашел там вторую и главную женщину своей жизни - Татьяну Филипповну Лебедеву, сошелся с ней и женился, разведясь с Ниной. В 1941 году Татьяна родила сына, названного Игорем, а спустя пять лет - дочь Ирину.

Ирина окончила филфак МГУ, вышла замуж за известного артиста Михаила Филиппова, работала редактором в издательстве «Жизнь замечательных людей» и в журнале «Советская музыка». После смерти отца она разошлась с артистом, сейчас на пенсии, живет крайне замкнуто.

Иная судьба у ее брата Игоря. Окончив престижный МГИМО, он стал, как и полагается его питомцам, дипломатом. Поднимался успешно по карьерной лестнице, вершиной которой стала должность посла в Греции. Там, обнаружив супружескую измену, запил, набедокурил и был отозван. С женой развелся, женился на известной актрисе Людмиле Чурсиной, но брак вскоре распался. Игорь вернулся к первой жене, с которой и живет сегодня, работая в российском МИДе послом по особым поручениям.

В преддверии 90-летия со дня рождения Юрия Андропова в России идут жаркие дискуссии по поводу того, что сделал он для страны на двух главных постах, где царил в последние 17 лет жизни. Вторая же тема этих дискуссий звучит вполне в аспектах сослагательного наклонения: что было бы со страной, да и с планетой тоже, кабы генсек Юрий Андропов не умер так скоропостижно.

ПРОЕКТ «М»

Так называют сегодня андроповский «Мобилизационный проект», неизвестно, реально ли существовавший документ. В общем виде под таким названием подразумевают план Андропова, направленный на мобилизацию всех усилий советского общества, политического руководства страны для того, чтобы создать новую эффективную систему экономики.

Созданная им команда, еще до того, как он стал генсеком, разработала предложения, чтобы спасти СССР от распада. Эти предложения сводились к устранению КПСС от руководства страной и передаче ее функций некой «силовой структуре». Экономика должна была стать гораздо более эффективной и продуктивной за счет введения элементов частной собственности, рыночных принципов. Планировалось ввести значительную самостоятельность предприятий потребительского сектора, сельскохозяйственных форм, сделав упор на кооперативных.

Такое «осторожное реформаторство», не затрагивающее стратегических основ советской государственной системы, было призвано не допустить коллапса СССР, который и произошел в 1991 году. По этому поводу выдающийся политолог, профессор Калифорнийского университета в Беркли Кен Джавитт Робсон пишет: «Если бы Андропов не умер так скоро, то мы и сегодня жили бы еще при Советском Союзе. Конечно, он не распустил бы КПСС, а круто начал бы реформы, посадив за решетку коррупционеров и приведя к власти молодых технократов. Сакраментально, что бывший пекинский генсек Цзян Цзэминь неоднократно высказывался в том смысле, что Китай пошел именно по андроповскому плану и благодаря этому избежал экономической и социальной катастрофы».

Однако гораздо более многочисленна в России группа, которая отстаивает диаметрально противоположные мнения.

ПЛАН ВСЕСИЛЬНОГО ЕВРЕЯ

Именно так называет андроповский план «М» московский публицист Сергей Кирьянов, обвиняя его в подготовке крушения Советского Союза. Приведу несколько цитат из обширной публикации Валерия Легостаева:
В современной России и на Западе есть немало влиятельных лиц и организаций, кровно заинтересованных в сокрытии того бесспорного факта, что многолетний председатель всесильного КГБ по национальности был евреем.

Национальная принадлежность Андропова, в силу определенных российских традиций, вроде бы и не давала ему поводов для особенных амбициозных планов, а потому упрощала проблему партийного контроля за деятельностью КГБ. Вот эта иллюзия и оказалась самой катастрофической. Со временем она вышла боком и триумвирату Брежнев - Косыгин - Подгорный, и всему советскому обществу.

В этом очерке изложены основные мнения об Андропове как о государственном деятеле. Хотелось бы дополнить рассказ некоторыми характеристиками его как человека, потому что скромность Юрия Владимировича поражала даже его коллег по ЦК и по КГБ. Когда он умер, родственникам не осталось практически ничего, кроме личных вещей. Вот уж кто действительно жил на одну зарплату, которую до гроша и отдавал жене.

Жил он в скромной для такого лица квартире, в которой одна из комнат была отдана охране, а вообще полжизни провел в деревянной двухэтажной даче на Москве-реке. Все подарки пунктуально сдавал государству. Категорически отказывался от присвоения ему воинских званий. Когда же, по прямому указанию Брежнева, ему присвоили генерала армии, то всю генеральскую долю зарплаты он перечислял в один из детских домов, сохраняя это в тайне от коллег по Политбюро.

То, что Андропов писал стихи, известно стало лишь после его смерти. Между тем некоторые из них он опубликовал при жизни - под псевдонимом. Завершим очерк его четверостишием:

Мы бренны в этом мире под луной,
Жизнь - только миг, небытие - навеки,
Кружится по Вселенной шар земной,
Живут и умирают человеки...

Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 31 авг 2015, 23:04

Последнее паломничество Савелия Крамарова

О Савелии Крамарове написано много, в том числе и у нас на форуме, но не все знают, что незадолго до кончины замечательный актер побывал на Земле обетованной — чтобы попрощаться с ней.

Изображение
Савелий Крамаров в Иерусалиме возле Стены Плача.

Когда в Конторе Глубокого Бурения узнали, что дядя Савелия Крамарова собрался репатриироваться в Израиль, артист сразу же попал под подозрение. А уж после отъезда близкого родственника в страну победившего сионизма, "там, где надо" решили, что карьере любимца публики следует положить конец. Тут еще "Косой" увлекся йогой, стал посещать синагогу и соблюдать шаббат. Его всё реже звали на съемки, а если и звали, то обязательно в субботу (о, это иезуитство, "спущенное" сверху "независимым" киночиновникам!).

В 1978 году, снявшись в далеких от шедевральности фильмах "Новые приключения капитана Врунгеля" (агент Свирепый Гарри) и "По улицам комод водили" (профессор), Савелий Викторович "вдруг" вовсе перестал получать приглашения. Оказавшись на кинематографической мели, Крамаров понял, что в этой стране ему больше делать нечего. Да и дядя всё настойчивее звал его на родину предков. В конце концов, он решился и подал документы на выезд — и тут же стал вовсе нерукопожатым.

Несмотря на то, что никаких военных тайн Крамаров не знал, в выезде ему отказали. В неофициальной обстановке объяснили: ты снялся в четырех десятках популярных фильмах, и если предашь Родину, их придется положить на полку. Так что имей совесть и откажись от этой своей идеи. А лучше всего публично осуди Израиль за агрессивную политику против братского арабского народа. Место в "Правде" мы тебе не гарантируем, но "Известия" и "Советскую культуру" обеспечим. А заодно дадим тебе "заслуженного артиста" и вернем на съемочную площадку.

Вместо этого в 1981 году он на кухне "радионяня" Александра Левенбука и фактически в соавторстве с ним написал письмо президенту США Рональду Рейгану. Вот один из отрывков из этого письма:
Зрители до сих пор смеются над героями моих фильмов, но лично мне самому сейчас не до смеха. Я не умираю от голода, но не хлебом единым жив человек. Помогите мне найти в вашей большой стране возможность работать по специальности. Моя нынешняя большая страна, по-видимому, помочь мне в этом вопросе не может.

В одном из интервью после отъезда Савелий Викторович рассказал, что перебросил это письмо через забор американского посольства. Но это, скорее всего, было сказано ради красного словца. Очевидно, он передал послание через кого-то из иностранных корреспондентов, приходивших к нему на домашний спектакль "Кто последний? Я за вами", место действия которой — очередь в ОВИР, а главный герой — сам Крамаров.

Получил ли Рональд Рейган письмо от коллеги по его прежней профессии, неизвестно. Но то, что его копия была передана на радиостанцию «Голос Америки» и текст трижды прозвучал в эфире — факт.

Поняв, что закрыть шлюзы уже невозможно, "там наверху" решили отпустить Крамарова. И 31 октября 1981 года с документами на выезд из СССР в Израиль он прибыл в Вену. Здесь его встретил импресарио Виктор Шульман, который организовал гастроли Крамарова в Европе, Америке, Австралии, Израиле, Японии.

Очевидно, под его влиянием Савелий Викторович решил, что жизнь в США для него перспективнее, чем в Израиле. Поселившись в Лос-Анджелесе, Крамаров стал сниматься сначала в рекламе, затем и в кино. Особых лавров он в Голливуде не снискал, но здесь никто не прессовал его и не мешал вести еврейский образ жизни. Да и заработки были не такими уж плохими, как это пытались представить на нашей с ним доисторической родине. Жил скромно, но отнюдь не бедствовал.

Когда Крамаров решился на операцию, избавившую его от косоглазия, многие уверяли: ну вот, ты потерял свой имидж. Но ведь его талант был куда мощнее, чем могло показаться, и физический недостаток лишь прибавлял ему характерности.

В 1994 году он снялся в фильме "Любовная история", где сыграл русского матроса-телефониста. Эта лента стала последней для него и для голливудской мегазвезды Кэтрин Хепбёрн, которой на момент съёмок было 87 лет.

А в январе 1995 года, спустя пару месяцев после шестидесятилетнего юбилея, Крамаров почувствовал боль в левой стороне живота. Несколько дней актёр терпел, а потом отправился к врачу. У него обнаружили рак прямой кишки — колоректальная карцинома, сообщает Википедия. Врачи вынесли приговор: надо срочно делать операцию, шансов на успех мало, но деваться некуда. 2 февраля 1995 года Крамарову удалили опухоль, при этом он получил колоссальную дозу химиотерапии. Савелию лучше не стало, у него случилось осложнение — полостная операция привела к эндокардиту. Последовал тромбоз, затем инсульт, началась отчаянная борьба за его жизнь, однако медицина оказалась бессильной.

Уже зная о приговоре судьбы, Крамаров решил напоследок отправиться в Иерусалим и помолиться у Стены плача. Многие репатрианты узнавали в этом сильно постаревшем человеке кумира, некоторые уже знали о его смертельной болезни. Но у большинства хватало такта не подходить к нему с расспросами.

Сегодня десятки иерусалимцев и тогдашних гостей города рассказывают, как общались с Крамаровым в дни этого его последнего паломничества. Вот так семь городов спорили о дедушке Гомере и сотни таллинцев ухаживали за могилой Игоря Северянина. Но, несомненно, с кем-то он общался. Однако категорически отказывался дать автограф. Не решившийся подойти к нему мой знакомый рассказывал, что в ответ на приветствие незнакомцев Крамаров лишь кивал. Явно не до общения ему было…

Скончался любимец публики 6 июня 1995 года в одной из клиник Сан-Франциско от второго инсульта. Похоронен на еврейском мемориальном кладбище "Hills of Eternity Cemetery". 12 октября 1997 года на могиле Крамарова был установлен памятник, созданный Михаилом Шемякиным и Вячеславом Бухаевым. На высоком надгробии — гримерский столик с бронзовыми театральными масками и ликом смерти на стене, небрежно прикрытой театральным занавесом.

Изображение

Уйдя в вечность, Крамаров остался в истории. Мы запомним его и как замечательного артиста, и как еврея, не отступившего, не предавшего свой народ под давлением тоталитарной машины.

Да будет светла память его, великого комика с трагической судьбой!
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 14 сен 2015, 19:56

Еврейская мама атомной бомбы

Изображение
Лиз Майтнер - еврейская "мама атомной бомбы" и "автор проблем косметической физики"

Мне непонятен ажиотаж вокруг моей особы.
Я вовсе не являюсь создателем атомной бомбы.
Я даже не имею представления о том, как она выглядит.

Лиз Майтнер. (Из интервью газете "Saturday Evening Post")

Лиз Майтнер никогда официально не предъявляла претензий
на приоритет в открытии расщепления атомного ядра.
Если взглянуть на её фотографию, создаётся впечатление,
что она вообще не способна заявить претензию
даже на что-то ей несомненно принадлежащее.
Встречаются такие человеческие лица.
Зато многие её биографы, как и специалисты по ядерной физике,
считают, что работы Лиз Майтнер были по заслугам отмечены
Нобелевской премией, только присуждённой не ей, а Отто Хану.

Патриция Райф

Как-то мне попалась на глаза книга, изданная немецким издательством "Piper". Автор книги Эрнст Петер Фишер снабдил её несколько игривым для её содержания названием: "Aristoteles, Einstein and Co". Книга содержала сведения о нескольких десятках учёных, труды которых обусловили прогресс человечества за последние два с половиной тысячелетия. На суперобложке были помещены портреты шестерых из них. Между Дарвином и Эйнштейном находилась фотография молодой красивой женщины. Этой женщиной оказалась Элиза Майтнер.

Она была третьим ребёнком из восьми в семье адвоката Филиппа Майтнера. На дворе конец ХIХ века: в австрийской гимназии уже разрешалось обучаться евреям, но всё ещё не принимали туда девушек. Несмотря на трудности, все дети Майтнеров получили высшее образование. Лиз сумела окончить гимназию заочно в возрасте 23 лет. Времена постепенно, со скрипом, менялись, и отличные отметки её аттестата позволили ей в 1901 году поступить в Венский университет, правда, всё ещё "в виде исключения".

Уже в раннем детстве она была любознательной и пыталась проверять всё опытным путём. Когда бабушка её стала уверять, что если шить в субботу - обрушится небо на голову, она, 6-летняя, тут же проверила это экспериментально, сшив кукле платье. Небо осталось на месте.

Выбор физико-математического факультета для девушки в то время многим показался странным. Скептики замолчали, когда Лиз на втором курсе нашла ошибку в работе известного итальянского профессора математики, и из скромности отказалась это опубликовать.

Сразу после окончания университета Майтнер защитила диссертацию. Это был второй случай в более чем 500-летней истории Венского университета, когда диссертация была защищена женщиной вообще, и первый - женщиной в разделе точных наук. После того, как ей случилось побывать на докладе гостившего в Вене Макса Планка, она отправилась в Берлин, надеясь продолжить образование под его руководством.

В весьма консервативной Пруссии научная карьера женщины была делом нелёгким. Шёл 1907 год. Запрет на обучение женщин в вузах сохранился в то время в Европе только в Германии и Турции. Своей научной карьерой Майтнер во многом обязана Планку.
Макс Планк, автор квантовой теории, один из выдающихся учёных ХХ века, был человеком, на первый взгляд, замкнутым. Он ратовал за допуск женщин к высшему образованию, но считал, что им всё же больше подходит профессия акушера-гинеколога, чем физика.

Майтнер его очаровала. Он не только взял её под свою опеку, добился для неё разрешения посещать его лекции, но и пригласил домой и познакомил со своими дочерьми. Они стали её подругами. Планк рекомендовал её директору Института Химии Берлинского Университета - Эмилю Фишеру. Этот весьма консервативный учёный не допускал тогда присутствия женщин в своём институте. Для Лиз было сделано исключение. Несмотря на то, что у неё уже был титул доктора наук и десяток опубликованных научных работ, ей всё же следовало входить в институт только через подъезд, предназначенный для хозяйственных надобностей.

Фишер предложил ей совместную работу с молодым химиком Отто Ханом. Объект их исследований - радиоактивные элементы. Хан к этому времени несколько лет стажировался в лаборатории Эрнеста Резерфорда и имел опыт в этой области. Он был талантливым химиком. Майтнер хорошо разбиралась в используемых ими физических приборах, и занималась их проектированием и монтажом, что казалось необычным для столь хрупкой девушки. Она была и главным теоретиком в этом дуэте, хотя руководителем их лаборатории до 1912 года числился Хан. Их научный тандем просуществовал 31 год и оказался весьма плодотворным. Им удалось открыть новый элемент протактиний, существование которого предсказала Майтнер. Для измерения бета-излучений они впервые стали применять феномен радиоактивной отдачи и исследование их в магнитном поле.

В 1909 году она докладывала о совместных с Ханом работах на конгрессе в Зальцбурге и удостоилась лестной оценки Эйнштейна. Их лаборатория тесно сотрудничала с Кавендишской лабораторией Эрнеста Резерфорда в Англии. Они получали оттуда радиоактивные элементы. Курьёзным кажется тот факт, что посылки с ними приходили по почте в обыкновенных картонных коробках. Тогда ещё не было понятия о радиационной защите. Без малейшей защиты работали в те годы с радиоактивными веществами Хан и Майтнер.

Поначалу лабораторией им служила бывшая столярная мастерская в институте химии на Hessische Strasse. По свидетельству современников, помещение это по своей неустроенности очень походило на то, в котором работала Мария Склодовская-Кюри в Париже. В первые годы Майтнер не получала никакого вознаграждения, материальную поддержку ей оказывали родители.

Все ограничения для женщин в науке были сняты в Германии только в конце 1909 года. Правда, женский туалет в институте химии ещё долго отсутствовал.
В общественном сознании сохранялось мнение, что женщинам научная работа в серьёзной физике и химии противопоказана. Как-то действительно был случай, когда у студентки загорелась коса от бунзеновской горелки, а мужские бороды считались почему-то более огнеупорными. Не удивительно, что в одной из берлинских газет сообщалось, что госпожа доктор Майтнер прочла доклад под названием "Проблемы косметической физики". Настоящее название доклада "Проблемы космической физики" - показалось корреспонденту слишком далеким от того, чем, по его мнению, должна заниматься дама, пусть и ученая...

B 1912 году в берлинском районе Далем в присутствии Кайзера Вильгельма II были торжественно открыты два вновь построенных института: институт химии и институт физической химии. Вскоре открылся ещё и институт биохимии. Далем стали называть "Немецким Оксфордом".

В институте химии Хан заведовал отделением радиоактивных исследований, Майтнер - специально для неё учреждённым физическим отделением. Их отделения работали в содружестве. Майтнер наконец стала получать зарплату. В этом же году она по совместительству стала ассистентом на кафедре Макса Планка в Берлинском университете.

С началом Первой мировой войны она сочла своим долгом помогать раненым. Какое-то время работала рентгенлаборантом в больнице в берлинском районе Лихтерфельде, а в 1915 году записалась добровольцем в австрийскую армию (она гражданка Австрии), и служила ренгенлаборантом в армейских фронтовых госпиталях в районе Львова и Люблина. На фронт ушёл и Хан.

Она вернулась с фронта раньше Хана и продолжила начатые ими совместно исследования. Результаты этих исследований публиковала от имени обоих, считая, что обязана это делать по отношению к товарищу, пребывающему в действующей армии. Имя Отто Хана всегда стояло первым, если даже вся работа была выполнена без его участия.

Позже они осуществили ряд совместных работ по изучению бета-спектров радиоактивных элементов. Работы эти относятся скорее к физике, чем к химии, но опять-таки первым автором назывался Хан. Его роль заключалась в основном в получении идеально чистых веществ для опытов. Химиком он был действительно великолепным.

В 1922 году Майтнер присвоили звание профессора. В среде берлинских физиков с лёгкой руки Эйнштейна её называли "Наша фрау Кюри".
В учёной среде получает распространение следующая игра слов: если чуть изменить немецкое написание авторов "Otto Hahn, Lis Meitner", то получается "Otto Hahn, lis Meitner", что в переводе означает: "Отто Хан, читай Майтнер!".

Её место в науке можно определить по фотографиям. В частности, на физическом конгрессе в Брюсселе в 1933 году, среди приблизительно полусотни участников, она в одном ряду с Эрнестом Резерфордом, Нильсом Бором, Абрамом Йоффе, Джеймсом Чедвигом, Энрико Ферми и другими легендарными физиками. На этом снимке запечатлены всего три женщины: Мария Склодовская Кюри, Ирен Кюри и Лиз Майтнер.

Берлин стал одним из главных мировых центров ядерной физики, а Майтнер была признана одним из ведущих учёных в этой области. У неё сложился широкий круг друзей в Берлине. Она участвовала в музыкальных вечерах в семье Макса Планка, иногда вместе с Эйнштейном. С Максом фон Ляуэ она дискутировала о литературе, кино и, конечно, о физике; после того, как Отто в 1911 году женился, бывала у Ханов. Она была дружна с его женой Эдит. Часто посещала и семью Нильса Бора в Дании.

С 1934 года "дуэт" Хан - Майтнер превратился в "трио". С ними начал работать химик - Фритц Штрасман. Тем временем в Германии уже год у власти Гитлер. Следует массовый исход евреев из науки: кого уволили, кто сам подал в отставку, были и случаи самоубийств. Она, как "неарийка", отстраняется от преподавательской работы. Своё положение в институте химии на какое-то время сохраняет, как гражданка пока ещё независимой Австрии и как участница войны.

Атмосфера в институте становится всё менее переносимой. Один из её ассистентов - активный член нацистской партии. Очень активен в вопросах "чистоты немецкой науки" заведующий лабораторией, расположенной этажом выше, он же её сосед по вилле в берлинском Грюневальде профессор Курт Гесс. Он на одном из совещаний заявил, что наличие еврейки в штате позорит этот институт. Это не помешало ему после войны обратиться к ней за защитой, когда в Германии проводилась денацификация.

Многие её друзья и знакомые евреи уже подверглись репрессиям. После аннексии Гитлером Австрии в 1938 году Лиз лишилась защиты как иностранка. Ей советуют эмигрировать, хотя она не хотела бы оставлять друзей, привычную среду, незавершённую научную работу. Не так-то просто и уехать. Вопрос об её отставке решался самим Гиммлером. В директиве из его ведомства написано:
...Существуют политические соображения против выдачи заграничного паспорта фрау профессор Майтнер. Представляется нежелательным, чтобы известные учёные евреи уезжали из Германии и там, как представители немецкой науки или вовсе воспользовавшись своим именем и опытом, соответственно своим убеждениям вели деятельность, направленную против Германии. Следует найти выход, чтобы профессор Майтнер после её отставки оставалась в Германии и с пользой для неё работала.

В июле 1938 года она при помощи друзей перебирается полулегально без заграничного паспорта в Голландию, оттуда самолётом в Данию. Ей было трудно получить въездную визу в любую страну, чиновники не делают исключений, так как она "незаконно", и, кстати, без багажа, всего с 10 марками в кармане, оставила Германию. В Копенгагене она пользуется гостеприимством в семье Нильса Бора, он готов предоставить ей работу в своём институте, но ей не дают вида на жительство в Дании. Бор находит ей место в новом физическом институте в Стокгольме. Её деятельность там не сложилась: нет условий для работы по её теме, оборудование несовершенно, ей не выделяют ассистентов. У неё очень скромная зарплата, неустроенный быт. Её вещи власти долго задерживают в Германии под самыми различными предлогами, и когда, наконец, она, после уплаты крупного таможенного сбора, их получает: мебель переломана, посуда перебита, значительная часть её библиотеки изъята, в книгах, которые дошли - вырваны страницы. Пенсию, которую она заработала в Германии, ей не выплачивают.

В Швеции ей создаёт трудности языковый барьер и очень не хватает её берлинских друзей. Не складываются у неё взаимоотношения с директором института. У профессора Манэ Зигбана другие научные интересы, да и кому понравится иметь у себя в институте учёного, авторитет которого в мире намного выше, чем твой? Внешне заметных трений у них не возникает, это не в её характере, но отношения весьма прохладны.

В Берлине Хан и Штрасман продолжают начатые с её участием опыты по получению трансурановых элементов. Результаты опытов регулярно сообщаются в Стокгольм Майтнер. В сентябре 1938 года она встретилась с Ханом у Бора в Копенгагене. Она внесла существенные коррективы в планы исследований берлинской лаборатории. Хан впоследствии упорно умалчивал об этой встрече, объясняя тем, что это может негативно повлиять на его карьеру в нацистской Германии. Штрасману Хан тоже не сообщил, что встречался с Майтнер, но тот прекрасно понимал, от кого исходят коррективы, внесённые в их опыты. Тем временем, в этих опытах появились трудно объяснимые явления: "изотоп радия" вёл себя как барий.

"Только ты можешь найти этому явлению объяснение. В этом случае авторов будет трое", - писал ей Хан.

Она предложила повторить опыт, исследовать возникающий при его проведении осадок. Подтвердилось постоянное наличие бария в осадке при бомбардировке урана пучком нейтронов. Это указывало на то, что ядро урана распалось. Вторым осколком распавшегося урана должен был быть, по её мнению, криптон, что и подтвердилось. Значит, нейтроны способны расколоть ядро урана. Сумма массы двух вновь возникших элементов оказалась по расчётам Лиз Майтнер меньше исходного урана на 1/5. Значит, при этом должна выделяется энергия, которую можно вычислить по формуле взаимозависимости энергии и массы Эйнштейна Е=mc2. Расчёты Лиз точно совпали с данными опытов. Утверждают (Отто Фриш), что все эти расчёты были произведены во время лыжной прогулки, после получения письма из Берлина с описанием опытов. Впоследствии она высказала ещё и предположение о возможности цепной ядерной реакции. Так состоялось открытие ядерного распада.

Соображения и расчёты Майтнер стали известны Хану из её письма в канун рождества - 23 декабря 1938 года. Лучшего подарка к рождеству и придумать было нельзя.

6 января 1939 года результат опытов с расчётами Майтнер был опубликован Ханом, но в авторах числились только Хан и Штрасман. Хан объяснял это тем, что в нацистской Германии нельзя было публиковать работы "неарийских авторов".

Вот что писал по этому поводу позже Штрасман:
"Лиз Майтнер была душой и руководителем нашей группы. Поэтому она одна из нас, хотя и не присутствовала при завершении опыта".

Она ограничилась тем, что поздравила их обоих с открытием. В письмах к Хану уверяла, что не имеет претензий. Похоже, что и она недооценила грандиозность своего открытия. Зато оценил его Нильс Бор, который рекомендовал ей немедленно опубликовать свои соображения. Она этого не сделала. Опубликовали коротенькую заметку в британском журнале "Nature" с описанием ядерного распада и теоретического его обоснования Нильс Бор и Отто Фриш. Заметка вышла позже публикации Хана. Автором открытия в этой заметке называлась Лиз Майтнер.

Не возникает сомнений, что опыты, приведшие к открытию, были задуманы ею, проводились на ею спроектированном оборудовании, по её плану, теоретическое их объяснение дала она, а в числе авторов открытия её не оказалось.

Спустя короткое время Хан писал Лиз:
"Я не могу теперь этим господам покаяться, что ты была той единственной, кто всё сразу понял. Мы должны были спешить, чтобы нас не опередила Ирен Кюри".

Это уже ничего не меняло.

Бор предоставил ей возможность работать на оборудовании в его институте в Копенгагене, и она доказала, что сходные результаты получаются не только при бомбардировке нейтронами урана, но и тория. Попутно она определила те условия, при которых возможен атомный взрыв.

В Рейхе начинается работа над "атомным проектом". Руководит ею Вернер Гейзенберг. В 1944 году Нобелевская премия по химии за открытие распада атомного ядра присуждается Отто Хану. Обойдены не только Майтнер, но и Штрасман.

Причиной этому называют, кроме ложного приоритета в публикациях, ещё и неприязнь к Майтнер директора Стокгольмского Физического Института Мана Зигбана. Он - член Нобелевского комитета. Эта ошибка не была исправлена и в будущем.

После окончания войны десять ведущих немецких атомщиков во главе с Гейзенбергом были интернированы в Англию и размещены неподалёку от Кембриджа. Среди них был и Отто Хан. Союзники опасались, что их используют в своём атомном проекте русские. За интернированными велось тщательное наблюдение, включая прослушивание их разговоров. Эти учёные впоследствии заявляли, что они сознательно не стремились дать атомное оружие в руки Гитлеру, что явно не соответствует истине. Многие из них были убеждёнными нацистами. Из опубликованных спустя годы документов, включая материалы прослушки, следовало, что они были весьма далеки от понимания технологии создания атомного оружия. Кстати, Германия к окончанию войны не располагала даже атомным реактором.

В 1943 году Майтнер предложили участие в "Манхэттенском проекте" по созданию атомной бомбы. Последовал её отказ: она не хотела участвовать в работе над любым видом оружия. Физика перестала быть невинным занятием. После того, как атомные бомбы были сброшены на Японию, Майтнер стали одолевать журналисты. В те дни имя Майтнер очень часто упоминалось в печати. Один из заголовков газет гласил: "Еврейка нашла ключик к окончанию войны с Японией".

Хана её слава крайне огорчала. Он всё приписывал себе. Он упорно заявлял, что открытие расщепления ядра было заслугой химии, и к физике отношения не имело. Кстати, когда Хану в 1944 году была присуждена Нобелевская премия, сами члены Нобелевского комитета ещё недостаточно разбирались в ядерной физике.

В 1946 и 1947 годах Нильс Бор предлагал кандидатуру Майтнер на Нобелевскую премию. Оба раза безуспешно.

В 1947 году Майтнер побывала В США. Газета "Таймс" сообщала:
"Она - человек, пробивший дорогу атомной бомбе, при первом шаге из самолёта увидела такое количество репортёров, что поспешила назад в самолёт. Когда, наконец, вышла из него, была встречена громом приветствий, но сказала только: "Я так страшно устала".

Она удостоилась почётных званий доктора многочисленных американских университетов, ей пришлось выступить с докладами во многих городах. Она выступала в конгрессе, у неё была встреча с президентом Трумэном, который подарил ей серебряное блюдо с гравировкой-посвящением. Она была названа "Женщиной года". Её лицо мелькало на титульных листах многочисленных газет.
"Дама с мягким голосом и непререкаемым авторитетом в области физики везде произвела неизгладимое впечатление". Так писали газеты.

Не обошлось и без курьёзов. Её приглашали в Голливуд сниматься в главной роли в художественном фильме о ней самой. В одном из многочисленных писем, получаемых ею, была просьба прислать немного плутония для лечения больного раком человека.
Какое-то австрийское патриотическое объединение просило походатайствовать, чтобы Южный Тироль оставался в составе Австрии.

Хан очень ревниво реагировал на те почести, которые оказывались ей. Нобелевская премия вручалась ему с опозданием на 2 года, в 1946 году. Майтнер присутствовала на церемонии вручения. Для этого вечера заказала новое платье. В Нобелевской лекции он ни словом не упомянул о ней. Не упомянул о ней и в интервью газете "Swenska Dagesbladet". Она же в письмах к Хану была по-прежнему дружелюбна, если не сказать - нежна.

По мнению коллег-учёных, Хан, вне всякого сомнения был достоин Нобелевской премии. Другое дело, что впоследствии он вёл себя не по-рыцарски по отношению к своим соавторам - Майтнер и Штрасману, которых наградить этой премией "забыли".

В 1947 году Майтнер получила приглашение возглавить отдел в институте в Майнце, от которого отказалась. Руководителем этого института был её бывший сотрудник в Берлине Фритц Штрасман. (К слову, Штрасман был удостоен звания "Праведник мира". Он и его семья много месяцев предоставляли убежище пианистке еврейского происхождения Андреа Вольфенстайн).

В послевоенные годы Швеция была заинтересована в использовании атомных технологий в мирных целях, и Лиз были предоставлены хорошие условия работы в новом Королевском техническом институте. Она стала членом Королевской Академии, принимала участие в присуждении Нобелевских премий. Впоследствии она часто приезжала в Германию, и каждый раз её здесь встречали с энтузиазмом. Она пыталась помочь немецкой науке преодолеть изоляцию, в которой та оказалась из-за нацистского прошлого.

Велик перечень правительственных наград, которыми её наградили Австрия и Германия. Свыше десяти гимназий в этих странах носят её имя. Одна из оживлённых улиц в центре Берлина названа Lis Meitner Strasse. Улицы её имени есть и в других городах. Она почётный доктор многих немецких университетов. В 1956 году в берлинском Далеме открылся институт ядерных исследований имени Хана и Майтнер. (Правда, 4 июня 2008 года он был переименован в энергетический центр имени Гельмгольца). В 1997 году вновь открытый химический элемент получил название Майтнерий.

Большую часть жизни она была ограничена в материальных средствах. Зато в космосе у неё "обширные владения": её именем Международный Астрономический Союз назвал малую планету и кратеры на Луне и Венере.

Она никогда не была замужем. Её биографы уверенно заявляют, что у неё не было и любовных приключений. Похоже, вся её жизнь была посвящена только физике.

И всё же, когда знакомишься с её биографией, особенно, когда перечитываешь опубликованные её письма к Отто Хану и её отзывы о нём, когда анализируешь её отношение к нему, мимо воли закрадывается предположение, что то, что она питала к нему, было больше, чем дружба. Впрочем, об этом судить труднее, чем даже о некоторых тонкостях ядерной физики.

После ухода на пенсию в 1960 Майтнер жила в Великобритании, в 1963 она поселилась в Кембридже. Там она и умерла 27 октября 1968, за несколько дней до своего 90-летия.
В этом же году умер и Отто Хан. Он был на год её моложе.
Источник
Изображение
Мемориальная доска на здании гимназии в Вене
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 16 окт 2015, 20:56

Ротшильд из гетто

Он умер 19 сентября 1812 года во Франкфурте – там же, где родился. Но родился он нищим еврейским мальчишкой в обшарпанном гетто, а умер одним из богатейших людей своей эпохи. Майер Амшель Бауэрн – основатель знаменитой династии Ротшильдов – в детстве учил Талмуд и редко ел. Может, поэтому он научился хорошо считать и копить деньги.

Его предки прибыли в Германию за двести лет до появления Майера на свет. И занимались, конечно, торговлей – чем еще было заниматься евреям, которым не позволяли ни учиться, ни занимать какие-либо должности. Им и выходить из гетто разрешалось только в определенное время: в христианские праздники появляться на улицах городов евреям не разрешалось, а в обычные дни они перемещались по улицам вне гетто под крики «еврей, знай свое место!»

Еврейское гетто Франкфурта-на-Майне в конце восемнадцатого века представляло собой жуткое зрелище. По улицам текли помои, вокруг были сплошь обшарпанные домишки, в которых ютились огромные семьи. Отец юного Майера - Амшель Мозес Бауэр содержал небольшую меняльную контору под красной вывеской, что по-немецки звучит, как «Rot Schild» (roth – красный, schild – табличка, вывеска). Так появилось прозвище, которое стало нарицательным обозначением роскоши и богатства и заложило начало 270-летней династии Ротшильдов.

Майера отдали учиться в йешиву. Отец и мать мальчика надеялись, что он получит хорошее еврейское образование и станет раввином. Но когда ему было двенадцать, умер отец, а следом ушла и мать. Платить за обучение в йешиве стало некому. И родственники отправили сироту в Ганновер, где к евреям относились лояльнее, чем во Франкфурте. Мальчика устроили работать в банк Оппенгеймера. Там он постиг секреты финансового дела, познакомился с монетами германских княжеств, научился определять подделки и выгодные обменные курсы. К двадцати годам он уже неплохо разбирался в коммерции – по крайней мере, в том ее виде, в каком она существовала на тот момент.

В 20 лет Майер вернулся во Франкфурт. Почему он не остался в Ганновере, где уже был неплохо устроен - неизвестно. Возможно, тянуло на родину. Да и чутье подсказывало, что во Франкфурте, который был процветающим торговым центром, будет чем поживиться начинающему коммерсанту. А Майер нисколько не сомневался в том, чем он хочет заниматься. Его старшие братья Мойше и Кальман так и жили в старом домике в гетто, где торговали поношенной одеждой. Майеру, конечно, было душно в этой лавке старьевщиков. И он увлекся собиранием редких монет и медалей. Никто его не понимал: людям вокруг и обычных-то денег не хватало, а юноша часами рассматривал свои монеты, аккуратно составлял каталог с подробным описанием каждой. Сейчас уже не понять, было ли увлечение Майера с самого начала лишь хобби или как раз тонким расчетом. Однако именно это странное занятие принесло ему первые дивиденды.

Изображение

Однажды, перебирая свои сокровища, он вдруг подумал, что его коллекция может заинтересовать обитателей дворцов и замков. А к дворцам и замкам был доступ у его бывшего работодателя в Ганновере генерала фон Эштрофа. Эштроф часто бывал при дворе, дружил с принцем Уильямом и вообще был птицей высокого полета. Но при этом широких взглядов. Он не выгнал своего бывшего работника с его странной коллекцией, а внимательно выслушал. И Майер оказался прав: придворные с интересом рассматривали собранные им медальки и монетки, читали красивые описания, над которыми корпел наш герой при тусклой свечке в лавке братьев. Юноша был так воодушевлен успехом, что разослал свой каталог всем дворянам окрестных земель. Принц Уильям, узнав об этом, пожелал познакомиться с предприимчивым евреем и вызвал к себе. Принц купил у него несколько монет и щедро одарил. Но это не спасло Майера от бедности. Он всё равно вынужден был вернуться во Франкфурт.

По дороге домой он обдумывал новую идею. Франкфурт – центр международной торговли, кишел купцами из разных стран. Конечно, в городе продавалось и покупалось всё, что только можно было себе представить. И частенько продавалось за валюту какой-нибудь европейской страны, а покупалось уже за золотые монеты с Востока. Так Майер и придумал первый в истории пункт обмена валют. Он продавал и покупал деньги разных стран, зарабатывая на курсе. На Посудную улицу в еврейское гетто, где Майер открыл свою конторку, потянулись купцы. Дело пошло. И только братья злились, что младший «играет в монетки» вместо того, чтобы помогать им в лавке.

Младший и правда производил впечатление одержимого. Вместо того, чтобы радоваться прибыли, он все вырученные деньги вкладывал опять в старинные монеты. Он снова покупал их – теперь уже у купцов из самых разных стран, которые приходили к нему менять валюту, – создавал для них красочные каталоги и... делал рекламную рассылку, если выражаться современным языком. Каждый вельможа из окрестных замков получил письмо с рекламой лучшей нумизматической коллекции в Германии.

Упорство, с которым Майер раскручивал свое дело, принесло результаты. Постепенно в обшарпанный дом в еврейском гетто потянулись представители вельмож из соседних княжеств. Да и знакомство с принцем Уильямом помогло. Майер подумал немного и сделал вывеску на своей лавке: «М.А. Ротшильд. Официальный придворный торговый агент Его Величества Принца Гессенского».

Знал ли принц, что в Посудной улице рядом с лавкой старьевщиков Ротшильдов проживает его личный торговый агент, история умалчивает. Дерзость Майера, впрочем, принесла плоды. Ростовщик Шнаппер позволил ему жениться на своей семнадцатилетней дочери Гутле, в которую молодой человек был влюблен. Шнаппер не очень понимал, чем занимается зять, но видел в нем деловую хватку. Дал приданого 2400 флоринов и благословил под хупой. Брак оказался удивительно счастливым. Гутле оказалась мудрее братьев Майера. В отличие от них, она во всем поддерживала мужа. И в итоге он преуспел.

Да и она тоже – став матерью пяти сыновей и пяти дочерей, которые впоследствии превратились в знаменитую «династию Ротшильдов». Когда в семье родился четвертый ребенок, Майер купил дом побольше. А когда власти Франкфурта в 1811 году отменили гетто, семья поспешила приобрести недвижимость за его пределами. Гутле, впрочем, отказалась покидать дом под зеленой крышей (Grunes Schild назывался он), в котором была так счастлива. Там она и умерла в 96 лет, до конца дней оставаясь хранительницей первого их с Майером настоящего дома. А дом превратился в музей династии Ротшильдов.

Между тем, знакомство с принцем Уильямом очень помогло Майеру. Принц был богат и неплохо разбирался в коммерции. Он давал ссуды правителям соседних государств, продавал им своих солдат, за аренду или гибель которых получал неплохие комиссионные. Предприимчивый Ротшильд хорошо понимал Уильяма. И умел хранить секреты. А принц был весьма любвеобилен, и его похождения частенько могли поставить под угрозу его положение. Майер тщательно охранял тайны принца и давал ему дельные коммерческие советы. Вскоре самонадеянная табличка, которую он повесил в Посудной улице, стала реальностью.

В новом доме Ротшильдов под зеленой крышей был оборудован не только магазин, но и потайной подвал. Никакие, даже самые ушлые ищейки не могли бы его найти. Здесь располагался первый «банк Ротшильдов» – сундук с замком, который мог открыть только Майер, и хранилище секретов принца Уильяма, который после смерти отца стал ландграфом Гессен-Касселя Вильгельмом IX и обладателем несметного состояния. Ротшильд же к тому времени торговал валютой уже не только в своей лавке. Он перевозил огромные партии золота и монет, став одним из самых крупных поставщиков двора.

Изображение

С 1764 года Майер Ротшильд начал поставлять монеты и золото в княжеский дом Гессен-Кассель. А уже через пять лет глава дома Вильгельм IX назначил его личным банкиром и придворным поставщиком — гоф-фактором. Обязанности придворного фактора, каким был Майер, заключались в том, чтобы приумножать казну князя, покрывать его расходы на армию, предметы роскоши, снабжать двор, конюшни, кухню и подвалы. В случае успеха, фактора ожидала награда в виде части доходов князя и уважение при дворе, в случае неудачи — суд, разорение и даже казнь.

Ландграф Вильгельм IX слыл одним из самых богатых и знатных германских князей, торговал наемными солдатами и жил на широкую ногу. В 1785 году он с выгодой продал 17 тысяч солдат английскому королю Георгу III для войны с американскими колонистами. Когда в 1806 г. Вильгельм (ставший в 1803 г. курфюрстом под именем Вильгельм I), спасаясь от Наполеона, удрал в Прагу, Ротшильд не просто сохранил его многомиллионное состояние, но и приумножил его. Он продолжил сбор денег с его должников, и даже смог увеличить полученную сумму.

Однажды Ротшильд снял в британском банке деньги с компенсационного счета ландграфа и оплатил ими товар. А поскольку платил наличными, то получил большую скидку. Майер сумел избежать сразу двух операций: перевозки денег в Англию и встречной перевозки денег во Франкфурт. Вместо денег Ротшильд привез товар, продал его по высокой цене, вернул долг ландграфу и в итоге оказался в большом выигрыше. А поскольку Вильгельм получал талеры, а англичане платили фунтами, банкир заработал и на разнице курсов валют.

«Пять пальцев одной руки» – так называли сыновей Ротшильда, которых Майер превратил в главных управляющих своей финансовой империей. Это был один из его главных принципов: в компании должны работать только члены одной семьи. В 1810 году он основал компанию «Ротшильд и сыновья», которая занималась тем, что вкладывала огромные деньги ландграфа и других богатеев в доходные предприятия и зарабатывала на получавшемся из этого доходе. Так и случилось, что к моменту смерти нашего героя его состояние превышало оборот Французского банка. А журнал Forbes впоследствии внес его в список самых влиятельных финансистов в мире.

Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 01 ноя 2015, 19:33

Имре КАЛЬМАН
62 года со дня смерти - 30 октября

Изображение

В детстве он хотел стать портным, потом учился на юриста, занимался классической музыкой, но известность получил как король оперетты.

Будущий композитор родился 24 октября 1882 года в курортном местечке Шиофок на берегу озера Балатон в Венгрии. К тому времени в семье венгерских евреев Кальманов уже было двое детей — Бела и Вильма.

Эммерих (так его назвали при рождении, но позже он сменил имя на венгерское Имре) усиленно занимался в двух школах — в гимназии и в музыкальной школе, но, улучив свободный часок, садился к роялю разучивать сочинения Шумана и Шопена.

Весной 1898 года, когда ему исполнилось 15 лет, он впервые выступил перед публикой с Фантазией ре-минор Моцарта. В концертном зале были и представители прессы. Имре выглядел таким маленьким и щуплым, что газеты восторженно отмечали дарование «двенадцатилетнего музыканта».

В последние годы учения ему приходилось трудиться с двойной нагрузкой, отдавая преимущество гимназии: родителям хотелось, чтобы сын непременно получил аттестат зрелости. И Имре выполнил желание родителей, блестяще сдав все экзамены.
Однако теперь для него началась поистине двойная жизнь. Подчинившись родительской воле, он поступил на юридический факультет Будапештского университета, проучился там восемь семестров, сдал все необходимые экзамены и не дотянул лишь до степени бакалавра. Но и это было большим достижением, если учесть, что параллельно он учился в будапештской Академии музыки по классу композиции у Я. Кеслера.

В 1902 году он написал первое музыкальное сочинение — цикл на стихи Людвига Якубовски. За первой работой последовали другие. Среди них главный труд, с которым он связывал все свои надежды, — «Сатурналии» — поэма для большого симфонического оркестра. 29 февраля 1904 года в будапештском Королевском оперном театре, на концерте выпускников композиторского отделения Академии музыки состоялось первое исполнение симфонии Имре Кальмана. Впрочем, оно стало и последним. И все же сам Кальман считал именно этот день началом своей музыкальной карьеры. С тех пор он свято верил, что високосные годы сулят ему удачу, а уж 29 февраля — день особого благополучия.

На следующий год Кальман удостоился премии Роберта Фолькмана, присужденной ему будапештской Академией музыки. Премия позволила ему провести шесть недель в Берлине. Имре воспользовался этой возможностью, чтобы предложить свои сочинения немецким издательствам (вслед за «Сатурналиями» им была создана очередная симфоническая поэма — «Эндре и Иоганна»). Однако издателя для этих опусов не нашлось ни в Берлине, ни в Лейпциге, ни в Мюнхене, куда Кальман заехал по пути на родину.

«Выходит, мои симфонии не нужны миру? Дело кончится тем, что я решусь на отчаянный шаг, возьму да и сочиню оперетту!» — с досады шутил Кальман и сам смеялся громче всех. Опуститься до оперетты! Обладатель премии Фолькмана, достойный ученик профессора Кеслера, он глубоко презирал сей легкомысленный жанр. Однако обстоятельства сложились так, что вскоре Кальман «докатился»-таки до оперетты.

Должно быть, идея витала в воздухе. Иоганн Штраус и Миллекер — великие пестователи жанра — почти десять лет покоились в могилах. И вдруг оперетта возродилась вновь. Имре снял дешевую комнату на чердаке в Кройсбахе под Грацем, чтобы работать без помех. Там он и сочинил свою первую оперетту — «Осенние маневры». Премьера прошла 22 февраля 1908 года в Будапеште с невероятным успехом. Публика без устали аплодировала, вновь и вновь вызывая исполнителей на сцену.

Спустя год, 21 января 1909 года, премьера состоялась в венском театре «Ан дер Вин». Австрийская публика встретила оперетту Кальмана с не меньшим восторгом. В апреле того же сезона оперетта была поставлена в гамбургском театре, а несколькими неделями позже состоялась ее премьера в Берлине.

В начале I мировой войны Имре Кальман работал одновременно над двумя произведениями: легкой, веселой «Барышней Жужей» и над другой опереттой, которой либреттисты пока что дали условное название «Да здравствует любовь!» Премьера «Барышни Жужи» состоялась в Будапеште 23 февраля 1915 года и была встречена публикой довольно прохладно. Однако переименованная в «Мисс Весну», она вскоре покорила сердца американцев.

Текст оперетты, прославляющей любовь, написали Лео Штейн и Бела Йенбах. Штейн считался патриархом либреттистов, и работа с опытным мастером такого крупного масштаба действовала на Имре умиротворяюще. Премьера «Королевы чардаша» состоялась в самый разгар войны, но ни фронтовые окопы, ни пушечная канонада не помешали оперетте проникнуть в Россию и Америку. Разумеется, ни композитор, ни авторы текста от этого не разбогатели: Россия уже воевала с Австрией, да и США вскоре вступили в войну.
Но Кальману было не до войны. Исписывая один за другим нотные листы, он забывал обо всем на свете, создавал яркие, зажигательные мелодии.

Одна из оперетт той поры — «Фея карнавала», — в сущности, переработанный вариант «Барышни Жужи». Премьера состоялась 21 сентября 1917 года в «Иоганн Штраус театре». Угля не хватало, и холод в зрительном зале был чудовищный, но это не помешало спектаклю пройти при аншлаге.

Тогда же в жизнь Имре вошла молодая русская актриса Вера Макинская — уроженка Перми, эмигрировавшая вместе с матерью из России в 1917 году. Она покорила сердце популярного композитора. Несмотря на разницу в возрасте влюбленных — тридцать лет, их знакомство довольно скоро привело к свадьбе. В то время Имре только что начал работу над новой опереттой — «Фиалка Монмартра» — и решил посвятить ее молодой жене. Вера вскоре родила сына, а потом еще двух девочек.

Последующие оперетты Имре Кальмана упрочили его славу как одного из лучших в мире композиторов этого жанра. Огромный успех сопровождал постановку его оперетты «Баядерка» (1921), в которой композитор часто использует ритмы новых для того времени танцев — фокстрота и шимми. К числу наиболее известных оперетт Кальмана также относятся поставленные в Вене «Марица» (1924), «Принцесса цирка» (1926) и уже упоминавшаяся «Фиалка Монмартра» (1930) — его самое лирическое произведение.

А между тем Европа менялась изо дня в день, менялись и настроения публики. Даже в Вене упал интерес к оперетте. Все сильнее пахло порохом. В 1938 году в Австрию вторглись немецкие войска. Кальману, впрочем, это ничем не грозило: несмотря на свое еврейское происхождение, он был одним из любимых композиторов Гитлера. Тем не менее после аншлюса, отказавшись от предложения стать «почетным арийцем», композитор был вынужден эмигрировать: сначала он уехал в Цюрих, затем в Париж и наконец оказался в США — в Калифорнии, а точнее, в Голливуде — обетованной земле мирового кинематографа.

Оторванность от привычной обстановки, чужой быт и нравы, чужая культура — все это не могло не сказаться на творческом самочувствии композитора. За последние два десятка лет жизни он сочинил лишь две оперетты: «Маринку» в 1945 году и незадолго до смерти «Аризонскую леди». На местном уровне они имели некоторый успех, но не задержались в репертуаре театров.

В декабре 1949 года Кальмана внезапно разбил паралич. Говорить он не мог и еле волочил ноги. Затем наступило улучшение, но вскоре болезнь окончательно взяла верх. Король оперетты умер в Париже 30 октября 1953 года.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 26 ноя 2015, 22:38

Как царь Петр еврея полицмейстером сделал

Изображение
Антон Дивьер (Антуан де-Вийера) 1682 - 1745

В День милиции (теперь уже полиции) в России по телевизору обычно показывают концерт с поднадоевшими эстрадными звездами, а полицейские дежурят в метро и на улицах в парадной форме. Но мало кто вспоминает о том, кто создавал полицию в Российской империи.

С корабля на бал

1697 год. В честь прибытия в Амстердам Великого посольства из России во главе с молодым царем Петром голландцы устраивают показательные маневры. В бухте Эй выстраивается несколько десятков парусников и начинается морская баталия. Петр, уже немного выучивший голландский, принимает командование голландской флотилией. Самым расторопным и понимающим юнгой на корабле оказывается юный Антуан Де Вийера. «Яко обезьяна, взлетал по вантам, крепя и ослабляя паруса», — восхищается русский царь. Антуан с благодарностью принимает от Петра золотой талер и представляется: «Зовут меня Антон Дивьер. Я из Португалии. Иудейского рода».

Еврейское происхождение юнги ничуть не смущает Петра, который ценил в людях умение и смышленость и мало придавал значения их национальности. Антуан поступает на службу к государю. Пажом. Так начался путь еврейского мальчика Антуана де Вийеры к званию первого полицейского огромной страны.

Де Вийера был из португальских марранов. Предки создателя российской полиции вынуждены были креститься, но тайно исповедовали иудейскую веру. Однако родители Де Вийеры вынуждены были перебраться в Голландию, когда в Португалии костры инквизиции вспыхнули с новой силой. Своего еврейского происхождения де Вийера никогда не скрывал, но Петр любил толковых инородцев. И в России юного пажа встретили доброжелательно. Особенно дамы — шестнадцатилетний Де Вийера был очень хорош собой. Карьера юноши стремительно идет в гору: из пажей — в денщики Петра, из денщиков — в генерал-адъютанты.

Однако любовь русского царя не разделяли его бояре. Узнав о связи своей сестрицы Анны и молодого еврея, фаворит Петра Александр Меншиков в ярости набрасывается на Де Вийеру с кулаками, а после приказывает слугам высечь соблазнителя. Говорят, Анна к тому времени была уже беременна от своего возлюбленного. Петр приходит в бешенство, узнав о выходке Меншикова. Царь отдает приказ — и еврей Де Вийера женится на Анне Меншиковой, брат которой с тех пор превратится в его беспощадного врага.

Преступления и наказания по Дивьеру

Молодожены перебираются в строящийся Петербург, который еще мало приспособлен для жизни. По улицам бродят волки, народ, силой свезенный в любимое детище Петра, разбойничает и пьет без устали. Время от времени деревянные постройки вспыхивают — и огонь быстро пожирает плоды трудов и чаяний царя. Как справляться со всем этим хаосом, Петр не знает. Все крупные конфликты всегда подавлялись силами военных, но солдаты обучены лишь воевать или, в крайнем случае, подавлять бунты. Заставить их следить за порядком в городе непросто. Петр поручает разобраться с царящим в городе хаосом Антуану, который к тому времени уже достаточно обрусел и зовется Антоном Дивьером.

«Господа Сенат! — издает Петр указ 27 мая 1718 года. — Определили мы для лучших порядков в сем городе генерал-полицмейстера, которым назначили генерал-адъютанта Дивьера; и дали пункты, как ему врученное дело управлять».

Дивьер с присущей ему ответственностью и расторопностью оказался на своем месте. Постепенно порядок в городе стал восстанавливаться. За преступления (даже грабеж) карали жестоко — чаще всего смертью. В его ведомстве было 10 офицеров, 20 унтер-офицеров и 160 «солдат добрых». Узнать их на улице было несложно: носили они зеленые камзолы с красными обшлагами и лиловые картузы. Сам обер-полицмейстер лично объезжал ежедневно город и следил за порядком. Но занят был не одними лишь пьяными драками. Петр, обожавший Петербург, вынужден был отвлекаться от строительства города, занимаясь делами государственными. Вот и поручил он надежному Дивьеру развивать новую столицу. И Дивьер взялся за дело решительно.

Для начала создал пожарную часть, поставил в городе пожарную вышку и издал приказ, согласно которому все жители, заслышав колокол, должны бежать тушить пожар. Впереди других петербуржцев к пылавшим домам всегда бежал сам царь. Петербург перестал выгорать дотла и начал, наконец, разрастаться. Дальше — больше. Все главные улицы, утопавшие в грязи, по приказу Дивьера мостят камнем, в городе появляются фурманщики, которые собирают и вывозят за пределы столицы нечистоты. В конце каждой улицы ставят шлагбаумы, ходить через которые ночью дозволено только военным, знатным господам, повивальным бабкам и священникам. Всех, кто желал прогуляться по Петербургу ночью, но не имел на это право, ловили и били кнутом. Дивьер вводит строгие правила регистрации населения, которые позволяют точно определить количество проживающих в городе и приезжих. Виновных в несоблюдении порядка карают со всей жестокостью. Сильнее всего достается попрошайкам, которых по приказу Дивьера били батогами и высылали из города.

Вообще мягким правителем Дивьера не назовешь. Чтобы навести порядок в городе, он прибегает к драконовским мерам: за азартные игры, пьянство, несоблюдение паспортного порядка, даже за пение песен на улице нарушителей наказывали немалыми штрафами. А если, откупившись, безобразник так и не научался соблюдать законы, отправлялся в Сибирь или на плаху. Батогами били тех, кто сбрасывал мусор в Неву — Дивьер внимательно следил за тем, чтобы реку не превратили в сливной канал.

Царь в восторге и гордится своей придумкой. «Полиция споспешествует в правах и в правосудии, рождает добрые порядки и нравоучения, всем безопасность подает от разбойников, воров, насильников и обманщиков и сим подобных, — пишет он, — непорядочное и непотребное житие отгоняет, и принуждает каждого к трудам и к честному промыслу... препятствует дороговизне и приносит довольство во всем, потребном к жизни человеческой, предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам... воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках; вкратце же над всеми сими полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальной подпор человеческой безопасности и удобности».

Петр производит Дивьера в генерал-майоры и дает ему все больше полномочий. Со временем Дивьер становится больше, чем блюстителем порядка. Он следит за строительством мостов и зданий. И преуспевает и в этом: привыкший к европейской архитектурной традиции, Дивьер привносит в план застройки города европейский дух. Здания, которые возводятся при его участии, восхищают Петра своей изысканностью. Но за проступки царь наказывает жестоко и унизительно.

Однажды пришлось такую вспышку государева гнева испытать на себе Дивьеру даже публично. Ехали как-то Петр и обер-полицмейстер по городу в одноколке. Однако перед мостом в Новой Голландии вынуждены были остановиться: кучер вовремя заметил, что в кладке моста не хватает нескольких досок. То ли положить, по известной российской привычке, забыли, то ли, тоже по привычке, положенное сперли. Петр приказывает кучеру мост немедленно поправить. Дивьера же приглашает из кареты выйти и отхаживает по спине посохом, приговаривая «Это лучше прибавит тебе памяти о попечении и содержании мостов в порядке». Остыл, правда, так же быстро, как вспыхнул — тут же положил руку Дивьеру на плечо со словами «Не взыщи. Садись, брат» и продолжил прерванную беседу. Говорят, кстати, что к этому происшествию имел отношение все тот же мстительный Меншиков, который в то время был губернатором Санкт-Петербурга и то и дело жаловался Петру на полицмейстера. Царь, впрочем, всегда оставался на стороне Дивьера.

Падение

После смерти Петра жизнь влиятельного полицмейстера изменилась мало. Взошедшая на престол Екатерина I с удовольствием приглашала обходительного Дивьера к себе, он развлекал ее разговорами и своей образованностью. Императрица осыпала верного полицмейстера милостями: Дивьер был возведен в графское достоинство, получил звание сенатора и генерал-лейтенанта и даже получил высочайшую награду в Российской империи — орден св. Александра Невского. А Анна Даниловна — жена Дивьера — была причислена к свите императрицы и стала гоффрейлиной.

Однако Меншиков не оставлял надежду отомстить нежеланному родственнику. Когда императрица слегла в алкогольной горячке (слаба была Екатерина до спиртного), внушил ей, что Дивьер ее болезнью «недостаточно опечален». И вытребовал приказ арестовать полицмейстера. Дивьера пытали и даже вздернули на дыбу. Меншиков был в восторге: не снеся страданий, Дивьер признался в заговоре и выдал своих «подельников» — всех недругов Меншикова. Они были лишены всех званий и имущества и сосланы в Якутию в 9000 верстах от Петербурга.

Избавления от страданий Антону Мануиловичу ждать придется долгие годы. Сменит на престоле Екатерину I Петр II, вслед за ним империя перейдет в руки Анны Иоанновны. Новая императрица вдруг вспомнит о томящемся в ссылке Дивьере, но в Петербург не вернет, а сделает его командиром Охотского порта. С новыми силами взявшись за дело, Антуан Мануилович приводит порт в надлежащее состояние и даже создает там мореходную школу, которая впоследствии превратится в штурманское училище сибирской флотилии.

Но в Петербург Дивьер все-таки вернется — когда на престол взойдет дочь Петра I Елизавета, любившая полицмейстера с детства. Она вернет Дивьеру все титулы и имущество и поставит вновь руководить полицией. Однако после пятнадцатилетней ссылки здоровье Антона Мануиловича подорвано, он часто хворает, в городе его уже никто не боится и через полгода он тихо преставится в своем доме. На его надгробии выгравировали надпись: «Генералъ-аншефъ графъ Антонь Мануиловичъ Дивьеръ...»

Так завершился путь еврея Антуана Де Вийеры, который создал в России полицейскую службу, очистил Санкт-Петербург от нечистот и навел в столице порядок. Но вся эта история мало интересна нынешним полицейским начальникам. Хоть и была бы для них весьма поучительна.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 13 дек 2015, 23:23

Он любил Эрец Исраэль

Изображение

Он чувствовал себя евреем, для него это означало быть частью своего народа с его религией, историей, культурой, землей.

Несколько лет назад в Хайфе, одном из крупнейших городов Израиля, открылся новый парк, раскинувшийся на берегу Средиземного моря. Кстати, самый большой в этом городе. Его площадь составляет около 75 дунам (от тур. donum) — 75000 квадратных метров, протяженностью в 1200 метров и примерно 70 метров шириной. В парке сооружена спортивная площадка, выложены дорожки, предназначенные для велосипедов и скейтбордов, тропинки для прогулок и пробежек, отведен участок для проведения пикников.

Планируется создание сезонных водохранилищ в районе двух каналов водостока, проходящих по территории парка (от горы Кармель к морю). В перспективе намечается установка огромного современного центра детских аттракционов, который будет привезен из Европы специально для парка. Над участками для игр и пикников будет установлен грандиозный навес от дождя и солнца, единственный в своем роде по величине в Хайфе. Предполагается также продолжить планирование парка таким образом, чтобы он, с одной стороны, соединился с прибрежным районом города Бат-Галим, а с другой — с пляжем Дадо, в целях создания непрерывности между дорожками для ходьбы и пробежек.

Этот парк был создан хайфским муниципалитетом при финансовой поддержке фонда «Гехт» и назван в честь доктора Гехта, лауреата премии Израиля (1984) «Дело всей жизни» за вклад в общество и страну.

Изображение
Реувен Гехт (1909-1993)

Реувен Гехт родился в 1909 году в Антверпене (Бельгия) в семье, разбогатевшей на речных грузоперевозках, в основном зерна, которое хранилось в многочисленных складах по берегам Рейна. Родители старались дать сыну разностороннее образование и воспитывать его в духе преданности идеалам сионизма. По окончании школы Реувен учился в университетах Мюнхена, Гейдельберга и Берлина. При этом он настолько увлекся изучением вопросов научной экономики и так преуспел в этом, что защитил диссертацию и получил ученую степень доктора наук. Научный подход к экономическим проблемам способствовал его активному участию в семейном бизнесе.

В Эрец Исраэль доктор Гехт репатриировался в 1936 году, когда над Европой все сильнее сгущались зловещие тучи фашизма. Однако не чувство страха побудило Реувена решиться на этот шаг, а мысль о том, что ему следует жить там, где жили его далекие предки, и вместе с другими, такими же, как и он, сионистами, бороться за создание самостоятельного еврейского государства. Реувен был убежден в том, что с этим нельзя медлить. То, что происходило в нацистской Германии с евреями, порождало предчувствие неизбежной трагедии европейского еврейства. Не этим ли можно объяснить тот факт, что сразу же по прибытии на историческую родину Гехт активно включился в деятельность организации ИРГУН Цваи Леуми (национальная военная организация), сокращенно Эцель, коротко Иргун — еврейская подпольная организация, действовавшая на территории подмандатной Палестины с 1931 по 1948 гг.

Сначала ИРГУН считал своей главной задачей защиту еврейских поселений от нападений арабов. Но после принятия англичанами в 1939 году так называемой «Белой Книги», существенно ограничивающей репатриацию евреев в Палестину, ИРГУН поставил перед собой не менее важную задачу: борьба против британского мандата в Палестине и нелегальный перевоз еврейских беженцев из Европы. В результате от неминуемой гибели были спасены десятки тысяч евреев. Среди тех, кто их спасал, был и Гехт. Нужно ли говорить, что он, как и они, его боевые товарищи, постоянно рисковал своей жизнью: ведь для решения этой задачи надо было находиться не в Палестине, а в оккупированной нацистами Европе.

Он избрал своим местом жительства Хайфу, потому что Теодор Герцль, идеи которого были близки семье Реувена, предсказывал этому городу большое будущее - важную роль в экономике еврейского государства. Поэтому доктор Гехт не забывал о предпринимательской деятельности. И если до провозглашения независимости Государства Израиль важнейшим фактором, стимулирующим частное предпринимательство, был личный интерес, то теперь на первый план выходят интересы общественные, государственные. Именно под этим углом зрения Гехт развернул строительство крупнейших в Израиле элеваторов (зернохранилищ): в Хайфе (в настоящее время — самый большой не только в Израиле, но и на всем Ближнем Востоке: в час здесь перегружается 1200 тонн зерна, привезенного из многих государств, а потом оно развозится по всей стране) и в Ашдоде (по своим размерам несколько уступает хайфскому).

Изображение
Элеватор «Дагон» в Хайфе. Современный вид

По сути дела, это было для Реувена продолжением того бизнеса, который вели его отец и дядя и в котором он плодотворно трудился. Эти элеваторы вступили в строй соответственно в 1955 и 1984 гг. Трудно переоценить их значение в хозяйственной жизни страны. Примечательно, что бизнесмен Гехт делал все необходимое для организации производства на научной основе, уделяя особое внимание морально-психологическим факторам. Он уважительно, внимательно и чутко относился к работникам на руководимых им предприятиях, видел в них, в этих работниках, прежде всего не носителей рабочей силы, а людей, наделенных определенными качествами и свойствами личности. И они, эти люди отвечали ему взаимностью. Стоит ли удивляться тому, что они ни разу не прибегали к забастовкам с целью разрешения возникавших порою конфликтных ситуаций.

При элеваторе, получившем название «Дагон» (ханаанский бог плодородия и земледелия), Гехт основал музей хлеба «Дагон». В 1966 году он получил официальный статус и был внесен в списки Международной организации музеев. Это, по сути своей, археологический музей. Знакомство с ним начинается с просмотра небольшого документального фильма об истории элеватора и демонстрируемых в действии моделей различных механизмов по «выкачке» зерна из трюмов кораблей. Центральное место в музее занимает уникальная коллекция, в которой собраны экспонаты, отражающие историю производства и обработки зерна в древности — с каменного века по византийский период. Особый интерес вызывают древние монеты с изображением злаковых и фигурки, символизирующие плодородие.

Изображение Изображение
Фигурки, символизирующие плодородие

Эмблемой музея и элеватора стали три пшеничных колоска, изображение которых Реувен обнаружил на старинной монете времен Агриппы I (царь Иудеи с 37 по 44 гг. н. э.) — сына Аристобула и внука Ирода Великого — царя Иудеи с 40 по 4 гг. до н. э.

Изображение
Самая распространенная монета Ирода Агриппы I - бронзовая прута

Изображение
Элеватор и музей хлеба

Важное место в жизни доктора Гехта занимала деятельность, направленная на культурное развитие израильского общества. Он был одним из основателей Хайфского университета, который расположился на горе Кармель, на высоте 438 метров над уровнем моря, в одном из живописнейших районов Хайфы. С высоты 30-го (последнего) этажа главного здания (Университетский корпус построен по проекту всемирно-известного бразильского архитектора Оскара Нимейера) открывается удивительный по красоте вид на город, причудливо спускающийся с горы к Средиземному морю. Впечатляет все и внутри университета: просторные фойе и коридоры, украшенные мозаичными картинами — копиями произведений выдающихся художников (например, «Герника» Пабло Пикассо), внушительных размеров библиотека, удобные для занятий аудитории, уютные столовые и кафе.

Изображение
Хайфский университет

Благодаря Реувену Гехту и его жене Эдит, при университете был открыт в 1984 году археологический музей. Вскоре он превратился в одно из самых значительных археологических хранилищ страны. Вход в музей бесплатный. По убеждению доктора Гехта, было бы безнравственно взимать плату за то, чтобы приобщать евреев, живущих в Израиле и за его пределами, к истории своего народа. Доктор Гехт не рассматривал благотворительность как способ прославить и обессмертить себя. Еще в юношеском возрасте он заинтересовался археологией Израиля и уже тогда у него созрела идея на основе конкретных археологических данных показать, что в этих библейских краях задолго до нашей эры проживали евреи, что здесь их земля, их корни…

Изображение

На протяжении 60 лет Реувен Гехт не жалел ни средств, ни сил, ни времени на археологические раскопки, на поиски всего, что осталось с древних времен, понимая их важность в идеологии сионизма, как убедительного свидетельства неразрывной связи между еврейским народом и Землей Израиля… Несмотря на преклонный возраст, Гехт продолжал пристально следить за появлением археологических новинок и приобретать наиболее ценные из них для пополнения музейной коллекции.

Основную часть музея составляет его постоянная экспозиция. Она базируется на частной коллекции доктора Гехта и концентрируется вокруг темы «Народ Израиля на земле Израиля», которая включает археологические находки, найденные в разных уголках страны. Экспонаты этой выставки занимают первый этаж и располагаются в хронологическом порядке, начиная с хаананского периода (1700 — 1030 гг. до н. э.) и заканчивая периодом византийским (395 — 638 гг. н. э.). Даже не верится, что перед глазами орудия труда и предметы домашнего обихода, появившиеся около четырех тысяч лет назад, что их изготовляли и употребляли люди, положившие начало народу Израиля. Борьба за существование в трудных природных и климатических условиях вынуждала этих людей постоянно совершенствовать имеющиеся орудия и предметы, а также создавать новые. При этом, естественно, менялись и сами люди в процессе познания окружающего мира. Так и представляешь себе грандиозную панораму времени протяженностью в 4000 лет. Подумать только, в какие глубины истории необходимо забраться, чтобы обнаружить истоки нашего народа…

В залах нижнего этажа представлены также результаты раскопок, проводимых отделением археологии Хайфского университета под руководством созданной по инициативе Гехта кафедры по изучению фундаментальных вопросов сионизма. Среди интересных объектов — греческий корабль V века до н. э., обнаруженный у берегов Кейсарии, на Средиземноморском побережье Израиля, в 50 км к северу от Тель-Авива, маленькие сандалии, которым более 2000 лет, множество образцов посуды и оружия.

Изображение
Древняя лодка

Верхний этаж знакомит нас, посетителей, с тематическими выставками. Наше внимание приковывают к себе богатые коллекции монет, печатей, каменных сосудов, ювелирных изделий, украшений… Эти выставки предлагают нам достоверную информацию о направленности интересов и склонностей наших предков, об их культурном, эстетическом развитии.

Изображение
Древние монеты

Музей Реувена и Эдит Гехт не ограничивается археологическими материалами. Несколько залов верхнего этажа отведены для художественной выставки. Здесь представлены картины из богатой коллекции доктора Гехта. Они отражают различные течения в искусстве живописи, в первую очередь импрессионизм и еврейскую школу Парижа. По ним можно судить о докторе Гехте как о тонком знатоке и ценителе искусства, о его художественных вкусах. Он, безусловно, был страстным поклонником художников-импрессионистов, особенно таких, как Эдуард Мане (1832 — 1883), Клод Моне (1840 — 1926), Камиль Писсарро (1830 — 1903), Ван Гог (1853 — 1890), Альфред Сислей (1839 — 1899) и другие. Выставку украшают и произведения еврейских художников Парижской школы: Амедео Модильяни (1884 — 1920), Хаима Сутина (1894 — 1943), Мане Каца (1894 — 1962)… Неизгладимое впечатление оставляют портреты великих евреев - Теодора Герцля, Зигмунда Фрейда, Альберта Эйнштейна, выполненные талантливым художником Германом Штруком (1876 — 1944).

Изображение

Привлекает внимание и картина известного художника Леонида Пастернака (1862 — 1945), отца великого поэта Бориса Пастернака. Между прочим, именем Л. Пастернака названа улица в Тель-Авиве.

Изображение
Леонид Пастернак. Ваза с желтоватыми и красными розами. 1932.


Видное место в художественной выставке занимают картины Модильяни «Обнаженная в шляпе» (1908) и «Мод Абрантес» (1908), написанные на двух сторонах одного холста. Вы представляете! Картины Модильяни в Хайфе! Во всем СССР не было ни одной! А в Хайфе есть! И даже две!

Изображение Изображение

По словам Офры Римон, директора музея Гехта, «картина Модильяни — «суперстар» нашей коллекции. Она часто бывает на выставках. Вот совсем недавно вернулась из Японии, где ее выставляли в Токио и Киото. А до этого картина побывала в Нью-Йорке и Торонто». Надо отдать должное Офре Римон: она смогла ответить на вопрос, почему Модильяни нарисовал одну из своих картин «вверх ногами». Речь здесь идет о портретах «Обнаженная в шляпе» и «Мод Абрантес». Они написаны с двух сторон одного холста, однако перевернуты друг относительно друга. В настоящее время холст выставлен таким образом, что посетители могут видеть обе его стороны. При этом «Обнаженная в шляпе», написанная первой, предстает перед ними перевернутой. Почему же художник так немилосердно обошелся со своими будущими зрителями, долгое время оставалось загадкой.

По утверждению Офры Римон, она смогла разглядеть на изображении Мод Абрантес следы портрета другой женщины. Очевидно, Модильяни начал рисовать его с обратной стороны уже готовой картины «Обнаженная в шляпе», потому что у него не было другого холста. Испытывая, как и многие художники того времени стеснение в средствах, Амедео решил использовать холст повторно. Но в отличие от обычной практики он перевернул холст вверх ногами. Ни исследователей, ни поклонников причуда Модильяни особо не заинтересовала. Все просто сочли, что он, скорее всего, ошибся.

Но когда Офра Римон показывала картину очередным посетителям, она внезапно разглядела на портрете «Мод Абрантес» остатки еще одной, неоконченной картины. Оказалось, что на уровне плеч и шеи Мод можно заметить следы еще одного портрета, оставшиеся от предыдущей картины на этой же стороне холста. Модильяни начал писать портрет, но, по— видимому, остался недоволен изображением, которое у него получилось, и решил нарисовать новое поверх него (ведь на другой стороне уже была готовая картина). Он закрасил первый портрет и, чтобы его было еще труднее заметить, перевернул холст вверх ногами, прежде чем нарисовать портрет «Мод Абрантес». Тем не менее Римон сумела разглядеть женское лицо и шляпу в районе шеи Мод, и в результате этого открытия пришла к выводу, что этот холст содержит в себе не две, а три картины Модильяни…

Периодически в музее демонстрируется та часть богатейшей коллекция Оскара Геза, мецената, знатока и ценителя произведений живописи, в которой представлены работы еврейских художников, ставших жертвами Холокоста. Как пишет Рональд Ш. Зусман, автор статьи «Монпарнас», опубликованной в чикагском журнале «Шалом», «Оскар Гез посвятил свою жизнь коллекционированию произведений живописи мастеров парижской школы, украшавших коллекцию музея Монпарнас… именно при активном содействии Оскара Геза университет Хайфы открыл в 1979 году галерею произведений еврейских художников, ставших жертвами Катастрофы европейского еврейства. В ней были представлены работы блистательной плеяды художников периода Второй мировой войны: Алекса Фасини, Иоахима Вайнгарта, Генри Эпштейна, Натали Крейм, Джорджио Карса, Макса Якоба и многих других…»

С тех пор в музее Гехта экспонируются произведения этих художников. В их работах зримо ощущается болезненная вибрация времени, которую необыкновенно талантливо и с явным ощущением фатальности передали еврейские мастера, ставшие по трагической воле судьбы очевидцами и жертвами Катастрофы европейского еврейства. Не случайно Оскар Гез так определил дело своей жизни: «Я собирал эти картины с огромной любовью и терпением. Мне хотелось создать избранную сентиментальную коллекцию полотен еврейских художников, необычайно близких моему сердцу».

Занимаемая музеем площадь на сегодняшний день составляет около 4000 кв. м. Несколько лет назад был открыт аудиториум — большой зал (примерно 400 мест в партере и бельэтаже), предназначенный для просветительской работы (лекции, конференции, кинофильмы и т. д.) и концертно-исполнительской деятельности. В зале стоит орган, который Реувен Гехт приобрел у иерусалимских монахов-францисканцев в 1992 году. Часто даются концерты органной музыки. Они платные, но сравнительно дешевые, особенно по абонементам. Постоянно обогащаются археологические залы. А в художественных залах организуются выставки современных художников, в том числе и «русских» репатриантов. Вход в музей по-прежнему бесплатный….

Реувен Гехт скончался в 1993 году в 83-летнем возрасте Он прожил долгую, насыщенную интересным и глубоким содержанием жизнь. Все, что он мог сделать доброго и нужного для Государства Израиль, он сделал. Сделал по зову сердца и души. И… продолжает делать. Оба музея Хайфы — «Музей Реувена и Эдит Гехт» и «Музей Хлеба «Дагон» — до сих пор содержатся за счет Фонда доктора Гехта, не говоря уже о частичном финансировании строительства парка отдыха им. Гехта, с которого мы, собственно, и начали этот пост. Фонд Гехта продолжает активно спонсировать различные проекты в области археологии, школьного образования, культуры, искусства и музейного дела не только в Хайфе, но и по всей стране.

Доктор Гехт любил Эрец Израэль. И служил ей не ради почестей и славы, а бескорыстно и самоотверженно. Любил так, как и следует любить свою Родину.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 20 дек 2015, 08:14

«Господин ведущий»

18 декабря ему исполнилось бы 85 лет.

Изображение
Художник, режиссер и телевизионный ведущий Владимир Яковлевич Ворошилов
Лауреат премии «ТЭФИ» (1997, за программу «Что? Где? Когда?»)
Лауреат премии «ТЭФИ» в номинации «За личный вклад в развитие отечественного телевидения» (2001, посмертно)

Владимир Ворошилов (урожденный Калманович) родился в Симферополе 18 декабря 1930 года.
Его отец Яков Давидович Калманович был чиновником, а дед по материнской линии был портным. Его мама Вера Борисовна имела собственное домашнее ателье. В годы войны семья Калмановичей была отправлена в эвакуацию, где Яков Давидович руководил пошивом армейского обмундирования, а Вера Борисовна также работала рядом с ним на производстве.

В конце 1943 года семья Владимира переехала в Москву и поселилась на Кутузовском проспекте. В Москве Владимир начал учиться в художественной школе для одаренных детей. Окончив школу, Владимир поступил на факультет живописи Академии художеств Эстонской ССР.

О годах учебы вспоминал преподаватель Владимира, Борис Бернштейн:
Володя Ворошилов был моим студентом. В те времена, в пятидесятые годы, многие ребята из России и других республик приезжали в Таллинн за высшим художественным образованием. Володя Ворошилов был в одной из первых русских групп, которым я преподавал длинные курсы истории искусства и эстетики; всего учебы было шесть лет — шестой год был дипломный, а пять лет подряд студенты вынуждены были слушать меня по разу, а то и по два в неделю. Так что мы с Володей встречались часто.

Этим я вовсе не хочу сказать, что своей образованностью он обязан мне. Напротив, я в этом сомневаюсь. Нет, нет, своей образованностью он был обязан себе. За долгие годы преподавания мне попадались студенты самого разного характера и качества. Иных я не смогу вспомнить даже под пыткой. Были одаренные художественно, и это хорошо, но мне, не только критику, но историку и теоретику, интересны были еще и умники. Таких за все годы было немного, их-то я помню, а с некоторыми переписываюсь до сих пор.

Володя был один из умных и способных, все вместе. И специальность он выбрал самую интеллектуальную: театральную декорацию — сценографию, если по-нынешнему, — где одной живописью не обойтись. Вид занятий был по мерке личности. Трудно вспомнить его курсовые работы — прошло почти полвека, не требуйте от меня невозможного. Хорошо хоть, что я помню его дипломную работу и скандал, сопровождавший ее защиту. Он представил на защиту эскизы декораций и костюмов к спектаклю по пьесе Оливера Голдсмита «Ночь ошибок». В те времена уже это было вызовом — хрущевская оттепель растопила только кромку ледника. Западная пьеса, восемнадцатый век, — все это выглядело сомнительно и пахло «намеренным уходом от актуальных проблем советской современности», не говоря уж об «интеллигентском снобизме».

Когда Владимир учился в Эстонии, в 1948 году семья Калмановичей удочерила девочку, восьмимесячную Аню.

После окончания учебы в Эстонии Владимир учился в Школе-студии МХАТ на факультете постановки. В 1954 году его на год отправили по распределению в Восточную Германию в театр группы советских войск, где Владимир должен был заниматься декорациями, создавать стенгазету и рисовать тематические плакаты. Уже тогда дал о себе знать его непростой характер. Он часто уходил из театра, чтобы побродить по магазинам и ресторанам, пообщаться с местным населением, особенно - с его женской половиной. В рабочее время Владимир не стеснялся рисовать немецких девушек в ресторане, и серьезный конфликт не заставил себя ждать. «Нарушителя спокойствия» уволили из театра, но отправить на родину не смогли, так как документы были оформлены на год. Тогда Владимиру стали поручать однообразную и неинтересную для художника работу - писать на длинных полотнищах советские лозунги. Сам Ворошилов позже вспоминал это время, как самый сложный период своей жизни.

В середине 1950-х годов Яков Калманович 11 месяцев находился под следствием. Фактической причиной этой ситуации стала его национальность. В то время Владимир женился, и взял фамилию жены – Ворошилов. Рассказывал Борис Берштейн:
Если кто-либо собирается задним числом осудить Калмановича за то, что он стал Ворошиловым, то на мою поддержку он рассчитывать не должен. Способы борьбы с абсурдным и беспощадным режимом были столь же разнообразны, как были разнообразны цели. Великая цель взорвать режим мало кому приходила в голову в 1950-е годы, а если приходила, то в идеальной форме, поскольку планы реализации идеи были абсурдны сами по себе. Я полагаю, если еврейский юноша ставил себе цель выжить и самореализоваться, то одно это уже было вызовом власти, которая ставила себе противоположную цель. Каждый использовал подручные средства, т.е. те, которые были под рукой. Вот и все. Но бьют, как известно, не по паспорту. В бумагах написано — Ворошилов, а лицом чистый Калманович, да и поведением тоже. Хочет показаться умнее других, и вообще — выделывается; все не как у истинно советских людей...

После возвращения в Москву в 1955 году Владимир Ворошилов начал работать художником-постановщиком. Он активно работал во многих московских театрах, делал постановки в Малом театре, во МХАТе, в театре оперетты, в «Современнике», в театре на Малой Бронной, в театре на Таганке, в Ленкоме и ТЮЗе. Владимир Яковлевич пользовался невероятным успехом, по всей Москве его считали модным и актуальным художником, наперебой приглашая работать. Постановки молодого Ворошилова были новаторскими, а порой даже скандальными. Стоило ему появиться в каком-нибудь из театров, как ему пророчили: «Ну все, пришел Ворошилов – ждите взрыва!»

В то время Ворошилов ездил на собственном автомобиле, ужинал только в «Метрополе», носил лучшие костюмы, купленные в Германии или сшитые на заказ, и вел богемный образ жизни. Однако в начале 1960-х годов его стремительный карьерный взлет прервался после того, как Владимира уволили из Ленкома. Об этом эпизоде рассказывала супруга Ворошилова, генеральный продюсер игры «Что? Где? Когда?» Наталия Стеценко:
Ворошилова постоянно отовсюду выгоняли. Либо из-за характера, либо из-за того, например, что он в театре Ленкома пробил потолок для спектакля. Он работал там когда-то как театральный художник, и ему нужен был столб света ночного неба. Так он взял и сломал потолок. Пришел директор театра, а там дыра. Директору плохо стало, а Ворошилов был уволен. Потом его с треском выгнали из «Современника». И то же самое было на телевидении. У него вечно были проблемы с начальством.

Прекратив работу в театрах, Владимир Ворошилов поступил на Высшие режиссерские курсы при Министерстве культуры РСФСР. Но, оставив профессию художника, Ворошилов не раз в течение свое жизни вновь обращался к ней. Мастерство художника ему помогало даже в быту. Однажды, когда он находился в Париже, у него начался приступ язвы. Не знавший ни слова по-французски Ворошилов долго не мог объясниться с медицинскими работниками. Тогда он взял карандаш, лист бумаги, и они с врачом начали общение при помощи рисунков. Только так пациенту удалось понять, как заниматься лечением и какую соблюдать диету.

В 1964 году умер отец Ворошилова, Яков Давидович, до конца жизни проработавший главным инженером на фабрике «Большевичка» в Москве. Воспоминаниями делилась сводная сестра Ворошилова Анна Яковлевна:
Кто о чем в жизни мечтает, а папа все ждал, что изобретут такие таблетки, от которых перестанет хотеться спать, и можно будет все время работать. Володька в этом отношении пошел в отца - тоже вкалывал сутками.

После смерти отца он забрал маму жить к себе. В еврейских семьях, как правило, царит матриархат, и Володя во всем слушался мать. Его покорность, в конце концов, сыграла с ним злую шутку. Дело в том, что Ворошилов был без ума от Франции. Он всю жизнь мечтал жить в Париже. И когда стал богатым, решил, что мечта его вот-вот сбудется. Но мать была против переезда. Вера Борисовна говорила, что в России похоронены ее родители и муж, да и сама она уже стара для эмиграции. А если сын уедет, то она умрет от одиночества и горя. Володя не решился пойти ей наперекор. С ним мы всегда жили как кошка с собакой, но в конце его жизни вдруг подружились. Я видела, как он несчастен из-за загубленной своей мечты. Даже любимая работа не могла исправить плохое настроение. Я частенько звонила ему после передач и интересовалась, как дела. «Херово!» - неизменно отвечал он.

Убеждать маму переехать было бесполезно, хотя она могла собрать в охапку все урны с прахом и перезахоронить их в Париже. У Веры Борисовны были больные ноги, и Володя возил ее на операцию во Францию. Решил убить двух зайцев: совместить для матери полезное с приятным, и надеялся, что ей понравится Париж. Но она не захотела там остаться.

Несмотря на то, что Ворошилов за свою жизнь четырежды был женат, он ни с одной из своих жен не съезжался, оставаясь жить с матерью. Она оставалась для него непререкаемым авторитетом во всех сферах, причем - в работе не меньше, чем в личной жизни. Самые главные решения он принимал, руководствуясь ее мнением. После эфира «Что? Где? Когда?» Ворошилов жаловался коллегам-телевизионщикам: «Ну вот, Друзь проиграл - Вера Борисовна меня сегодня выгонит из дома».

В 1966 году Владимира Ворошилова пригласили на телевидение, где он в течение двух лет снимал научно-познавательные передачи и документальные фильмы. Среди его самых известных работ были «Серебристый грибной дождь», «Хиросима», «Письма войны» и «Наша биография».

В 1968 году Центральный телеканал предложил Владимиру Яковлевичу создать собственную передачу на свой вкус. Именно тогда на экраны вышел первый крупный проект Ворошилова – телевизионная программа «Аукцион». По сути, это была первая в истории советского телевидения рекламно-игровая передача. Ее участники в прямом эфире отвечали на вопросы, касающиеся разных товаров, от телевизоров до чая, а победитель игры получал приз. Передача пользовалась огромной популярность, но в эфир вышло всего шесть выпусков «Аукциона», после чего программа была снята с вещания цензурой. По одной из версий, причиной этому стала запрещенная бардовская песня, прозвучавшая в эфире.

Владимира Ворошилова после этого перевели во внештатные сотрудники, и он надолго стал персоной нон-грата на отечественном телевидении. О проекте «Аукцион» вспоминал друг Ворошилова, телепродюссер Анатолий Лысенко:
В шестьдесят восьмом - шестьдесят девятом Ворошилов показал, что такое реклама, когда ее здесь совсем еще не было: за один день после его передачи «Аукцион» продавались годовые запасы товаров. Главное в характере Володи - он был ремесленником с высочайшей буквы. Для него не существовало мелочей. Слова «опоздание» он вообще не знал. Не понимал, как можно чего-то недоделать. Он был предельно требовательным и к окружающим, и к себе. Мы сделали вместе «Аукцион», после которого нас выгнали. Потом мы вместе делали «А ну-ка, парни!», после этого меня окончательно выгнали с эфира. А потом все остальное время мы всегда обсуждали все, что мы делаем, но никогда не работали вместе. Это очень сложный момент, связанный с Володькиным отношением к деньгам. Мы были друзьями, которые не были связаны производственными отношениями. Но, если надо что-нибудь придумывать, я обращался к нему: «Володь...» Если ему нужно что-то, то он ко мне. Я принимал участие практически во всех его передачах, но в титрах «не значился». Он говорил: «Если ты станешь соавтором, то тебе придется платить столько же, сколько и мне. А тогда я удавлюсь. Если меньше - обидишься ты».

Впрочем, такая скупость была объяснима. Когда его в 1970-м изгнали с ТВ, Володя сильно заболел. Тогда он был без копейки денег, существовал на мамину пенсию. Мы собирали ему в редакции деньги. После этого у Ворошилова развился панический страх остаться без средств.

Конфликт Владимира Ворошилова с телевизионным руководством закончился для Ворошилова запретом выходить в эфир и появляться на экране, но работать он не перестал: писал сценарии под псевдонимами, инкогнито участвовал в режиссуре телепередач, постепенно начал работать за кадром.

В 1970 году Ворошилов провел первый в истории советского вещания телемост, по которому Москва связалась с Ташкентом. Через год после закрытия передачи «Аукцион» на экранах появилась новая телевизионная игра-конкурс «А ну-ка парни!», созданная Ворошиловым по образцу популярной в СССР передачи «А ну-ка девушки!». Но долго и она долго не просуществовала. В 1972 году ее закрыли из-за несчастного случая, после того, как на съемках погиб один из участников программы. И Ворошилова опять уволили с телевидения.

В 1975 году Владимир Ворошилов стал создателем проекта, который прославил его и пережил, став уникальным и беспрецедентным образцом интеллектуального соревнования – 4 сентября 1975 года на телевизионных экранах СССР впервые появилась игра «Что? Где? Когда?»

Изображение

Появиться на экране Владимир Ворошилов не мог из-за запрета, и поэтому знаменитый голос «господина ведущего», ставший ноу-хау Ворошилова, поначалу был вынужденной мерой. Тогдашний глава Центрального телевидения Сергей Лапин делал вид, что даже не подозревает об активной деятельности Владимира Яковлевича. Тем временем таинственный анонимный руководитель игры интриговал всю страну не один год. В редакцию «Что? Где? Когда?» приходили мешки писем от телезрителей с просьбой рассекретить личность ведущего. К этому решению Владимира Ворошилова подтолкнул Эльдар Рязанов. Однажды они вместе стояли в очереди в столовой Останкино. Рязанов тогда был ведущим популярной передачи «Кинопанорама». Рязанову дали суп с зеленью, а Ворошилову – без. Рязанов только развел руками: «Я тебе сколько раз говорил: работай в кадре! Хоть петрушку будешь получать».

Изображение

Игра стала для Ворошилова всем: он лично продумал правила до мельчайших деталей, лично занимался созданием игрового зала, писал сценарии для каждой игры, работал со знатоками, выбирал вопросы. Вспоминал режиссер Георгий Жаринов:
Владимир Яковлевич, конечно, был человеком легендарным. И творчески одаренным, если не сказать гениальным. То, что он придумал, — это национальное российское достояние. Ведь на телевидении есть всего две-три программы, которые имеют чисто российское происхождение. «Что? Где? Когда?» и «КВН» не имеют ни одного аналога в мире. Все остальные игровые программы — содраны, украдены либо производятся по лицензии. Ворошилов был «отцом» «Что? Где? Когда?» и вел эту программу в соответствии со своим собственным видением. Он же был замечательным театральным художником и внешние атрибуты программы, о которых я говорил, были сделаны и придуманы Владимиром Яковлевичем.

Изображение

О процессе становления «Что? Где? Когда?» рассказывала соратница Ворошилова, его жена и коллега Наталья Стеценко:

Мы всегда искали что-то новое для нашей игры. В 1980-х решили дарить телезрителям и знатокам не книги, переставшие быть дефицитом, а вещи. Именно у нас, можно сказать, впервые в Советском Союзе, в эфире угощали знатоков мороженым «Баскин Роббинс»: мы специально из Америки его везли. Доставали за границей и интересные игрушки, какого-нибудь двухметрового Кинг-Конга например... А однажды я летала в Армению за голубыми гвоздиками — тогда для нас это было чудом. Как-то «Советская культура» написала: мол, это что ж такое у них в программе?! Может, еще и автомобили будут дарить или шубы?! В скором времени все эти вещи и много чего стали дарить участникам других передач. И когда все это началось, мы перешли на денежные призы.

О своем знаменитом ученике рассказывал Борис Берштейн:
Взрослый и знаменитый Ворошилов — это игра, сейчас ее даже стали писать с большой буквы: Игра. Как только слышишь это слово, сразу на память приходят два классика 20 века — Герман Гессе и Иохан Хейзинга. Последний в своей непревзойденной книге, одной из самых гуманных, какие я знаю, представил образ беспорочно играющего человечества. Это он говорил, что игра есть добровольное действие или занятие по добровольно принятым, но совершенно обязательным правилам, с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое сознанием «иного бытия», нежели «обыденная» жизнь.

Нигде более сознание иного бытия не бывает столь острым, как в театре; неудивительно, что игру «Что? Где? Когда?» придумал человек насквозь театральный, а особый поворот ей придал человек насквозь интеллектуальный. Гессе рассказал, сколько жизни требуется, чтобы стать Магистром игры. Владимир Ворошилов явил себя народу уже готовым Магистром; как он себя готовил — я не знаю. Он знал все, совершенно все, не могло быть ничего такого, чего бы он не знал; он не был носителем знания, он был самим Знанием. Абсолютное знание ставило его вне мира играющих, вопрошающих, отвечающих, угадывающих, вспоминающих — что и было подчеркнуто его невидимостью. Глас его приходил извне пространства игры и потому был непререкаем — как гром.

В 1997 году Академия Российского телевидения отметила Владимира Ворошилова званием лауреата и премией «ТЭФИ» за программу «Что? Где? Когда?».

Деятельность Владимира Ворошилова не ограничивалась игрой «Что? Где? Когда?» В 1989 году Ворошилов провел несколько выпусков новой интеллектуальной игры «Брейн-ринг», но из-за плотной занятости ушел с этой работы, поставив себе на смену знатока клуба «Что? Где? Когда?» Андрей Козлова. В 1991 году продюсерская компания «Игра-ТВ», которую создал и возглавлял Ворошилов, впервые в истории российского телевидения приобрела программу иностранного формата – британскую «Любовь с первого взгляда», которую длительное время вел приемный сын Ворошилова Борис Крюк.

Изображение

Помимо телевизионной работы, Ворошилов занимался и писательской деятельностью. Он написал ряд статей о телевидении, кроме того, его перу принадлежали несколько книг - «Феномен игры», «Загадки театрального режиссера» и «Феномен «Что? Где? Когда?» В одной из своих книг, «Феномене игры», посвященной его главному созданию – интеллектуальному казино «Что? Где? Когда?» Ворошилов писал:
Игра, в том или ином своем обличии, сопровождает человека со дня его рождения. Игра делает его жизнь более радостной, счастливой, воспитывает творческое отношение к действительности. Там, где нет игры, жизнь становится однообразной, скучной. Сюжет и фабула получают законченное развитие в игре, со своей экспозицией, завязкой, кульминацией и развязкой, со сложным переплетением главных и побочных сюжетных линий. Главные и второстепенные действующие лица - все это также находит в игре яркое выражение. А образы героев, характеры, все, что мы называем жизнью человеческого духа, - разве в игре не поражает нас именно это? Недаром в народе издавна говорили: «В игре да в дороге узнают людей».

Изображение

Вот еще один фрагмент из книги «Феномен игры»:
Однажды Бернарду Шоу задали вопрос: «Как всегда быть молодым?». Великий Шоу спросил: «А в молодости вы делали ошибки? - и продолжил: - Так постарайтесь их делать всю жизнь, и как можно больше!». Не так уж это плохо - пробовать и ошибаться, снова искать и снова делать ошибки, испытывая при этом пьянящее чувство внутренней раскрепощенности и свободы. Играя, мы становимся моложе, может быть, в этом и есть феномен игры.

Владимир Ворошилов был четыре раза официально в браке, но важнее семьи и друзей для него всегда оставалась работа. Вспоминал Анатолий Лысенко:
Пять — Ворошилова, Бухаркина, Музыка, Наталья Стеценко, его последняя — неофициальная жена — Наташа. Неофициальных больше. Я бы мог назвать вам множество известных имен красивейших женщин Москвы, которые «висли» на Деде. И манекенщицы, и актрисы. И, поверьте, не из корыстных соображений, они были состоятельны. Он умел нравиться женщинам. Кстати, ни с одной из женщин Володя не жил под одной крышей. Говорил - чтобы не мелькать перед глазами. Хотя все они, за редким исключением, сохранили о нем самые теплые воспоминания. Он был очень невнимательный до последнего времени сын. Очень. Он был очень невнимательный друг: мог вспомнить о том, что у тебя день рождения, через месяц, прийти с покаянным видом и сказать: «Ты меня — сволочь — прости». Он мог явиться вечером, через месяц, и принести свою фотографию, очень смешную, без очков, где беспомощное лицо и какая-то очень грустная надпись: «Пора, мой друг, пора». Очень невнимательный. Но на него никто не обижался, потому что для него существовало только одно — работа. Ведь он мог позвонить, когда мы работали над «Аукционом», в двенадцать, в час ночи и спросить: «Что ты делаешь?» — «Читаю». — «А-а-а-а-а! — Начинался дикий крик: — Вместо того чтобы сидеть и думать над передачей, ты читаешь.

Последняя жена – Наталия Стеценко, генеральный продюсер «Что? Где? Когда?», вышла замуж за Ворошилова в 1984 году. Ее сына, Бориса, Владимир Яковлевич усыновил. Впоследствии их связывали сложные отношения, далекие от общения отца с сыном. Вспоминала Наталья Стеценко:
Володя для него был не отец, не отчим, а партнер. Борис сумел это принять, хотя и удивлялся поначалу. Все к нему относились как к ребенку, всегда отдавали лучший кусок, а Ворошилов... Бывало, Вера Борисовна кладет Борису кусок селедки, а Ворошилову часть от хвоста. Володя искренне обижался: «Почему мне хвост, а не середина?! И почему если яблоко — то только ребенку?! Мы на равных должны быть!». Борис Крюк сам не раз рассказывал журналистам: «Он страшно не любил, когда дети пользуются какими-то привилегиями по сравнению со взрослыми, поэтому и со своей стороны старался максимально уравнять наши отношения. Ты, мол, и дураком имеешь право меня назвать, но и последняя конфета в коробке - не твоя.

В последние годы жизни фактической супругой Ворошилова была Наталья Климова, родившая в 1998 году ему дочь Наташу. Поздний ребенок стал настоящим чудом для Ворошилова, он обожал свою дочь. Вспоминал друг семьи Анатолий Лысенко:
Когда родилась маленькая Наташа, Деду (я называл его так) стукнуло 67 лет! Он смертельно боялся малышей. Когда привезли дочку из роддома, я гостил у него на даче. Володя сидел на втором этаже и вдруг попросил меня: «Сходи, посмотри, ты толк в детях знаешь, все ли у нее на месте?» Я спустился, посмотрел. Потом говорю ему: «Красивая девка, волосатая, а главное - копия ты!».

Эта девочка стала смыслом его последних лет жизни. У него даже характер стал мягче. Я разговаривал с Дедом за полтора часа до его смерти. Он сообщил, что собирается идти с дочкой в магазин за капустой. «Знаешь, как она меня называет? - спросил Володя. - Папа-зайчик! Потому что я капусту ем.

Еще один друг Ворошилова, драматург Михаил Шатров рассказывал журналистам:
Он был для меня как родной брат. Два года жил у меня на даче в Переделкино. Он каждый день приходил. Мы часами сидели на веранде, обсуждали его и мои дела, новости... Когда появилась дочка, он за четыре года прошел путь от человека со стороны — до безумной любви к ребенку. Был у нас разговор о нашем будущем: его и моем. «Я тебя прошу, — сказал Володя, — чтобы ты был рядом с ними в этой сложной жизни. Рядом с матерью Верой и ребенком...

Свой последний выпуск «Что? Где? Когда?» Владимир Ворошилов провел 30 декабря 2000 года, передав место ведущего Борису Крюку. Писала телекритик Саша Тарощина:
Накануне нового, последнего для него года Ворошилов ставит на кон свою телевизионную жизнь: если выиграют знатоки — он уходит из Игры. Знатоки выигрывают, он уходит — как выяснится, навсегда. Он ушел, а его место так и осталось незаполненным. Никто столь остро, как он, не чувствовал цвет и жест времени. Вдруг, на гребне успеха, он снимает любимую многими музыкальную паузу. Полагаю, что и она была для В. В. элементом той высокой игры, которую он вел и со зрителями, и с властями. Под видом невинной «паузы» всегда протаскивалось что-нибудь такое-эдакое, чему не было места на советском телевидении. А попсовые стереотипы нынешней мутной действительности ему глубоко чужды. И впрямь: что за изыск заполучить сегодня в программу хоть Максима Леонидова, хоть «Аббу»?

Изображение

Умер Владимир Ворошилов 10 марта 2001 года около пяти вечера на своей даче в Переделкино. Причиной его смерти стал обширный инфаркт. О последних неделях друга рассказывал Анатолий Лысенко:
Мы собирались отметить его 70-летие, а так получалось, что через 10 дней был день рождения его мамы. Ему было 70, а «Веерке» было 90. Мы спросили, что ей подарить, и она попросила сводить ее в ресторан. Мы заказали столик в ресторане на 29 декабря. Но я свалился в больницу, Володьке стало плохо на записи программы, он стал терять сознание на эфире. Мы решили перенести». Вспоминала Наталья Стеценко: «За два дня до смерти Володя позвонил мне на работу и спросил: «Слушай, если у меня начинает болеть сердце, когда я встаю, а принимаю нитроглицерин — и боль проходит, — значит, у меня стенокардия?» Я ответила, что пора бы ему обратиться к врачу, даже предложила поехать в больницу. Но он снова сказал, что некогда. 10 марта он поднялся в спальню отдохнуть — и умер. Инфаркт.

Прощание с Ворошиловым проходило в охотничьем домике в Нескучном саду – том самом, где снимались все игры «Что? Где? Когда?»
Похоронен Владимир Ворошилов был в Москве на Ваганьковском кладбище. На могиле Владимира Ворошилова был установлен памятник в виде куба из отполированного черного гранита, символизирующего знаменитый «Черный ящик» в передаче «Что? Где? Когда?» Автором монумента стал архитектор Никита Шангин, игравший в передаче «Что? Где? Когда?»

Изображение

В 2001 году телеигра «Что? Где? Когда?» получила премию «ТЭФИ» как лучшая телевизионная передача, а сам Ворошилов, уже посмертно, был удостоен премии «За личный вклад в развитие отечественного телевидения».

О Владимире Ворошилове была подготовлена телевизионная передача из цикла «Как уходили кумиры».
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 09 янв 2016, 08:18

2016: Великая тайна рава Кадури
Сегодня, 9 января 2016 года - 28 тевета 5776 - 10-й Йорцайт величайшего каббалиста нашего времени рава Ицхака Кадури

Изображение

Когда великий сефардский раввин Йосеф-Хаим, известный как Бен-Иш-Хай, принял вундеркинда из Багдада, Ицхака Кадури, никто из присутствующих не ожидал, что знаменитый раввин уделит юноше так много времени. Беседа с глазу на глаз продолжалась несколько часов.

Спустя девяносто лет рав Кадури, старейший и наиболее уважаемый из каббалистов Святой Земли, рассказал главному раввину Франции Ситруку: Бен-Иш-Хай дал ему три благословения – что он проживет очень долго, что до самой смерти будет здоров и что удостоится увидеть Машиаха (интересно, что третье благословение он получил в 1990 году и от Любавичского Ребе). О секретах же и тайнах Учения, переданных ему во время этой встречи, рав Кадури предпочел умолчать.

Все благословения сбылись: рав Кадури скончался 29 января 2006 года, в возрасте ста восьми лет, до последних недель жизни не прибегая к помощи врачей. Перед смертью он пришел в сознание и попросил оставить его наедине с четырьмя ближайшими учениками. Затем сказал следующее:

– Если каббалисты исследуют сказанное мною в последние месяцы по поводу прихода Машиаха, то обнаружат его имя, скрытое в моих словах, которое открылось мне 9 хешвана 5764 года (11 ноября 2003). В тот же день я удостоился встретиться с ним лицом к лицу. Он здесь, он среди нас, но он не придет и не скажет: я Машиах, следуйте за мной. Каббалисты обязаны обнаружить его среди «скрытых» слов, а после этого народ Израиля должен попросить Машиаха стать царем.

Затем он снова впал в забытье, однако очнулся спустя несколько минут и прошептал на ухо одному из учеников эзотерический код раскрытия имени. Кому именно он сообщил код, ученики рассказывать отказываются.

В Израиле имя рава Кадури окутано атмосферой тайны и почитания. И хотя многие ашкеназские раввины относятся к его чудесам с известной долей скептицизма, среди простого народа, особенно среди выходцев из стран Востока, его авторитет чудотворца непререкаем. О нем рассказывают бесчисленные легенды и диковинные истории. Отделить правду от вымысла в этих историях очень непросто, но одна из них произошла на моих глазах, и я могу рассказать ее во всех подробностях.

Рядом с моей синагогой находится «марокканская». Дети во время длинных субботних и праздничных молитв вместе играют во дворе, и мы, родители, так или иначе успели перезнакомиться друг с другом. Один из колоритных прихожан «марокканской» синагоги, дородный и громогласный Авнер, приходил на молитвы в сопровождении трех дочерей. Еще три дожидались дома с женой, такой же статной и громогласной, как ее муж. Первую и вторую дочку Авнер встретил с обожанием, третью с некоторым беспокойством, а после шестой разволновался не на шутку…

– Девочка, – жаловался он, – как известно, признак того, что за ней родится мальчик. Но сколько можно признаков, где же наследник?! Кто скажет по мне кадиш после смерти, кто унаследует мою фамилию?!

Я, как умел, пытался успокоить безутешного отца, но объяснения и уговоры не оказывали на Авнера никакого воздействия. Седьмую беременность жены Авнер встретил с настороженным беспокойством, а когда проверка, которую сделали по причине возраста будущей роженицы, показала, что у нее снова девочка, – пришел в полное отчаяние. И тут кто-то посоветовал ему обратиться к раву Кадури.

– Зачем? – возражала жена. – Мальчиком ребенок уже не станет, к чему же зря выстаивать огромную очередь и попусту беспокоить почтенного старца пустыми просьбами.

– Это для тебя они пустые, – вскипел Авнер, – а для меня очень даже наполненные! Всё, завтра еду в Иерусалим.

Он отстоял всю очередь, поведал раву Кадури свою проблему, и тот, положив ему на голову чуть дрожащую руку, пожелал, чтобы через полгода Авнер пригласил его на брит-милу. Домой счастливый отец примчался на крыльях.

– Глупости, – осадила его жена. – Ты, как всегда, всё перепутал и что-то не так объяснил раву. Или он имел в виду не полгода, а полтора, раньше никак не получится.

– Молчи, женщина, – сурово произнес Авнер. – Как рав Кадури сказал, так и будет.

– Посмотрим, – иронически хмыкнула жена.

Спустя полгода, перед самым Йом Кипуром, она успешно и практически безболезненно родила… мальчика. На недоуменные расспросы врачи отвечали уклончиво и осторожно, объясняя случившееся неточностью аппаратуры, статистической вероятностью ошибки и прочими замысловатыми врачебными словечками.

Радости Авнера не было предела. Приглашать рава Кадури на брит он отправился в сопровождении толпы родственников и друзей. Рав выслушал приглашение, благословил мальчика, но на брит не приехал. Вместо него на стене перед моэлем Авнер повесил огромную фотографию каббалиста.

Я не знаю, как объяснить эту историю. Произошло ли тут чудо – невероятное, невозможное изменение реальности под воздействием молитвы праведника, – или действительно всё дело в неточном диагнозе. Но сын Авнера играет теперь по субботам вместе с моими дочерьми, и его возмущенный рев, когда они обижают его во время игр, каждый раз напоминает мне о зыбкости и приблизительности нашего представления о мире.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 02 мар 2016, 08:39

Как гениальный врач спас гениального шахматиста

Изображение

В марте 1960 года Михаил Таль стал самым молодым на тот момент чемпионом мира в истории шахмат. Он примерил корону в 23-летнем возрасте. Спустя четверть века это достижение превзойдет Гарри Каспаров. Что касается Таля, то он потерял чемпионское звание уже через год. У него будет много поражений, из песни слова не выкинешь. Но это не помешало Талю войти в историю шахмат не просто как чемпиону, но и как яркому представителю красивого, комбинационного стиля, чьи партии вошли в энциклопедии и стали искусством. А кроме того, как ярчайшей, привлекательной личности, невероятно доброжелательному, блистательно остроумному человеку.

Доброжелательность, наверное, наследственное качество у Таля. Когда Михаил проиграл Ботвиннику матч-реванш, Ида Таль, мать молодого дарования, отправила мэтру-победителю поздравительную телеграмму, в которой были такие слова: «Мечтаю, чтоб мой Миша-маленький стал похожим на Михаила-большого».

Таля приглашали индивидуально

Потеряв шахматную корону, Таль играл все хуже и хуже. То есть, были и блистательные победы в международных турнирах, Михаил Нехемиевич оставался претендентом, но... участились поражения, а некоторые соревнования экс-чемпион мира просто пропускал.

У совсем еще молодого Таля начались проблемы с почками. Гроссмейстера мучили страшные боли. Почечную колику очень тяжело купировать. Необходимо выявить причину и устранить ее, но вот этого-то сделать и не удавалось. Конечно, и возможности врачей в то время были крайне ограничены. Ультразвуковую диагностику еще не изобрели, как и магнитно-резонансную, а на обычной рентгеноскопии почки очень плохо контрастируют.

Нарастала и интенсивность колик, и их частота. Приезжали бригады скорой, массированно вводили аналгетики, но приступы повторялись иногда и ежедневно. Тут уж не до шахмат. Но Таль терпел и старался играть, подчас на уколах. Обаятельный, остроумный гроссмейстер был очень популярен в мире. Во времена железного занавеса на коммерческие (так их называли в СССР, а попросту — международные турниры) организаторы приглашали шахматистов персонально. За исключением советских. В отечественную шахматную федерацию просто приходило приглашение на нескольких (количество оговорено) гроссмейстеров. Но с одной оговорочкой, благодаря которой и был достигнут компромисс. В приглашении указывалось, что рады видеть Михаила Таля и столько-то советских шахматистов. А вот если без рижанина — число наших уменьшалось. Присутствие Таля гарантировало организаторам коммерческий успех. Так что Михаил Нехемиевич понимал свою ответственность перед советскими коллегами.

Партия в ванной

Его все любили и шли на уступки. Однажды Марк Тайманов на первенстве СССР согласился играть с Талем в его гостиничном номере (рижанин не мог его покинуть из-за болей). Приехал в отель вместе с судьей, но выяснилось, что Таль пребывает в ванной (горячая вода помогала купировать приступ). Так и играли. Одна доска плавала в ванной, вторая стояла на столе, арбитр сновал туда-сюда.

Ежегодно здоровье Таля ухудшалось. К кому он только не обращался! Но в разных странах врачи пасовали перед проблемой.

Таль не мог потом вспомнить, кто привел его в Ленинградский НИИ Онкологии к профессору Михаилу Лазаревичу Гершановичу, который не был ни нефрологом, ни урологом, просто великолепным врачом. Осмотрев звездного пациента, Гершанович сообщил Талю, что у него редчайшая врожденная патология, третья почка и третий мочеточник. Необходимо незамедлительно удалять «все лишнее». Таль не поверил, ведь без всякого обследования!

От одного чемпиона к другому

Прошли месяцы и Михаил Нехемиевич лег на операционный стол, как сам впоследствии объяснял, «от полной безнадеги». Хирурги полностью подтвердили правоту слов профессора Гершановича. Возможно, гениальности сопутствуют какие-то генетические сбои. У Таля было три пальца на правой руке. Тоже от рождения. Его родители были двоюродными братом и сестрой, возможно, в этом причина?

Пройдет совсем немного времени и шахматный мир увидит прежнего Таля, выигрывающего турнир за турниром! Он стремительно вернет себе рейтинговые высоты. В 70-е годы прошлого века Михаил Нехемиевич начнет помогать молодому Анатолию Карпову. Таль всегда ценил талант, а дарование Карпова бросалось в глаза. На собственном опыте поняв, как важно наличие хорошего доктора в карьере спортсмена, Таль приведет юного еще Толю к Гершановичу. Вскоре Анатолий Евгеньевич попросит Михаила Лазаревича помогать ему на матчах за мировую корону в Багио и в Мерано.

Таль, к сожалению, нашел мудрого доктора слишком поздно и вернуть себе чемпионское звание уже не смог, хотя и был близок к вершине. Зато Анатолий Карпов длительное время владел почетнейшим титулом.

А Михаила Лазаревича, в возрасте изрядно за 80, ученики из НИИ Онкологии иногда привозили в клинику, когда без помощи мэтра не могли установить точный диагноз. Хотя к их услугам и была самая современная аппаратура. Профессор не отказывал, выручал.

В тему:

Согласен на ничью

Однажды Михаил Таль ужинал с друзьями в знаменитом тогда сочинском отеле «Жемчужина». Экс-чемпиона мира узнали многие посетители. Подошел официант и протянул Талю бутылку дорогого марочного коньяка, пояснив, что это подарок от группы его армянских поклонников, отдыхающих за соседним столиком. Таль потребовал переслать им от его имени две бутылки такого же и... через пару минут получил в ответ четыре.

Гроссмейстер на секунду задумался, затем взял одну из присланных бутылок, достал шариковую ручку и размашисто написал на этикетке: «Согласен на ничью. М. Таль». И отослал коньяк с официантом.

Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 19 мар 2016, 23:44

Что может сделать один человек?
Пример женщины, спасшей более 7600 еврейских детей

Помните поговорку: «Не дай Вам Бог жить в эпоху перемен». Её относят к китайской мудрости и говорят, что так сказал Конфуций. Вряд ли он это сказал, но нам не повезло, сплошные перемены, волна за волной, как цунами.

Но что мы можем сделать? А еще лучше спросить, как в известном московском спектакле: «Что я могу один?»
Там в спектакле на сцену выходит человек и задумчиво повторяет этот вопрос, затем второй, затем третий… И вот уже вся сцена заполнена людьми, спрашивающими у самих себя: «Что я могу один?»

Совсем недавно прошел юбилей великой женщины, которая таких вопросов не задавала. Я буду рад ошибиться, но, по-моему, о ней просто не вспомнили. Звали ее Реча Фрайер.

Изображение

Реча Фрайер родилась 29 октября 1892 в г. Норден на севере Германии, а Реча - это местное произношение имени Рахель. Вышла она замуж за раввина Морица Фрайера, и с 1919 года жила с семьей в Берлине. Начать небольшой рассказ о ней нужно не с того, что она сделала, а с того, чего НЕ СДЕЛАЛА.

Она не испугалась фашистов. В один день с приходом к власти Гитлера, 30 января 1933 г., она зарегистрировала "Комитет Помощи для еврейской молодежи» и внесла его в реестр благотворительных организаций. А затем с помощью этого комитета она стала спасать еврейских детей от уничтожения фашистами. Дети для Рейха «экономической ценности не имели», поэтому их уничтожали первыми.

В то время лидеры мировых держав весьма слабо представляли происходящее в Германии, или просто делали такой вид, заявляя, как Чемберлен: «Я привез Вам мир».

Улучшилось ли у мировых лидеров зрение сегодня?

К сожалению, не похоже. Видимо, этот дефект зрения политических лидеров - просто профессиональная болезнь.
Реча реально видела и понимала происходящее в Берлине и лучше всех смогла оценить ситуацию. Она знала, что детей нужно вывозить в Палестину, из Германии — прежде всего, и, кроме того, из стран, втянутых в германскую орбиту.

Но в начале своей деятельности содействия она не получила. Сионистское движение ожидало эмигрантов, заранее подготовленных к самостоятельной жизни, владеющих специальностью, умеющих позаботиться о себе, а тут – дети. У молодых кибуцев не было денег для приема детей, да и взять их вроде было неоткуда. Детей нужно было расселить, кормить, учить, лечить…

Старые руководители еврейских общин Германии и Польши пытались убедить ее, что родина немецких евреев – Германия, а польских – Польша. Такой позиции придерживался Бунд, который пользовался большим влиянием. Это понятно, он боролся за социальные права рабочих здесь и сейчас. Но особенно важным оказалось отрицательное мнение Генриэты Сольд о планах Речи.

Генриэта Сольд тогда входила в руководство Всемирной сионистской организации, где занималась социальными проектами, а с 1930 она вошла в состав ВААД Леуми, где возглавила руководство социальной помощью. Мнение Сольд была крайне важно – денежными средствами, необходимыми для планов Фрайер, распоряжалась она.

Реча от нее поддержки не получила, Сольд выступала с резкой критикой, утверждая, что абсолютно нецелесообразно отправить европейских детей в кибуцы, особенно потому, что кибуцы не имеют инфраструктуры для приема детей, они не готовы к приему детей, как по экономическим причинам, так и инфраструктурно, школ и педагогов нет.

Тем не менее, Реча собрала первую молодежную группу, приобрела на личные средства для своих протеже сертификаты на въезд в Палестину, оплатила им дорогу и дала немного денег на первое время. Она смогла убедить доктора Зигфрида Леманна, основателя и директора детской деревни Бен Шемен, принять 12 детей. Д-р Зигфрид, потерявший своих родителей в погромах, просто не мог ей отказать. Эта первая группа детей стала пробой сил.

А через год, 19 февраля 1934 года, на том же пароходе «Марта Вашингтон» в Хайфу прибыла группа уже в 43 человека, их и считают началом «молодежной алии».

Потребовалось несколько лет, чтобы понять – Реча Фрайер права, что нужно спасать еврейскую молодежь от нацистов, спасать столько, сколько возможно, законно и незаконно, правдой или обманом. Как – неважно, главное – спасать.

Обстановка в Палестине была, мягко говоря, накаленной. Английским властям нужно было обеспечить спокойствие, унять и арабские бунты и еврейское сопротивление, а в таком случае, они считали, прагматизм – вернейшее дело, благо имелся большой опыт колониального управления.

Правительство Великобритании, конечно, подтверждало свою приверженность Декларации Бальфура, но обстоятельства… Они способствовали смещению акцентов, причем настолько, что при сохранении внешней вывески превратили первоначальную идею в ее противоположность.

Англия к тому времени уже трактовала Декларацию Бальфура иначе, чем при ее подписании, да и вообще допускала евреев в страну крайне ограничено, чтобы «...число прибывших устанавливалось с учетом экономической емкости страны в каждый данный момент...», а точнее — чтобы не раздражать арабов.

Но не раздражать арабов не удавалось.

Шейх Изз ад-Дин аль-Кассам уже создал свою организацию «Чёрная рука», его боевики рвались в дело. Позже, в ноябре 1935-го, его объявили вне закона. Он при аресте оказал сопротивление полиции с предсказуемым результатом – его застрелили, после чего он немедленно стал «вечно живым» символом сопротивления. Он после смерти оказался куда важнее, чем был при жизни.

Активно готовил восстание и Амин аль-Хусейни. За организацию еврейских погромов в 1920 году он был приговорен английскими властями к 10 годам тюремного заключения, но эти 10 лет уложились менее чем в месячный срок. По какой-то непонятной причине его амнистировал Верховный комиссар Палестины Герберт Самуэль и назначил Верховным муфтием Иерусалима. Из резиденции Верховного муфтия готовить арабское восстание удобнее, чем из английской тюрьмы. Зачем это было нужно рыцарю ордена Большого креста Британской империи, сэру Герберту Льюису Самуэлю?

Изображение
Генерал Алленби, лорд Бальфур и Верховный комиссар Сэмюэл в Иерусалиме

Кем он был, Герберт Льюис Самуэль, на самом деле? Трудно сказать. Факты известны, но набор фактов — не истина, а только материал для суждения. Ее, независимой от нас, не существует.

Его воспитывала мать, ультраортодоксальная еврейка. Видимо, ортодоксальность он воспринял с детства и сохранил на всю жизнь. Это понятно, впитанное в детстве укореняется в натуре основательно, но после учебы в Оксфорде он заменил ортодоксальный иудаизм на не менее ортодоксальный либерализм.

Либерализм хорош, но в практической политике он чаще всего приводит к противоречивым результатам. Видимо, поэтому он остался в еврейской истории политиком, отошедшим от принципов Декларации Бальфура и заискивавшим перед радикальными арабскими элементами. В арабской истории он предстает радикальным сионистом, поддерживавшим исключительно евреев и ущемлявшим интересы арабского населения, для вида заигрывая с его вождями.

Он хотел «как лучше», подвел либерализм. Как бы то ни было, его ошибки впоследствии пришлось исправлять генералу Монтгомери, весьма далекому от либеральных идей.

Дело шло к большой войне, и Италию и Германию устраивало любое восстание, направленное против британцев. План оттянуть английские силы из Египта и Ирака на борьбу с восставшими в Палестине Риму и Берлину очень нравился.
А тут еще Реча, со своими идеями вывоза детей в Палестину.

— Ничего особенного им не угрожает, а вот спровоцировать арабов это может!!!

И британские власти препятствовали эмиграции.

На какое-то время Реча нашла выход. Она оформляла детей, как выезжающих на учебу в Палестину. Такой вариант пока проходил.

После принятия Нюрнбергских законов необходимость молодежной алии, наконец-то, стала понята всем. Всемирная сионистская организация начала поддерживать работу Фрайер, Реча стала руководить деятельностью организации в Германии, а Генриетта Сольд в Иерусалиме. Сольд смогла убедить знаменитого актера-комика Эддии Кантора (Исраэла Ицковича) в особой важности этой работы, и он выписал чек на очень большую для того времени сумму – на $25 000, и дело пошло.

В период между 1933 и 1939 годом при помощи молодёжной алии в подмандатную Палестину прибыло более 5 тысяч детей, в основном из Германии, Австрии и Польши. Британские власти сопротивлялись, как могли. Достаточного количества разрешений на въезд в Палестину получить у них не удалось, и поэтому 15 тысяч еврейских детей были отправлены в Западную Европу и главным образом в Великобританию.

У вокзала в Берлине стоит памятник этим детям, он называется «Поезда в жизнь – поезда в смерть». Это потрясающий памятник.

Изображение

Им не дали въездных сертификатов в Палестину. С началом Второй мировой войны, даже дети и подростки считались британскими властями «враждебными иностранцами», им больше не разрешалось непосредственно иммигрировать в подмандатную Палестину.

Сейчас об этой акции спасения детей, выехавших в Англию, говорят много и охотно, но только не о второй стороне памятника, о той стороне, где те, кого не пустили «в жизнь». Да и обычно не вспоминают, что этот выезд детей «в жизнь» был частью, фрагментом большой и разнонаправленной работы.

Реча ходила по лезвию ножа. Она работала в Германии с помощником Соломоном Дзубасом. Его жена, Ривка Сускинд, помогала Соломону, чем могла. Гестапо арестовало Соломона в 1938 году, его отправили в Освенцим, где он погиб. Его жена, арестованная тогда же, погибла в Терезине, а ее родителей просто застрелили при аресте. Выжили две дочери Соломона и Ривки, он успел до ареста на последнем поезде отправить из Германии дочерей, Двору и Джудит.

Рече и самой пора было спасаться, но она решила иначе. В 1939 году Реча настояла, чтобы муж с тремя детьми уехал в Англию, один из сыновей в Палестину. Было слишком опасно, но она с дочерью осталась продолжать работу. Не стало Соломона, что делать, пришлось работать с удвоенной нагрузкой.

Реча использовала все, что могла. В ход шли так называемые «серые» и просто незаконные методы. Плевать на закон! Нужно было отправить как можно больше детей «в жизнь».

Часть детей была отправлена в СССР. Там их переправили в Тегеран, а оттуда, в феврале 1943 года, «Дети Тегерана» смогли попасть в Палестину. Всего из Тегерана прибыли 369 взрослых и 861 ребенок, из них 719 детей были сиротами. Дети были серьезно травмированы психологически, но они остались живы.

В 1940 году Реча была предана кем-то из тех, с кем сотрудничала, немцы были мастера выбивать признания. Но предупреждение о предстоящем аресте помогло ей бежать из Германии, взяв с собой еще 40 подростков, а непосредственно перед бегством еще и переправить 90 еврейских детей из Югославии.

Побег из Германии был непростым. В ее паспорте стоял штамп «недействительно», но она смогла вместе с дочерью бежать через Вену в Загреб, а затем через Грецию, Турцию и Сирию в Палестину. В Иерусалим она попала в марте 1941 года.

Изображение

Только из Германии она смогла спасти более 7600 детей, но всю жизнь страдала, что не смогла сделать больше.

Ее именем названа небольшая площадь в квартале Катамон в Иерусалиме. Там лежит камень с надписью, мимо проносятся машины… Кто эту надпись читает?

Изображение

Есть такая еврейская максима, что мир выживает благодаря тому, что есть на земле 36 праведников…

Реча была одним из них. Только вот забытым праведником. А они очень нужны сегодняшнему непростому времени.

Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 08 апр 2016, 18:02

О бедном тайкуне замолвите слово

Об одной скульптурной группе, которую выгнали из Тель-Авива с большим скандалом и приютили в Хайфе, и об одном очень неординарном человеке.

Изображение

Все началось в марте 2013, когда перед входом в Центр Азриэли в Тель-Авиве в дополнение к там уже стоящим и всем привычным скульптурным группам - рабочий, пьющий воду из крана, уличным музыкантам - появилась новая:

Изображение
Скульптор Авишай Тейчер.

Эта скульптурная группа, по словам газеты "Гаарец", представляет собой "Давида Азриэли, который дирижирует группой, символизирующей сионистскую мечту". Но для этой газеты же просто невыносимо само название - "Путь сионизма". И мало того, эти наглые сиониствующие воинствующие образы захватили общественное место в их белом и пушистом любимом пост-сионистском Тель-Авиве! Да еще этот "тайкун" Азриэли увековечил самого себя при жизни! Хватит ему, внутри Центра Азриэли уже есть скульптура, изображающая этого выскочку!

Для тех, кто не в теме, словом "тайкун" в Израиле называют очень богатых людей, доминирующих в одном из экономических направлений. С отрицательной коннотацией. В иврит это слово пришло из английского, а в английский из японского. Почему не "олигарх"? А потому, что "олигарх" - это тот, кто с помощью своих денег добивается политического влияния. А Азриэли в политику никогда не вмешивался.

Плох тот солдатмолодой начинающий бизнесмен, который не мечтает стать генераломтайкуном, пусть даже при этом и кричит о равенстве и братстве. И успехов ему, если он будет строить свой бизнес честно, как Азриэли, не разворовывая государственные деньги и природные ресурсы.
Давида Азриэли даже самые большие борцы за "все отобрать и поделить" не могут упрекнуть ни в чем, кроме одного случая со сносом исторического здания в 1973 году в Канаде и в недостаточной защите окружающей среды из-за наличия в его огромном холдинге сети бензоколонок Сонол.

Но газета "Гаарец" (и партия "Мерец") - это вам не "тайкуны"! И вот уже Тель-Авивская мэрия заявляет, что Группа Азриэли не получила соответствующего разрешения на установку скульптуры. Хотя территория, на которой установлена скульптура, является частной и принадлежит "Центру Азриэли", но по городскому закону требуется разрешение мэрии для установки любого элемента на открытой территории, даже частной, если она доступна для публики. А это территория снаружи торгового центра, а не внутри.

В мае 2013 мэрия потребовала немедленно убрать скульптуру, заявив, что нетрудно себе представить, как будут выглядеть улицы, если каждый бизнес будет ставить себе памятники разного размера по собственному разумению.
Короче, скромнее надо быть, господа тайкуны, и не вылезать на всеобщее обозрение!

Сначала думали, что скульптура переедет во-внутрь Центра Азриэли, но тут Хайфская мэрия, в пику Тель-Авивской, предложила установить скульптуру у Хайфского торгового центра "Хайфа", также принадлежащего группе Азриэли. И в марте 2015 хайфский мэр Й.Ягав устроил торжественное открытие скульптуры в Хайфе с участием семьи Азриэли. А наши левые СМИ радостно сообщили, что скульптура выкинута из Тель-Авива - благодаря общественному протесту. Кстати, протестующих было двое. Как, оказывается, мало надо для общественного протеста, кто бы мог подумать.

За время скандала 92-летний Давид Азриэли успел скончаться (9.07.2014) и вот тут пора, наконец-то, рассказать о человеке, посмевшем поставить себе памятник при жизни, вокруг которого кипели такие страсти.

Изображение
Давид Азриэли - человек и пароход торговый центр. Фото из Википедии.

Давид Иегошуа Азриэли (Азрылевич) родился в 1922 году в Польше, в Maków Mazowiecki. Его родители и часть семьи погибли во время Второй мировой войны в Освенциме-Биркенау, а он сам в 1939 году, будучи 17 лет от роду, сумел бежать на границу с Россией, затем добрался до Ташкента и Бухары в Узбекистане, где вступил в Армию Андерса (польское воинское формирование, часть вооружённых сил Польской Республики, созданное на территории СССР). Потом с Армией Андерса из СССР добрался до Ирана. Оттуда он бежал в Ирак, переодевшись и притворяясь глухонемым арабом. Из Багдада с помощью Моше Даяна и Энцо Серени он уехал в Эрец-Исраэль на автобусе, который вез гробы, полные оружия.

Свою жизнь в Эрец-Исраэль в 1942 году он начал в кибуце Маоз Хаим, где узнал о Катастрофе европейского еврейства и гибели своей семьи.
Д.Азриэли рассказывал о своей первой поездке из кибуца Маоз Хаим в город Афула:
Мы нашли киоск, который продавал натуральные соки и шоколад, и это после того, как не пробовали шоколад годы. Купили себе 5 или 6 упаковок. После этого с удовольствием болтались по городу со вкусом шоколада во рту, свободные, не боялись никакой опасности и никуда не торопились...

Он работал учителем в хайфской школе Реали, чтобы оплатить свою учебу в Технионе, где и начал учиться в 1943 году по специальности архитектор. Ученики его очень любили и некоторые сохранили с ним связь на протяжении всей его жизни.

Но учебу в Технионе пришлось прервать из-за начала Войны за независимость. Он окончил офицерские курсы, участвовал и был ранен в боях за Латрун. Затем служил в военно-воздушных войсках.

Об этой части своей жизни Давид Азриэли написал книгу "На один шаг раньше: воспоминания (1939-1950)". Он считал, что смог выжить во время войны и пережить все эти невероятные приключения благодаря тому, что был на один шаг раньше нацистов. Книга увидела свет в 1999 году. И если бы история Давида Азриэли заканчивалась, как заканчивается книга, то это была бы обычная история еврея, чудом выжившего в Катастрофе... но для него это было только начало.

В 50-е годы Д. Азриэли решил, что в состоянии покорить весь мир, что совершенно не удивительно, после того, что он пережил. Он уехал сначала в Южную Африку в качестве инструктора по работе с молодежью от Сохнута, затем перебрался в Англию, затем в США, а затем в Канаду. В 1954 году поселился в Канаде, где прожил много лет, занимаясь недвижимостью. В 1958 году он основал фирму Canpro investments в Монреале. Проектировал вначале небольшие дуплексы, затем перешел к строительству многоэтажных жилых домов, и окончательно — торговых центров. Благодаря его деятельности, рынок недвижимости Канады оживился и в 1984 году Азриэли получил награду от правительства Канады, а в 1999 году от правительства Квебека.
А в 1982 году Д.Азриэли начал строить свой первый торговый центр в Израиле - Торговый центр Аялон в Рамат-Гане.

Самый знаменитый проект Азриэли, осуществленный в конце 90-х - начале 2000-х, это 3 небоскреба в Тель-Авиве, в нижней части которых находится Торговый центр Азриэли.

Изображение

На одном из последних этажей круглой башни находится смотровая плошадка, с которой можно посмотреть на Тель-Авив и окрестности сверху.
На сегодняшний день группе Азриэли принадлежит множество торговых центров по всему Израилю.

Из кого же состоит скульптура "Путь сионизма"? Да из тех людей Эрец-Исраэль, которых сам Давид Азриэли встречал в течение своей долгой жизни.

Прежде всего сам Давид Азриэли в центре (см. фото), в образе архитектора, которым он стал официально только в 75 лет, получив диплом архитектора в университете Carleton (Канада).
Крестьянин-первопроходец в рубашке-косоворотке, с соответствующим поясом. Явно выходец из России. Таких Азриэли встречал в кибуце Маоз Хаим.
Солдат-пальмахник, вместе с такими Азриэли воевал во время Войны за независимость.
Медсестра времен Войны за независимость, может быть, такая помогала ему после ранения.
Ученый, очень похожий на первого президента Израиля Хаима Вайцмана, с ним Азриэли встречался.
Деловая женщина, с такими он работал уже в наше время.
Работник хай-тека, с такими тоже работал.
(Автор скульпторы Генри Бецалель Цафир.)

Младшая дочь Давида Азриэли Дана, дочь одного из самых богатых евреев мира, рассказывала:
Отец не любил, когда я покупала ненужные вещи. Он всегда говорил: недостаточно, что я этого хочу. Вопрос, нуждаюсь ли я в этом. Наши друзья получали на карманные расходы 10 долларов, а мы - 7,5. Посыл был прост - не думай, что получаешь просто потому что есть. Это был очень важный урок. До сих пор мы так поступаем и при ведении бизнеса, используем только то, что надо, а остальные деньги откладываем для расширения бизнеса. Это часть нашего успеха.

Каждый, кто инициировал что-то новое и добился большого успеха в жизни, сталкивается с интересным явлением: чтобы он ни сделал, этого всегда недостаточно окружающим. Они сами-то ничего не делают, но инициатор должен был сделать больше. Он должен был быть лучше, умнее нас всех, а самое главное, все делать тихо, чтобы мы не почувствовали свою слабость и бездеятельность по сравнению с ним. Азриэли яркий пример такого отношения общества к успешному честному человеку. Это очень напоминает отношение еврейского ишува к барону Ротшильду в конце 19 - начале 20 века.

Азриэли сам себя сделал и заработал - а не наворовал, много денег, большую часть из которых он вложил в Израиле в многочисленные бизнесы. Он был также известным филантропом, вкладывавшим деньги в разнообразные программы, не слишком популярные среди филантропов. Он участвовал в поддержке ученых, особенно молодых многообещающих ученых. Он учредил специальные стипендии для студентов, которые занимаются общественной деятельностью параллельно с научной работой.

Филантропическая деятельность Азриэли осуществляется через "Фонд Азриэли", основанный в 1989 году. Фонд поддерживает разнообразные инициативы и программы в области образования, архитектуры, искусства, исследования Холокоста, научных и медицинских исследований. В рамках программы Еврейского национального фонда по озеленению и развитию Негева в феврале 2014 года открылся парк Азриэли в Сдероте, который был создан благодаря пожертвованиям Фонда.

И это далеко не все направления его филантропической деятельности. В 2014 году Группа Азриэли пожертвовала 5,7% своих акций на филантропические цели, что в денежном выражении составляет 800 миллионов шекелей.

Хотя Группа Азриэли обычно не занимается политической деятельностью, но в 2011 году были пожертвования движению "Им тирцу" на проект по прекращению академического бойкота Израиля в мире. Что, естественно, вызвало страшное недовольство газеты Гаарец, разразившейся гневной статьей и в адрес "Им тирцу", в адрес Азриэли и прочих защитников Израиля.

Будем надеяться, что "скандальная скульптурная группа" нашла свой постоянный дом в Хайфе и ей не придется никуда больше переезжать...
Много фотографий - ЗДЕСЬ.
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 21 апр 2016, 21:35

Амелия Бассано - она же Вильям Шекспир
Под псевдонимом «Шекспир» писала еврейка из семьи венецианских музыкантов, выяснил британский исследователь

23.04.2016 - 400 лет со дня смерти выдающегося британского драматурга, классика мировой литературы Уильяма Шекспира.
Несмотря на огромный интерес со стороны исследователей, личность Шекспира до сих пор остается загадкой. Британский ученый Джон Хадсон полагает, что под этим псевдонимом на самом деле выступала женщина по имени Амелия Бассано.
Хадсон впервые озвучил свою теорию еще в 2008 году. С тех пор он скрупулезно собирал доказательства, которые изложил в изданной к юбилею книге, пишет The Daily Mail.

По его мнению, «Шекспир» - Амелия Бассано - была темноволосой еврейкой из семьи венецианских музыкантов, которая жила в Лондоне. Хадсон выяснил, что она родилась в 1569 году в семье придворных музыкантов Елизаветы I и в совсем юном возрасте стала любовницей камергера Генри Кэри, первого барона Хансдона, который отвечал за все театры Британии и покровительствовал компании, которая ставила пьесы Шекспира. Бассано занимала хорошее положение и имела все навыки, знания и контакты, которые канонически приписываются Шекспиру. По информации Хадсона, «Смуглая Леди» также имела отношения с драматургом Кристофером Марло, создателем произведений о докторе Фаусте, забеременела и умерла в нищете в 1645 году.

Один из главных доводов Хадсона в пользу того, что Шекспиром была венецианская еврейка, был тот факт, что Бассано точно описывала Данию и Италию, в то время как тот Шекспир, которого принято считать автором «Гамлета» и «Ромео и Джульетты», не покидал Англии в течение всей жизни. Кроме того, Амелия знала иврит и была знакома с соколиной охотой и выпечкой.

Теория Хадсона не получила широкой поддержки со стороны ученых и стала одной из многих циркулирующих в интернете теорий заговоров о личности Шекспира. Однако онлайн-сторонники Шекспира-Бассано указывают, что не случайно в «Отелло» есть персонаж с именем Амелия, а в «Венецианском купце» действует Бассанио.

Это не первая версия, согласно которой выдающимся драматургом была женщина. Высказывались предположения, что автором пьес была жена Шекспира Анна Хатуэй. Кроме того, произведения Шекспира приписывали графине Оксфордской Мэри Пембрук.

Он родился в Стратфорде-на-Эйвоне в 1564 году, умер там же 23 апреля (3 мая) 1616 года. Традиционно принято считать, что он скончался в свой день рождения, однако у историков нет уверенности в том, что Шекспир родился именно 23 апреля. Спустя три дня после смерти тело Шекспира было захоронено в церкви Святой Троицы. На надгробии драматурга написана эпитафия:

Друг, ради Господа, не рой
Останков, взятых сей землей;
Нетронувший блажен в веках,
И проклят - тронувший мой прах.

(Перевод А. Величанского).

Он оставил 38 пьес, 154 сонета, четыре поэмы и три эпитафии. Пьесы Шекспира переведены на все основные языки и ставятся на сцене чаще, чем произведения других драматургов.

Писатели и интеллектуалы разных времен не верили в то, что деревенский парень с 6-классным образованием, который писал своё имя каждый раз иначе, но всегда малоразборчиво, мог оставить крупнейшее в истории британской культуры наследие, непревзойденные образцы прекрасной поэзии, философии, мудрости. Они были уверены, что Шекспировское наследие – колоссальная мистификация, организованная для того, чтобы скрыть имя автора, который не мог или не пожелал признать свое авторство. Об этом, в частности, говорили и писали Зигмунд Фрейд, Чарльз Диккенс, Генри Джеймс, Марк Твен, Уолт Уитмен и многие другие.

Реальных фактов из жизни реального человека по имени В. Шекспир немного: играл в двух пьесах Бен Джонсона, вроде, владел какими-то акциями театра "Глобус", судился за какие-то мелкие суммы, купил землю в Стрэтфорде. Как мог этот человек обладать громадными знаниями в области истории (всемирной!), владеть иностранными языками, когда и где этот человек приобрёл знания, касающиеся сложной системы законодательства Елизаветинской эпохи, судопроизводства, математики, геральдики, медицины, огородничества, соколиной охоты, астрономии, воинской науки? Без этих знаний создание его произведений невозможно, но где мог приобрести эти академические знания полуграмотный актёр и когда? Почему в его завещании нет ни слова о его произведениях? Почему нет ни единого свидетельства его современников об его авторстве? Не найдено ни единой пьесы, ни одного сонета или письма, написанного почерком Шекспира. Знаменитый в то время автор Бен Джонсон в своем дневнике отмечал, что когда Шекспир раздавал актерам написанные для них роли, то приводил их в восхищение тем, что листы были чистые, без пятен, и в своем "невежестве" они легко верили в авторство товарища по сцене.

Но если не Шекспир написал все эти пьесы, хроники, сонеты, – то кто? Предположений, догадок, теорий было множество. Тот же Бен Джонсон, Френсис Бейкон, Кристофер Марлоу, Мэри Сиднеу и много других имён рассматривались как возможные ответы. Очень популярна теория о группе авторов, использовавших «брэнд Шекспир».

В апреле 2007 г. в этом списке появилось новое имя, вызвавшее настоящий шок: Амелия Бассано Ланиер, дочь придворного музыканта из Венеции, еврея, насильно обращенного в христианство, но все еще считающегося евреем. Бассано, известная в свое время феминистка и первая женщина-поэт в английской литературе.

Главный специалист в этом вопросе, проф. Хадсон из университета Бирмингема, провёл 7 лет над текстами эпохи Шекспира и пришел к следующим выводам.

1. Особенно много усилий приложено к изучению феномена «смуглой леди» – героини многих Шекспировских сонетов. Часто она объект страсти героя, и это вполне нормально. Но почему иногда появляется отчетливое впечатление, что страсть обращена к мужчине? Может, Шекспир был геем? Однако если автором действительно была Амелия Бассано, тогда все встает на свои места.

2. К громкому хору скептиков об авторстве Шекспира Хадсон добавляет следующее соображение. Мог ли поэт, воспевший умных образованных женщин, вырастить собственную дочь безграмотной? А Шекспир так и сделал.

3. В произведениях Шекспира около 2000 музыкальных образов. Как мог он так разбираться в музыке? А Амелия Бассано могла, поскольку 15 ее ближайших родственников были музыкантами, включая отца, мужа, братьев. Ее кузен со стороны матери Роберт Джонсон был в то время самым популярным композитором, автором почти всех песен к пьесам Шекспира.

4. Соколиная охота не была частью жизни простых людей Шекспировского уровня, однако в его произведениях 50 раз со знанием дела она описывается. А Амелия в течение 10 лет была официальной любовницей сокольничего королевских охотников. В «Укрощении строптивой» Петруччо справляется со строптивой женой с помощью приемов, используемых при воспитании соколов – голод, лишение сна и др. Кроме того, в пьесе широко используется специальная охотничья терминология. Написана эта прекрасная комедия через год после того, как Амелия вышла замуж за Альфонсо Ланье, который был придворным сокольничим.

5. Если мы ставим под сомнение авторство Шекспира, можно ли понять, почему его именем воспользовалась дочь выкреста, новообращенного христианина в антисемитской Англии? Это легко объяснить, если изучать биографию Амелии, о жизни которой мы знаем больше, чем о жизни Шекспира. Ее отец Баптисто Бассано был привезен из Венеции королем Генрихом VIII, крещен и назначен придворным музыкантом. Мать, протестантка, была дочерью другого придворного музыканта. Семья жила рядом с театрами. После смерти отца юную Амелию отправили жить в дом к богатой и образованной графине Уиллобоу, где она серьезно изучала греческий, латынь, библию, историю. Здесь же у нее была возможность встретить образованнейших людей, имеющих отношение к театру, литературе и т. д.

6. Никто не дал объяснения, почему Шекспир начал писать свои «итальянские» пьесы-комедии о браке в 1592 г., но если заглянуть в биографию Амелии, то становится ясно, что она как раз в это время оставила светское общество и вернулась в лоно своей семьи – еврейско-итальянской. Более того, она оставила на время мужа и отправилась со своими кузенами в Италию. Здесь она могла приобрести те поразительные знания об Италии и итальянской жизни, которые так ярко сверкают в комедиях Шекспира, никогда в Италии не бывавшего. В «Отелло», например, детально описана фреска на стене одного из домов в родном городе семьи Бассано.

7. Kак могла Амелия Бассано, будучи еврейкой, хоть и крещенной, быть автором «Венецианского купца», считающегося антисемитским произведннием? Хадсон, как и многие другие исследователи, считает, что это не так. Шейлок требует, чтобы его не лишали прав человека, что евреи подвержены тем же страстям, болезням, недостаткам, что и все другие люди, к ним следует подходить с теми же мерками, как ко всем. Другой шекспировед, Майкл Эган, уверен, что автор «Венецианского купца» мог написать всё это только если он (она) провел много времени среди евреев. Горькие раздумья Шейлока («Я родился для терпения, потому что страдания – знак моего народа») не могли быть у человека, который знает об еврействе понаслышке.

8. Очень многое в произведениях Шекспира основано на еврейских источниках. Так, в пьесах «Сон в летнюю ночь» , «Всё хорошо, что хорошо кончается» не только описаны многие еврейские обычаи, образцы поведения, характеры, внешность, но даже используются еврейские слова и словечки. Может, и были у Шекспира знакомые евреи, но так хорошо знать это не еврей не мог.

9. Вернемся к «смуглой леди сонетов». Известно, что Амелия отличалась средиземноморской смуглостью. Или еврейской? Британский исследователь Роувз утверждает, что характеристики «смуглой леди» – цвет кожи и глаз, музыкальность, темперамент, возраст, семейный статус, яркость натуры – соответствуют фактам, известным об Амелии Бассано. «Смуглая леди сонетов», судя по многим стихам, презираемая, бедная, лишенная почестей, которую похоронят где-то на задворках, в общей могиле. Дочь выкреста, Амелия никогда не была принята в обществе как равная. Ее не считали «леди» в английском смыcле этого слова в антисемитской Англии.

10. Хадсон идет ещё дальше. Он утверждает, что Бассано написала эти сонеты о себе и для себя. До этих сонетов авторы использовали один голос – любящего. Здесь впервые использован голос возлюбленной: Бассано представила, как к ней обратился бы любящий. Отсюда и были подозрения, что Шекспир обращал слова любви к мужчине.

11. Известны и другие случаи, когда актеры подрабатывали, служа щитом для анонимных авторов. Но у Бассано были особые причины скрывать свое авторство. Даже не говоря о том, что женщине в то время неприлично было писать для сцены, ее аллегорические закодированные послания создали бы для нее опасность быть угаданной цензорами, секретными службами, специально нацеленными на распознавание тайных значений, зашифрованных идей. Несмотря на все это, Хадсон уверен, что Бассано осмелилась подать сигнал о своем авторстве, закодировав свое имя и имена родных в нескольких пьесах.

12. Еще один интереснейший момент: в очередном издании «Отелло» в 1623 г. появляются 163 новые строчки с именами членов семьи Бассано, которых не было в предыдущих изданиях.
Бывает... Но Шекспир уже семь лет как умер!!! А Бассано была жива и, как Хадсон полагает, надеялась, что последующие поколения смогут распознать настоящего автора.
Источник, источник
.
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 22 апр 2016, 22:49

«Да прилепится жена к мужу своему...»

По дороге Хайфа - Тель-Авив есть место с необычным для Израиля названием - Гиват-Ольга. Это название хранит память об Ольге Ханкиной, удивительной женщине, приехавшей сюда в конце XIX века и сделавшей немало для нашей страны.

С детства она была необыкновенным, очень способным ребенком. Наверно поэтому и взял ее отец, ребе Мейер Белкинд, в нарушение всех правил, учиться в хедер. А когда Ольге исполнилось 14 лет, семья перебралась из захолустного Лагойска в Могилев, чтобы у детей было будущее.

Еще учась в гимназии, Ольга хотела стать акушеркой, потому что знала, как нелегко проходят роды в домашних условиях, особенно если никто из окружающих не может оказать квалифицированную помощь. Но для этого надо было окончить специальные курсы, имевшиеся лишь в Петербурге. А туда евреям, обязанным жить в черте оседлости, путь был заказан.

Ничего не оставалось делать, как получить другую доступную профессию. Например, выучиться на телеграфистку. Так она и сделала. Но, отстукивая точки и тире на телеграфе, по-прежнему лелеяла заветную мечту и ждала, когда случай поможет ее осуществлению.

Изображение

И случай явился в лице молодого офицера, однажды подошедшего к ее окошку.

Сергей Федоров, так звали этого офицера, начал диктовать текст депеши в московское управление железных дорог. Он говорил так быстро, что Ольга за ним не поспевала. Попросила диктовать помедленнее. Однако эта невинная просьба разозлила военного, не привыкшего к замечаниям. Особенно от женщин. Возник конфликт, распаливший обе стороны не на шутку.

Но неожиданно у Федорова злость сменилась удивлением. Он увидел перед собой не противника, а симпатичную девушку с огромными темными глазами и тугой косой вокруг головы. Невольно улыбнулся, постарался превратить инцидент в шутку и стал диктовать медленнее. А когда через час вернулся за ответом, то протянул телеграфистке очаровательную розу, перевязанную красной лентой, которую бережно вынул из-за борта шинели, где прятал от вьюги.

Они познакомились. И Ольга, набравшись храбрости (из телеграммы и полученного ответа она поняла, что новый знакомый занимает солидное положение), попросила помочь с видом на жительство в Петербурге, объяснив, для чего это ей необходимо. Офицер пообещал сделать все возможное, и слово свое сдержал. Так она попала в столицу, где стала учиться на акушерских курсах.

Несмотря на то, что Петербург был закрыт для евреев, таковые в нем имелись. Это были известные богачи, представители солидных профессий, а также выкресты. Со многими из них Ольга познакомилась. Она вошла в "Общество по распространению просвещения", печаталась в журнале "Гамелиц", что из Петербурга расходился по диаспоре и даже попадал в Палестину.

В своей полной, насыщенной жизни она все реже вспоминала стройного офицера. Но однажды, выходя из родильного дома, где проходила практику, неожиданно встретила ЕГО.

- Я скучал по вас, Ольга! - произнес Федоров. - Я не могу жить без Вас. Вы заинтересовали, заинтриговали меня, внесли смысл и радость в мою жизнь. Изменили меня, сами того не подозревая.

На предложение поужинать вместе в ресторане она ответила согласием, и весь вечер слушала объяснения в любви. Так в ее жизнь вошел мужчина, и они стали жить вместе.

А тем временем положение евреев в России становилось все тяжелее. После покушения на Александра Второго в марте 1881 года появились заметки в газетах, где говорилось о причастности евреев к теракту и листовки, призывающие к погромам.

В связи с этим еврейские организации, в частности Хибат Цион, с которой Ольга поддерживала тесную связь, все больше и больше ратовала за эмиграцию в Палестину. Подумывала об этом и Ольга, тем более что ее брат Исраэль, выработавший еще студентом харьковского университета вместе с товарищами программу под лозунгом "Дом Иакова, встанем и пойдем", уехал туда в 1882 году вместе с сестрой Фанни и братом Шимшоном. А вскоре к ним присоединились и родители.

Исраэль писал Ольге, что после сельскохозяйственной школы Микве Исраэль они поселились в новом поселении Ришон-ле-Цион, возникшем на месте, недаром называвшемся прежде Айюн Кара - "черный колодец". На местности, покрытой колючими кустарниками, в изобилии водились змеи, ощущалась нехватка воды. Но это переселенцев не смущает. Под руководством главного инструктора - Лейба Ханкина, иначе дяди Левы, они пытаются налаживать жизнь.

Иегуда Лейб Ханкин, был, действительно, необыкновенным человеком. Имея в прошлом солидные участки на юге России, после погромов уехал с женой, семерыми детьми и десятью добровольцами в Палестину, где приобрел земли на имя британского консула в Яффо Хаима Амзалега, ибо турки возражали против заселения этих мест выходцами из России и Румынии.

Это письмо Ольга читала в доме поэта и просветителя Йегуды-Лейб Гордона, где собралась разношерстое еврейское сборище. Присутствовавший при этом Федоров, сопровождавший подругу, на обратном пути спросил ее: "Ты возьмешь меня с собой в ту суровую страну, где жара и бедность?"

Ответ был отрицательный. И как он ни просил, как ни умолял, клянясь в любви, говоря, что готов принять веру ее отцов, Ольга была непоколебима. "Эта страна предназначена только для евреев. Еврейский народ не принимает чужаков. Это трудный народ".

Говоря так, она страдала. Искренне любя Сергея, не могла позволить себе выйти за него замуж, переступить нравственную черту, нанести удар родным. Однако и расставаться с ним не хотела.

Собиралась ли она ехать в Палестину? Несомненно. Однако откладывала это на неопределенное будущее. И неизвестно, сколько бы эта неопределенность длилась, если бы не просьба отца приехать для того, чтобы оказать помощи сестре при родах. Та очень боялась предстоящих событий после того, как два года назад произвела на свет мертвого ребенка.

Ольга решила ехать, клятвенно пообещав другу вернуться через месяц. Минули две недели плавания, и корабль с православными паломниками и евреями-переселенцами на борту вошел в яффский порт. Узкая лодка-феллука, управляемая арабом, в считанные минуты доставила пассажиров на берег, и девушка оказалась в объятиях братьев, сестры, отца и тех, кого знала по описанию и фотографиям: мужа Фанни Исраэля Файнберга, его брата и Иегошуа Ханкина.

С первых шагов по палестинской земле Ольга не переставала удивляться всему, что видела: проворным, жадным до чужого добра арабам-носильщикам, туркам-таможенникам, подозрительно осматривавшим всех прибывших, свободно говорящим на идиш бородатым евреям. А вокруг слышалась так же немецкая, английская, французская и арабская речь. Спокойно передвигались ленивые ослы с огромными тюками на спине, гордо вышагивали верблюды… Лавки, мастерские, кофейни, распространяющие запах крепкого кофе и восточных пряностей.

В Ришон-ле-Ционе она поняла, что на самом деле все было гораздо сложнее, нежели описывал в письмах брат. Проблема была не только с климатом, местным населением и властями. У поселенцев сложились непростые отношения с администрацией Ротшильда, которая хотела лишить людей независимости, превратить в наемных работников барона, принудить подписать декларацию, согласно которой те должны беспрекословно подчиняться главному администратору этого района Иегошуа Осовицкому. Даже сдавать жилье они не могли без его разрешения.

И из-за этого разразился грандиозный скандал, грозивший такими нешуточными волнениями, что Осовицкому пришлось вызвать на подмогу турок. За ними прибыл представитель барона из Микве Исраэль. Чтобы страсти улеглись, последний отозвал на время "наместника", а через три месяца в Палестину пожаловал сам Ротшильд.

Несмотря на то, что он приехал вместе со своей женой Аделаид инкогнито, поселенцы, боявшиеся этого визита, узнали о нем и заволновались. Они понимали, что от произведенного впечатления напрямую зависит судьба их дела. Если барон прекратит "вливания", весь труд мог пойти прахом. Срочно принялись наводить порядок. Проложили мощеную дорожку к восточному выходу, укрепили песчаную аллею, обложив ее крупными камнями.

И вот Ротшильд прибыл. Первым делом упрекнул их за "несправедливое" отношение к Осовицкому, сказал, что тот должен непременно вернуться. Когда же Ханкин и Файнберг высказали по этому вопросу свое мнение, меценат в неописуемом гневе покинул поселение. А его жители стали думать: "Что делать?", ибо создавшаяся ситуация грозила провалом всех грядущих планов.

Когда через несколько дней барон уехал в Экрон, Ольга предложила воспользоваться этим и отправить женскую делегацию к его жене, слывшей женщиной умной, благородной и понимающей. Сначала это было принято в штыки, но Ольге удалось настоять на своем, и поселенки отправились к баронессе.

Аделаид предстала перед делегатками симпатичной изящной дамой с короной косы вокруг головы, в длинном темном платье, единственным украшением которого была жемчужная нитка на шее.

Разговор, начала Ольга, прекрасно владевшая французским, чем сразу же расположила к себе хозяйку. Внимательно выслушав женщин, баронесса пообещала помочь. И, благодаря ей, колония не только не лишилась поддержки, но и освободилась от ненавистного Осовицкого, который был переведен в другое место.

Время шло. Ольга привыкала к новой стране, и тоска по Сергею, мучавшая поначалу, постепенно уходила. Тем более что ее внимание привлек Иегошуа Ханкин, парень, совершенно непохожий на других поселенцев. Статный, кареглазый, с длинными кудрявыми волосами, всегда ходивший в высоких сапогах, несмотря на жару. Он нравился ей своей убежденностью, верой, горячностью, энтузиазмом.

Несомненно, она приглянулась и ему. В праздник сбора винограда, когда из размятых ягод потек первый сок, он поцеловал ее сладкими от терпкой влаги губами, а после танцев в кругу юношей и девушек, пошел провожать домой. Несмотря на то, что явно робел перед женщиной, бывшей старше его, мудрее, успевшей завоевать репутацию властной и сильной, пригласил на завтрашнюю прогулку. С того дня их часто стали видеть вместе.

Прошел небольшой период времени, и парень признался в любви. Мгновенно все воспоминания о прошлом ушли на дальний план. Впереди, казалось, ждет яркая самобытная жизнь с человеком, наделенным необузданной природной силой, к которому она испытывала целую гамму чувств от физического влечения до материнской нежности.

Их союз вызвал недовольство со стороны обеих семей. Меир и Шифра пытались убедить дочь, что выходить замуж за юношу, ищущего постоянно приключения, - безрассудство, Лейб же с Сарой отговаривали сына по другой причине. "Двенадцать лет разницы - не шутка, - говорили они. - Вполне возможно, что у этой, уже не юной женщины, никогда не будет детей".

Только личные проблемы временно отступили на второй план, потому что бунт против барона все-таки не прошел даром. Белкинды, Ханкины и Файнберги оказались вынужденными покинуть Ришон.

Надо было видеть, с какой тоской Лейб расставался со своим участком, в который успел вложить душу. Начинать все снова не было сил. И он, оставив земледелие, занялся торговлей. Купил двухэтажный дом около порта в Яффо, где первый этаж отвел под магазин тканей.

Ольга и Иегошуа переехали в гедерскую колонию билуйцев. Сыграли скромную свадьбу. Казалось бы, счастье рядом. Протяни руку - и бери. Только семейная жизнь сложилась не так, как хотелось бы. Между молодыми не сложилось душевной близости, взаимопонимания.

Ханкин был замкнут, скрывал свои мысли и чувства, надолго уезжая из дома, проводил время с бедуинами, часами скакал по ночной пустыне. Вся работа, вменявшаяся им в обязанности в поселении, ложилась на плечи Ольги.

Родись у них малыш, жизнь стала бы значимее, полнее. Но детей не было. Ольга, конечно, радовалась племянникам, которым помогала увидеть свет: детям Фанни и сыну Шимшона, однако в душе немного завидовала брату и сестре. С течением времени все яснее понимала, что никогда не станет матерью, что таким образом природа мстит ей за совершенный грех, за то, что убила не родившуюся душу.

Однажды, когда стало совсем невмоготу, она села за стол и стала писать письмо в Петербург. Рассказывала о своей жизни, совсем не похожей на ту, о которой мечтала, о том, что не счастлива в замужестве, что постоянно остается одна и бесконечно волнуется за Иегошуа во время его бесконечных отлучек, потому что дороги здесь небезопасны, кишат грабителями и разбойниками. А еще о том, как стосковалась по нему, любимому, по его объятьям и поцелуям. Только это письмо до адресата не дошло. Проснувшись ночью от дурного сна, она разорвала бумагу на мелкие клочки.

Через год после свадьбы Ольга уговорила мужа перебраться в Яффо, поближе к семье. И сразу же пошла работать акушеркой в госпиталь, находящийся на территории квартала, заселенного немцами-темплерами из Вюртемберга.

Это место, огороженное каменной стеной, за которой с немецкой аккуратностью были поставлены симпатичные домики, аптека, гостиница, давильня маслин, паровая мельница, резко отличалось от других частей города, грязного и запущенного, с кучами мусора, ручьями помоев и стаями одичавших собак. Здесь же стоял и самый примечательный дом, принадлежащий русскому аристократу барону Платону Устинову.

Этот человек небольшого роста с бородой, длинными волосами и огромными карими глазами учился некогда в Петербурге в военном корпусе, но по этому пути не пошел. Перейдя из православия в лютеранство, уехал в Вюртемберг, где вступил в секту темплеров и, заинтересовавшись древней историей, а так же арабским и древнееврейским, прибыл с ними Святую Землю. Построил в Яффо двухэтажный дом с коринфскими колоннами, разбил вокруг него сад с диковинными растениями. В ветвях широколиственных деревьев резвились обезьяны и щебетали птицы, а по дорожкам, распустив яркие хвосты, бродили павлины.

Первый этаж своего дома он отвел под госпиталь, где лечили от чахотки, малярии, тифа, проказы, которых в этих краях было предостаточно, ибо антисанитарное состояние города и окрестностей способствовало распространению инфекционных заболеваний.

Именно в этом госпитале и стала работатьа Ольга, которая сразу же заслужила репутацию грамотной и серьезной акушерки. Сначала она принимала роды у женщин-темплеров, а потом и у супруг местных богачей. Однажды она оказалась в доме Бутруса Рука. Когда роды его молодой жены Джихан окончились благополучно, Ольгу попросили назвать причитающуюся за работу сумму, на это она ответила, что эфенди лучше разговаривать об этом с ее мужем. Таким образом, она убила сразу двух зайцев. Избавила араба от унизительных переговоров с женщиной и организовывала встречу для Иегошуа, который давно искал ход к Руку, потому что хотел приобрести земли Кирбет-Дурана, которыми владел богач.

Эфенди согласился на сделку, и Ханкин, преодолев большие финансовые затруднения, приобрел земли перед самой Ханукой 1890 года. Думал, что их тут же раскупят. Но чуда не произошло. Прибывавшие евреи своих средств не имели, а, кроме того, в колеса вставляли палки чиновники барона и дельцы, не понимавшие ни его, ни его целей.

В конце концов, все утряслось после того, как на торжестве, устроенном Дуране, было бы объявлено, что земли эти принадлежат евреям. И к Пуриму Ханкины и Белкинды перебрались в новое селение, которое по предложению Исраэля Белкинда было названо Реховотом, что в переводе с иврита означает "просторы".

После этой покупки Иегошуа не остановился. Следующим местом, привлекшим его внимание, стала Хедера, заселенная племенами, занимавшимися разбоем. И однажды, во время одного из ночных путешествий его подстерегли бандиты, нанятые перекупщиками. Спасла лошадь, которая завела всадника в тростники. Нападавшие, потыкав наугад ножами в том месте, где слышался лошадиный храп, отошли в сторону, что дало ему возможность выбраться из зарослей, предотвратив погоню брошенными в дорожную пыль мелкими монетами из пояса, заготовленными Ольгой для подобного случая.

После того, как она промыла и перевязала раны мужа, тот произнес: "Опять ты спасла меня, моя Рахель!", проведя аналогию с женой знаменитого Рабби Акивы, за которого вышеупомянутая женщина вышла замуж вопреки воле отца и вместе с избранником прошла путь от нищеты до славы знаменитого ученого.

Через некоторое время они отправились в Хедеру вдвоем. Сначала увидели море. Глядя на него, Ольга подумала, как неплохо было бы здесь жить. И словно отвечая ее мыслям, Иегошуа сказал, что построит для нее дом на самом берегу моря, а рядом - порт. Еврейский порт. С еврейскими кораблями и еврейскими матросами.

Отдохнув, они двинулись дальше. Картина стала меняться. Сначала появились тростники, за ними - болота. Ольга засомневалась, как можно будет обустроиться здесь, в местах, кишащих малярийными комарами. Но муж-мечтатель сказал, что вопрос разрешим. Он уже говорил о поставке сюда насосов. Деньги же на покупку земли у хайфского эфенди Салима Хури должен привести из России представитель "Ховевей Циона" Темкин.

Время шло, а Темкин не ехал. Оформление документов срывалось. И тогда Иегошуа, рискуя всем, что имел и он, и его родственники, решил сам подписать бумаги. Участок был куплен и заселен первыми переселенцами. Но тут-то начались новые проблемы.

Оказалось, что осушить болота не так-то просто. А потому последствия не заставили себя долго ждать. Новоприбывших косила малярия. Некоторые умерли. Это, естественно, вызвало бурю негодования по отношению к виновнику бед. Все возненавидели Ханкина. И даже Ольга, старавшаяся помочь больным, не могла ничем помочь.

Возникли проблемы и с оформлением земель, за которые не удавалось окончательно расплатиться. С одной стороны эфенди грозил аннулированием сделки, с другой - переселенцы требовали возврата вложенных средств. Короче говоря, положение сложилось - хуже некуда.

И в это время в Палестине внезапно появился Сергей Федоров, несказанно довольный этой командировкой, ибо она могла ему помочь отыскать Ольгу. Дело в том, что после отъезда любимой он ждал ее, постоянно ездил в Одессу встречать корабли, приходящие из Святой Земли. Каждый раз, разочаровавшись, напивался и ни с чем возвращался домой. Чтобы занять себя пошел служить в тайную полицию. Брался за разного рода дела.

Со временем это перестало его занимать. Чувствовалась усталость, в душе - опустошение. И тут-то ему предложили ехать в Палестину для решения ряда вопросов, поставленных Министерством иностранных дел, которое в свою очередь, через русского консула в Яффо, озадачил турецкий султан, озабоченный эмиграцией евреев в Османскую империю.

От волнения у Федорова забилось сердце. "Неужели я поеду, и мы встретимся?" - подумал он. Чтобы не спугнуть удачу, сделал вид, что не заинтересован в предлагаемой миссии и, занятый своими мыслями, краем уха слушал о сионистском заговоре, о мировой угрозе и бароне Ротшильде, неизвестно зачем вкладывающим деньги в этот регион.

А начальник штаба полковник Долгин продолжал: "О цели Вашего визита не должен знать никто. Даже консулы, несмотря на то, что официально Вы назначаетесь вторым секретарем консульства в Иерусалиме".

Так Сергей оказался в Палестине. В каждой проходившей мимо женщине ему виделась Ольга, и каждый раз иллюзия рассеивалась. Но однажды вечером, зайдя в свой кабинет за забытым документом, он неожиданно услышал за стеной до боли знакомый голос. Ему тут же захотелось под любым предлогом зайти в соседнюю комнату и посмотреть, что там делается. Но сдержался, усилием воли взял себя в руки и стал прислушиваться. Поняв, что речь идет о какой-то просьбе для ее мужа, испытал целую гамму чувств: любовь, ревность, обиду, гнев… В раздумье поднялся, положил бумаги в портфель, вышел на улицу. Покрутился на главной улице Яффо и вернулся к зданию консульства. Прислонился к решетке, закурил сигару. А через некоторое время услышал знакомые шаги.

Сердце лихорадочно забилось, дыханье перехватило. Хриплым голосом Федоров произнес: "Ольга!" Та остановилась, стала вглядываться в темноту, но никого не увидела. Подумала: "Грезы, опять грезы". Но тут перед ней из тьмы возник силуэт.

Прошептав "Сережа…", рванулась вперед и припала к его груди. Все, чем жила эти годы, на что добровольно обрекла себя, вмиг исчезло. Перед ней был ОН. Самый дорогой, единственный, любимый, родной. Тот, о котором столько метала в минуты отчаяния.

Медленно пошли в сторону моря. Сели на камни, обнялись. Но Ольга сразу же резко отстранилась, подумав, что совершает измену по отношению к мужу. Несмотря на то, внутренний голос возражал, говорил, что предательство совершается не сейчас, а ежедневно, поделать с собой она ничего не могла. А Сергей рассказывал о том, как ждал, как тосковал, спрашивал, почему не вернулась, почему перестала писать, почему забыла…

Забыла? На глазах у женщины навернулись слезы. Она разрыдалась, превратясь в мягкую слабую женщину, какой никогда не чувствовала рядом с Иегошуа. Видя, что она несчастлива, Федоров стал настаивать на том, чтобы их отношения возобновились. "Я все время думал о тебе. Я люблю тебя и знаю, ты тоже любишь меня".

"Да, конечно, - последовал ответ. - Только я замужем. Написала тебе много писем, но все порвала. Выговорившись в них о своей боли, я обретала силы и возвращалась к мужу для того, чтобы помогать ему, поддерживать, ибо такова заповедь Торы. Вот и к консулу ходила для того, чтобы его выручить его из больших неприятностей".

И тогда Сергей понял, что тот странный длинноволосый человек, которого давеча под давлением разъяренной толпы полицейские привели в консульство, - ее муж. Это о нем он слышал на яффском базаре как о ненормальном, загнавшем всю семью в долги и позорящем жену своим поведением. Это на него жаловался случайный собеседник в "Ховевей Цион" по поводу событий в Хедере. Он - Ханкин, продавший земли евреям, не оформив, как полагается, а потому те, кто их приобрел, попали в сложное положение.

И с ним, он, играющий роль купца, желающего купить земли для выращивания маслин, должен был ехать в Бейрут. В эту поездку его влекла встречей с эфенди Сурсуком, владельцем земли в Изреэльской долине. Еще не разобравшись с Хедерой, он уже думал о новых покупках.

Об этой поездке Федоров поведал Ольге, сказав при этом, что одно ее слово, и он откажется от своей работы, от слежки за поселенческой деятельностью, останется навсегда с ней. А в ответ услышал усталое: "Поступай, как хочешь".

Вернувшись домой, Ольга никак не могла заснуть. А когда, наконец, задремала, ее разбудили, позвав к роженице. Однако вызвали слишком поздно, а потому она ничем не смогла помочь, и ребенок родился мертвым. Все пережитое за несколько часов так ее измотало, что наутро она не смогла выйти на работу. В смятении чувств отправилась к Устинову, известному своими философскими взглядами и нередко помогавшему людям в решении их проблем.

Платон Григорьевич принял ее в розмариновом уголке сада. И женщина рассказала ему обо всем, что ее мучило, о чем не могла говорить ни с кем из родных. Они беседовали о любви и долге, о предназначении каждого. Устинов первым сказал ей, что восторгается Иегошуа, ибо в отличие от других не разглагольствует беспочвенно, а действует. И ее долг помогать ему, а не лелеять грешную любовь к иноверцу. Конечно, он все говорил верно. Только она ушла, ничуть не успокоившись.

А через некоторое время в этот дом пришел Сергей, потому что одним из полученных заданий было выяснение отношения Устинова к сионистскому движению.

Хозяин дома тут же понял, что перед ним не секретарь консульства, как ему было сказано, а агент тайной полиции, да к тому же тот самый человек, о котором слышал от Ольги.

Федорова настолько покорила искренность собеседника, что он сам пошел на откровенность. И в ответ услышал то, что открыло ему глаза. Понял, что в данный момент является для любимой разрушительной силой, что его любовь причиняет ей лишь страдания. Чтобы привести в порядок мысли и чувства, направился в Иерусалим вместе с паломниками поклониться святым местам. И в церкви, где все присутствующие ожидали чуда воскресения Спасителя, дело происходило как раз на Пасху, молитва захватила его настолько, что очистила душу, сняв с нее шелуху. На душе стало удивительно спокойно и светло.

Больше они с Ольгой не виделись, так как через неделю после этого Федоров получил приказ срочно возвращаться в Россию в связи со сложившейся там обстановкой.

Изображение

А Иегошуа тем временем прилагал массу усилий для покупки земель в Изреэльской долине. Плодороднейшем, но абсолютно запущенном месте. Новая полоса неприятностей началась после того, как он заключил сделку на несколько десятков дунамов для JCA (Jewish Colonization Association), которое с некоторых пор занималась управлением сельскохозяйственными колониями барона, без его согласия. А агентство отказалась утвердить покупку.

Кроме того, люди, жившие в долине, наотрез отказывались ее покидать, а правители сей территории, не хотели поддержать сделку. Иегошуа, как бывало всегда, когда дело не клеилось, мрачнел, замыкался в себе. И Ольге снова и снова приходилось его успокаивать, убеждать в правильности поступка, в том, что все наладится.

И оно, действительно, наладилось. Благодаря вмешательству человека, поверившего в Ханкина. Это был Артур Рупин, директор "Ахшарат ха-ишув". Вместе отправились они на очередные переговоры в Бейрут. Долго не могли добиться встречи с местным правителем вали, провели три недели в ожидании на постоялом дворе. А когда встреча, наконец, состоялась, не поверили, что их вопрос мог решиться так просто.

Вали пригласил их к дасторхану, предложил чаю, сигарет. И продиктовал своему секретарю письмо, в котором говорилось о том, что земли куплены в полном соответствии с законом и теперь принадлежат евреям, которые могут спокойно там селиться.

Им было невдомек, какую роль сыграла Ольга, отправившая телеграмму Федорову с просьбой убедить турок, что покупка земель в этом месте не представляет никакой угрозы для Османской империи. И он, используя свое влияние в министерстве, сделал это ради нее.

Все перевернул 1914 год. Первая мировая война доползла и до востока. Одним из театров военных действий стала граница между Сирией и Палестиной. Турецкий правитель Джемаль-паша стянул туда многочисленные войска, готовясь к вторжению в зону Суэцкого канала, находившегося в руках англичан.

Яффо стал главным палестинским портом и местом расположения турецкой администрации. И, как всегда, сложная ситуация отразилась на положении евреев. У них конфисковывалось оружие, разорялись сельскохозяйственные угодья, арест и высылка из страны тех, кто, по их мнению, представлял политическую опасность. В этот список попали Маня и Исраэль Шойхаты, с которыми у Ольги была очень тесная связь, и а также Иегошуа. Ольга отправилась с мужем.

Их отправили в Дамаск для того, чтобы предать военному суду, но до него четверка не доехала. Оказалась в небольшом городке Бурса, где ее поселили в небольшую двухкомнатную квартирку. Было очень трудно, потому что жили исключительно за счет того, что зарабатывала Ольга своей специальностью. Кроме того, была исключительно бодра и морально поддерживала всех. Но со временем сдала и она. После известия о том, что ее любимый племянник Авшалом пропал без вести (на самом деле он погиб), пришла в отчаяние. Постарела, перестала быть той сильной женщиной, опорой для других. Теперь не она спасала Маню, а та, наполнившаяся новыми силами после рождения дочки, возилась с ней.

Глобальные перемены мирового масштаба принес 1917 год. В России вспыхнула революция, жертвой которой стали тысячи российских офицеров, в том числе и Сергей Федоров. Только об этом Ольге, к счастью, не довелось узнать.

После того, того, как Османская империя пала, и Палестина оказалась в руках англичан, изгнанникам удалось вернуться из ссылки. И то, что они увидели, повергло людей в ужас. Сельское хозяйство было уничтожено. Леса вырублены. Кругом царила разруха.

В этой ситуации Иегошуа развил еще более бурную деятельность по скупке земель. С этого времени, до своей смерти, он приобрел 600.000 дунамов земли для освоения её поселенцами-сионистами в разных районах. Завершил начатую некогда сделку по покупке плодороднейших земель Изреэльской долины, приватизировал почти все побережье Хайфского залива, значительную часть горы Кармель и другие участки земли в Хайфе, которую мечтал видеть еврейским городом.

И его труды, наконец, были оценены. В 1927 году Иегошуа стал представителем сионистского руководства в Палестине, в 1932-м - директором земельной корпорации Палестины, а в 1934-м ему было присвоено звание почетного гражданина Тель-Авива.

Только вряд ли бы все это свершилось, не имей этот человек преданного друга в лице Ольги. Ведь удачному окончанию операций во многих случаях он был обязан именно жене, которая не только поддерживала его морально, но и завязывала нужные связи, находила ссуды, склоняла противников на сторону мужа. И тот, в конце концов, оценил ее по заслугам. Стал относиться нежно и бережно. Тем более что Ольга была уже немолода и страдала разными болезнями.

Изображение

Когда в 1942 году она умерла, дожив до 90 лет, то Ханкин построил для нее усыпальницу на горе Гильбоа, недалеко от Эйн Харода. А через три года занял место рядом. Так они и покоятся вместе над выкупленной им долиной.

Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 29 апр 2016, 07:52

Валентин Зорин

Сообщает РИА Новости: «Легендарный советский и российский журналист Валентин Зорин скончался в среду в Москве. Ему был 91 год.»

Изображение

Он умер, прожив вполне долгую и сытую жизнь. Для меня это тот тип еврея, по которому я кадиш читать не стану. Ничего, кроме чувства брезгливости к себе, это человек у меня не оставил. Из его нечистых уст я слышал всё своё детство ложь о «мировом империализме» и «израильской агрессии».

Сколько бы ни пытались меня убеждать, что, дескать, «время было такое» - не могу согласиться. Вот в те же годы работал в газете «Правда» Всеволод Овчинников. И его книги об Англии и Японии я читал в детстве. В них было море тепла по отношению к теме. И читая, ты понимал, что это написано настоящим интеллигентом. Так что время - временем, а «внутренний цензор» тоже играл колоссальную роль.

Как писал Евгений Шварц, «Всех так учили. Но зачем ты оказался первым учеником?»
Что тут добавить...
Идите вы ... с миром, неуважаемый.

Ссылка по теме: Михаил Веллер. Американист.
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 20 май 2016, 13:32

ЕГО ПРИЗВАНИЕМ БЫЛА ВОЙНА
Сегодня Моше Даяну исполнилось бы 101 год

Изображение

С конца 60-х в Советском Союзе его имя было у всех на слуху. Оно мелькало и в СМИ, и в разговорах на кухнях, и в фольклоре - песнях, легендах, анекдотах. Последнее, кстати сказать, - самый яркий показатель популярности.

Для советской пропаганды он был символом "сионизма и израильской военщины". Его облик как нельзя более соответствовал образу врага. Жесткое лицо, черная повязка на левом глазу делали Даяна идеальным отрицательным героем. В любой статье про "израильских агрессоров" непременно была его фотография. В любой кинохронике той войны обязательно присутствовал Даян. Его клеймили на всех партсобраниях, митингах трудящихся и лекциях Общества "Знание". Он стал популярен - как обратная реакция на пропаганду.

Кем же он был в действительности?

Моше Даян - из поколения "сабра", военачальник, принесший Израилю победы в войнах 1956 и 1967 годов. Старшее поколение помнит и его успехи в первой арабо-израильской войне 1948 года. Он известен как хладнокровный, решительный руководитель, упорно отстаивавший свои взгляды, мужественный и жесткий воин. Но на самом деле - это человек сложный, не однозначный, знавший взлеты и падения.

Родители Даяна были в числе первых переселенцев из Восточной Европы. Отец - Шмуэль Даян (Китайгородский) приехал в Палестину в 1908 году. В 1911-м был наемным рабочим на ферме кибуца Дгания, основанной двумя годами раньше. Это был первый кибуц в Эрец-Исраэль, насчитывавший в то время 11 человек. Позднее Шмуэль Даян стал одним из лидеров партии МАПАЙ, депутатом кнессета.

Мать Даяна - Дебора (Затуловская) была столь привлекательной и образованной девушкой, что в киббуце оказалась не ко двору. Она нашла работу в другом поселении. Ппозднее она стала одной из руководительниц женского рабочего движения.

В 1915 году Дебора вышла замуж за Шмуэля Даяна. И только после свадьбы пара была принята в киббуц Дгания, где в том же году родился Моше. Он был первым ребенком, родившимся в первом израильском киббуце.

В 1921 году Шмуэль Даян, вместе с небольшой группой энтузиастов организовал новое поселение Нахалал. Они отказались от строгого коллективизма киббуца, и Нахалал стал первым "мошавом" - деревней, где каждая семья имела собственный дом и небольшое подсобное хозяйство, а основная часть хозяйства была кооперативной.

С детства Моше помогал по хозяйству и ходил в сельскую школу. В эти годы он познакомился с арабами из близлежащих деревень, подружился с ними, научился разговорному арабскому языку и, как считали многие, "мог думать, как араб".

На курсе обучения в сельскохозяйственной школе, созданной в Нахалале Всемирной сионистской организацией, он встретил свою будущую жену - Рут Шварц, дочь преуспевающего адвоката из Иерусалима, которая была на два года моложе его. Но, прежде чем пожениться, они провели одну "операцию", в ходе которой 19-летний Моше показал, что способен на благородные поступки.

По просьбе Рут он оформил фиктивный брак с ее подругой - еврейской девушкой-беженкой из Германии. Цель "операции" состояла в том, чтобы дать ей возможность получить палестинский паспорт и предотвратить ее высылку обратно в Германию.

Год спустя "брак" был расторгнут. Рут и Моше поженились. Ее родители устроили для них поездку в Англию, чтобы будущий генерал мог учиться в Лондонской академии и посмотреть мир. Однако затея оказалась неудачной. Моше плохо знал английский, ему было трудно устанавливать контакты, не нравился климат и непривычная одежда: пиджак, галстук и ботинки вместо сандалий.
Через несколько месяцев молодожены вернулись в Палестину.

Именно в это время началось арабское восстание 1936-1939 годов.

Еще подростком Даян стал активным членом Хаганы - еврейских вооруженных отрядов. В 12 лет он умел обращаться с винтовкой, участвовал в охране поселений от набегов бедуинов, в 14 - ходил в ночные дозоры.

У Хаганы были сложные отношения с английскими мандатными властями. Она была нелегальным подпольноым формированием, вместе с англичанами противостояла арабам во время восстания. Даян служил в специальных еврейских охранных подразделениях вдоль жизненно важного нефтепровода иракской компании, который проходил через Палестину к нефтеперегонным заводам Хайфы.

Изображение

В 1938 году шотландский офицер капитан артиллерии Чарльз Орд Уингейт получил разрешение набрать группу добровольцев из Хаганы и использовать их против арабских банд, проникавших из Ливана. Даян и другие будущие военачальники Израиля получили неоценимые уроки в ночных дозорах: находчивость, внезапность, засады, скорость и передвижение в темноте.

Вышедшая в 1939 году английская "Белая книга" фактически свернула политику Великобритании, направленную на создание Еврейского национального дома. Политический курс смещался в сторону арабов. Мандатные власти решили, что Хагана представляет собой потенциальное еврейское движение сопротивления, поскольку оно выразило открытое неповиновение ограничениям на въезд евреев в Палестину.

В октябре 1939 года после начала Второй мировой войны Даян, вместе с еще 42 бойцами Хаганы, был арестован. Военный трибунал приговорил его к десяти годам тюрьмы. Но 16 месяцев спустя военное положение союзников на Ближнем Востоке ухудшилось. Немцы продвигались к Египту. Сирия была в руках французского правительства Виши, сотрудничавшего с нацистами. Палестина находилась под угрозой вторжения немецких войск.

В феврале 1941 года 43 узника были освобождены. Даян получил приказ сформировать группу из 31 добровольца Хаганы для разведки в Сирии с целью подготовки вторжения англичан. 8 июля 1941 года Даян перешел границу с небольшой группой. Они захватили полицейский пост, но попали под тяжелый обстрел с французской стороны. Даян искал с крыши дома огневую точку, используя бинокль убитого французского офицера. Пуля разбила линзу, и осколки попали в левый глаз.

Только через шесть часов его смогли эвакуировать и доставить в госпиталь в Хайфе. Хирурги извлекли остатки стекла и металла, а глазное отверстие зашили. Так появилась черная повязка, ставшая затем знаменитой во всем мире. Своего рода символом воинственного Израиля и характерной деталью для карикатур. Для Даяна это означало долгое мучительное лечение.

После выхода из госпиталя Даян был направлен на штабную работу. Вместе с Ицхаком Саде, первым командиром Хаганы, он занимался подготовкой еврейского населения к обороне против возможного вторжения гитлеровской армии через Египет. Ему принадлежала идея создания подпольной радиосети, независимой от командования Хаганы, которую намечалось использовать в случае немецкой оккупации Палестины.

План был одобрен, Даян установил тесные связи с британской военной разведкой. Это помогло в дальнейшем сотрудничеству с англичанами в области разведки, в том числе на территории оккупированной Европы, в чем командование Хаганы было особенно заинтересовано.

В конце 1942 года, когда после поражений при Эль-Аламейне и под Сталинградом угроза вторжения стран Оси в Палестину уменьшилась, Даян вернулся в Нахалал и занялся земледелием. Однако в 1947 году, когда обострилась борьба с арабами и усилилась подготовка к войне, угрожавшей разразиться после провозглашения еврейского государства, он вернулся на службу в Хагану. Ицхак Саде поручил ему организовать бронетанковые и артиллерийские части.

В мае 1948 года, когда в начале первой арабо-израильской войны сирийцы осадили Дганию, Даян командовал ее обороной. Он отразил атаки сирийцев и положил конец их вылазкам в этом районе. Из Дгании он возвратился на центральный фронт и командовал подразделениями, захватившими Рамле и Лод.

Изображение

После этого успеха Даяна вызвали к Бен-Гуриону, который был очарован молодым командиром. Эта встреча положила начало тесной связи между ними и быстрому продвижению Даяна по служебной лестнице в создаваемой Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ). Сначала он был послан на южный фронт, затем переведен в район Иерусалима, где был командиром бригады и командующим гарнизоном столицы.

Переговоры под эгидой начальника штаба наблюдателей ООН генерала Рейли, привели к установлению личного контакта между Даяном и иорданским командующим гарнизоном Иерусалима полковником Абдаллой Теллем. Между двумя командующими была проложена линия, действовавшая в течение 19 часов в сутки. В то время не было других связей между Израилем и арабскими странами.

Весной 1949 года Даян участвовал во всех секретных встречах, проходивших на протяжении 4-х месяцев между представителями Израиля и короля Абдаллы. Целью этих переговоров была выработка мирного израильско-иорданского соглашения (убийство короля у входа в мечеть Омара в Иерусалиме в 1951 году положило конец этим переговорам).

Моше Даян остался служить в армии...

Изображение

Арабы-федаины ("жертвующий собой") проникали на территорию Израиля из Египта и устраивали теракты. Время от времени израильские подразделения нападали на базы террористов, за что Израиль несколько раз осуждался в Совете Безопасности ООН.
В спорах, разгоревшихся в 1950-1953 годах между Давидом Бен-Гурионом и министром иностранных дел Моше Шареттом, Даян был одним из главных сторонников "военной линии". Как и большинство офицеров, он считал, что жесткий курс и инициативные действия израильской армии воспрепятствуют арабским странам организоваться для проведения "второго раунда" против Израиля и даже помогут ему получить поддержку западных держав.

Шаретт выступал за "гибкую политику" и уступки. Он верил в возможность достижения урегулирования с арабами. В результате Бен-Гурион в декабре 1953 года ушел в отставку. Но перед уходом он вызвал Даяна с учебы в Англии и назначил его начальником Генштаба. "Старик", как называли Бен-Гуриона, восхищался умом Даяна, его нетрадиционными методами и уважением к нему со стороны армии.

Даян занялся повышением боевого духа личного состава. Он развивал физическую подготовку в войсках на всех уровнях, поощрял проявление инициативы и настаивал на том, чтобы офицеры сами вели своих солдат в бой. Воздушно-десантные войска при нем приобрели первостепенное значение. В военно-политическом плане Даян продолжал проводить линию "старика".

Новый министр обороны Пинхас Лавон пытался подчинить себе высший командный состав ЦАХАЛа, который при Бен-Гурионе пользовался очень большой независимостью. Эти попытки породили все усиливавшуюся напряженность в его отношениях с начальником генштаба.

В это время произошло "позорное дело" - провал израильской разведки в Египте. Лавон был вынужден уйти в отставку, а Бен-Гурион вновь стал министром обороны.

В 1955 году был создан Багдадский пакт, в котором ведущую роль играл президент Египта Гамаль Абдель Насер. Израиль подвергся бойкоту афро-азиатских и группы других стран. Было подписано египетско-чехословацкое соглашение о поставках Египту вооружения. Значительно активизировалась деятельность "федаинов" на израильской территории. Даян выступал за решительное реагирование и Израиль проводил "акции возмездия" в секторе Газа.

Но террористические действия "федаинов" не прекращались. Взаимная эскалация на границе еще больше усилилась в 1956 году.
В том же году сложился союз между Израилем и Францией на фоне антифранцузского национально-освободительного движения в Алжире. Даян несколько раз посетил Париж вместе с Шимоном Пересом, заместителем министра обороны. В Израиль стало прибывать французское вооружение.

В это же время Египет сконцентрировал значительные силы в Синае рядом с израильской границей и подписал военный пакт с Сирией и Иорданией. Национализация Египтом Суэцкого канала спровоцировала международный кризис, в результате которого Англия и Франция начали собирать военную экспедицию для захвата зоны канала. Израиль решил разорвать затягивавшуюся арабскую петлю, пока еще было не поздно.

В начале октября 1956 года состоялись секретные переговоры с англичанами и французами, в которых Даян участвовал вместе с Бен-Гурионом и новым министром иностранных дел Голдой Меир. Израилю было обещано авиационное прикрытие на случай египетских бомбардировок, которых опасался Бен-Гурион. Даян в свою очередь боялся, что Израиль будет вынужден прекратить военные операции раньше, чем сможет достигнуть своих главных целей: ликвидировать египетские военные базы на Синайском полуострове и прорвать морскую блокаду порта Эйлат.

Утром 29 октября израильские войска перешли границу на трех участках. Через сто часов непрерывных боев египетская армия была разбита и окружена. Синай и сектор Газа были оккупированы, 6 тысяч солдат взяты в плен вместе с огромным количеством оружия и боеприпасов.

Одна израильская колонна пересекла залив Акаба и, используя фактор внезапности, окружила египетский гарнизон в Шарм аш-Шейхе. Блокада, существовавшая с 1948 года, была снята. Морской путь к израильскому порту Эйлат был открыт.

После завершения боевых действий Даян приступил к созданию военного управления в полосе Газа. Он стремился выявить среди арабского населения силы, готовые сотрудничать с Израилем, и обеспечить нормализацию жизни населения этого района.

Даян отчаянно сопротивлялся уходу израильтян с Синайского полуострова в обмен на международные гарантии и пытался убедить Бен-Гуриона не уступать давлению со стороны мирового общественного мнения. Когда ему стало ясно, что отвод войск неизбежен, он предложил, чтобы Израиль передал Синайский полуостров Египту, а не войскам ООН, с тем чтобы получить непосредственно от египтян гарантии свободы судоходства и спокойствия на границах. Такую же позицию Даян вторично занял после июня 1967 года в вопросе о путях мирного урегулирования с Египтом.

Вывод израильских войск состоялся спустя месяцы после переговоров. Благодаря тактике затягивания, Израиль добился для себя ряда уступок. Основное достижение состояло в гарантии свободного прохода через Тиранский пролив и залив Акаба. Миротворческие силы ООН были размещены в секторе Газа вдоль Синайской границы и в Шарм аш-Шейхе. Наступило десятилетие относительного затишья.

Эвакуация войск с Синая явилась для Даяна "горькой пилюлей". Но он сумел проявить при этом чувство юмора.
В 1957 году, возвращаясь после официального визита из Бирмы, он решил посетить Тадж-Махал в Индии. В гостинице, где он намеревался остановиться, все места были заняты приехавшим сюда Гарольдом Макмилланом и его свитой. Макмиллан сменил на посту главы английского правительства Антони Идена, ушедшего в отставку из-за недовольства, вспыхнувшего в связи с участием Англии в Суэцкой операции. Даян попросил администратора гостиницы "передать господину Макмиллану, что прибыл человек, благодаря которому он стал премьер-министром". Макмиллан освободил для него два номера.

Изображение

В январе 1958 года Даян закончил службу на посту начальника генштаба и демобилизовался из армии. Он вступил в партию МАПАЙ еще в 30-х года и ожидал, что Бен-Гурион предложит ему место в партийном руководстве в преддверии выборов в кнессет, намеченных на 1959 год. Но Бен-Гурион не пообещал включить его в правительство после выборов. Он посоветовал Даяну заняться учебой. Но учеба в университете не особенно прельщала Даяна. И вскоре он решил вернуться к политической деятельности. Ветераны партии были недовольны этим, усматривая в нем соперника по борьбе за лидерство.

Тем не менее, Даян принял участие в выборах 1959 года и был избран в кнессет. Бен-Гурион назначил его министром сельского хозяйства. Это назначение было компромиссом. С одной стороны, оно произошло вопреки возражениям ряда партийных лидеров. С другой - не удовлетворило стремление Даяна возглавить важное министерство.

Его деятельность как министра сельского хозяйства не была особо успешной. Он встретил сильное сопротивление своему плану ликвидации животноводческих ферм вокруг городов. Его план внедрения нового сорта винограда был провален земледельцами. Именно тогда Даян понял разницу между армией, где отдают и выполняют приказы, и гражданским министерством.

В 1963 году Бен-Гурион ушел с поста премьер-министра, оставшись депутатом кнессета. Его место занял Леви Эшкол. Новый премьер передал Даяну портфель министра финансов, но исключил его из круга министров узкого кабинета, принимавших решения в области внутренней политики, и лишил его права высказываться по вопросам обороны. Положение Даяна стало затруднительным, что усиливалось его лояльностью к Бен Гуриону, который поссорился со своим преемником.

В 1964 Даян подал в отставку и занялся работой в рыболовецкой фирме и написанием "Дневника Синайской кампании", опубликованного в 1965 году. С жестокой откровенностью он проанализировал не только успехи, но и ошибки, стоившие человеческих жизней. Голда Меир в связи с выходом в свет этой книги заявила, что Даян "льет по каплям яд на раны родителей, потерявших детей".
В том же году, когда в МАПАЙ разразился кризис, Бен-Гурион и несколько его сторонников организовали партию РАФИ. Даян, после многих колебаний, почти в последний момент присоединился к "старику" и был избран в кнессет.

Даян оставался в стороне от большой политики до начала "шестидневной войны" в июне 1967 года, когда он драматическим образом оказался в центре событий.

В мае 1967 Египет и Сирия заключили военный союз, угрожая "сбросить евреев в море". Насер закрыл Тиранский пролив и сосредоточил войска на Синайском полуострове. Почти сразу же Даян превратился в глазах общественного мнения страны, в том числе своих бывших коллег по фракции МАПАЙ, в символ решимости и силы, противостоявшей колебаниям и нерешительности Леви Эшкола и его правительства.

Обратившись к Эшколу, Даян получил разрешение ознакомиться с оперативными планами генерального штаба и посетить ряд воинских частей. Его появление в подразделениях вызвало энтузиазм солдат, многие из которых служили под его командованием в период Синайской войны. После проведения инспекции он выразил несогласие с мнением Бен-Гуриона о том, что Израиль "прозевал" время и упустил подходящий момент, и поэтому у него нет иного выбора, кроме как примириться с блокадой пролива и терпеливо ждать благоприятной международной ситуации для войны против Египта.

Среди израильской общественности все более усиливались требования передать Даяну портфель министра обороны, который находился в руках премьер-министра. Эшкол предложил ему быть своим военным советником или заместителем. Даян отказался, потребовав назначения на пост министра обороны или командующего южным фронтом.

Эшкол уступил требованиям общественности и назначил Даяна министром обороны. Это произошло за четыре дня до начала военных действий. В правительстве образовалось четкое большинство сторонников решительных действий. Эшколу и Даяну были даны полномочия установить час начала наступления. Новый министр обороны немедленно взял ситуацию под личный контроль и произвел последние изменения в планах операции.

То, что произошло между понедельником 5-го июня и субботой 11-го июня 1967 года, вошло в мировую историю. Шесть дней израильская армия удерживала фронт по периметру, протянувшемуся вдоль Суэцкого канала, Суэцкого пролива, залива Акаба, долины реки Иордан и Голанскими высотами.

Даян активно участвовал в осуществлении боевых операций. Его фотографии в джипе в песках Синая обошли газеты всего мира. Характерно, что, будучи к тому времени давно лицом штатским, он появлялся на фронтах исключительно в военной форме. В ней он запечатлен и на известной фотографии, входящим 7-го июня вместе с начальником генерального штаба Ицхаком Рабином в Старый город Иерусалима.

Изображение

В связи с быстрой победой, одержанной в "шестидневной войне", разгорелся спор о том, какова заслуга в этом Даяна. Были такие, как Голда Меир, которые считали, что он "пришел на готовое" и что израильская победа "была бы не менее быстрой и сокрушительной и без его участия". Другие заявляли, что Даян "в самом деле не причастен к обеспечению высокой боеготовности израильской армии, но его "ястребиный" дух привел ее в действие".

Изменения, которые Даян внес в оперативные планы накануне войны, имели, по мнению экспертов, в не меньшей степени политическое значение, чем военное. Он перенес упор с оккупации территорий и захвата важных стратегических пунктов на преследование и уничтожение как можно большего числа египетских военных частей и подразделений.

Изображение

Даян не был воодушевлен идеей размещения израильских войск вдоль Суэцкого канала. Он считал, что "русские и египтяне не смогут долго терпеть такое положение и примут меры, чтобы заставить отступить израильские войска. Даян выдвинул проект раздела (хотя бы временного) Синайского полуострова. Египет должен был получить западную часть Синая, что обеспечило бы египтянам контроль над каналом и нефтяными промыслами. В руках Израиля сохранился бы контроль над Шарм аш-Шейхом, обеспечивавший свободу судоходства в Эйлатском заливе.

В директивах, данных израильским летчикам после "шестидневной войны", приказывалось по возможности избегать столкновений с советскими самолетами и ни в коем случае не наносить ущерба базам и сооружениям, обслуживавшим советские подразделения в Египте.

По окончании военных действий Даян заявил, что в Иерусалиме ждут телефонного звонка от арабских лидеров, чтобы начать мирные переговоры. "Телефонного звонка" пришлось ждать долго... А тем временем нужно было управлять захваченными территориями - Синайским полуостровом, Голанскими высотами, сектором Газа и Западным берегом реки Иордан, где проживало свыше миллиона арабов.

Даян как министр обороны играл важную роль в управлении территориями. Его действия во многом определили дальнейшую ситуацию в этих районах. Он разработал структуру военной администрации, стремясь сделать израильское управление настолько мягким и ненавязчивым, насколько это возможно. Он собрал "мухтаров" (старост арабских населенных пунктов) и сказал им:
- Мы не просим вас полюбить нас. Мы хотим, чтобы вы позаботились о своих согражданах и сотрудничали с нами в восстановлении их нормальной жизни. Следует больше бояться израильской армии, когда сотрудничаешь с террористами, чем террористов, когда отказываешься помогать им.

После 1967 года израильская политика на оккупированных территориях была весьма успешной. С одной стороны, Даян разработал сложную систему активных и пассивных мер безопасности, включая подрыв домов арабов, помогавших террористам. С другой, он разрешил жителям захваченных земель не только свободно передвигаться по всей территории Израиля, но и ввел политику "открытых мостов" между Западным берегом реки Иордан и Иорданией, а при ее посредстве и с арабскими странами.

Местные законы и органы управления сохранились, экономическая жизнь процветала, вкладывались средства в планы развития, существовала свобода слова. Об успехе политики Даяна свидетельствовало и пресечение деятельности террористов в Иудее и Самарии, их ликвидация в полосе Газы, широкое участие арабов в выборах в местные органы власти на Западном берегу реки Иордан.
Одно из направлений политики Даяна состояло в том, чтобы использовать десятки тысяч рабочих с оккупированных территорий в сельском хозяйстве и промышленности Израиля. По его мнению, главное достоинство этой политики - предоставление евреям и арабам возможности вместе жить и работать.

После того, как Голда Меир в 1969 году возглавила правительство, Даян остался на своем посту. Постепенно между ними установились нормальные отношения, и появилось взаимное уважение на основе общей позиции "ястребов".

Изображение

Вскоре Даян понял, что "телефонного звонка" от арабов в ближайшее время не последует. Поэтому он перестроился и стал настаивать на том, что ожидание мира без проведения политики "свершившихся фактов" ничего Израилю не даст. Такими фактами должны были стать еврейские поселения на завоеванных территориях. Выступая в 1971 году перед выпускниками офицерских курсов, Даян сказал, что Израиль должен рассматривать себя в качестве "хозяина территорий, планирующего и реализующего все, что поддается осуществлению, не мечтая понапрасну о достижении мира, который, может быть, еще очень далек".

В конце 1972 года усилилось впечатление, что Даян на волне популярности намерен со всей энергией включиться в борьбу за кресло премьер-министра. Но вскоре позиции министра обороны были поколеблены.

В 1969-1970 годах Насер предпринял попытку неудачных военных действий в зоне Суэцкого канала. В последующие три года в политической и военной жизни Израиля ситуация "ни войны, ни мира" стала определяющей. Она была взорвана массированным египетско-сирийским наступлением 6-го октября 1973 года.

Война "Судного дня" ("Йом-Киппур") нанесла по репутации Даяна тяжелый удар. Министр обороны совершил грубый просчет, не веря, что египетская армия способна предпринять серьезные военные действия против Израиля. В результате он стал одним из центральных объектов критики за упущения и неудачи израильской армии на начальном этапе войны.

Правда, комиссия Аграната, расследовавшая причины неудач, сняла с Даяна обвинение в личной ответственности за это. Однако в состав правительства, сформированного Ицхаком Рабином в 1974 году после отставки Голды Меир, он не был включен.

В правительство он вернулся при весьма неожиданных обстоятельствах. После победы на выборах в 1977 году блока правых партий "Ликуд" Менахем Бегин, занявший кресло премьер-министра, предложил Даяну портфель министра иностранных дел. Тот принял предложение. Вместе с Бегином он сыграл решающую роль в переговорах, приведших к достижению мира между Израилем и Египтом.

Даян был "одинокий волк", который ни с кем не делился своими мыслями и переживаниями. То ли потому, что не был способен на это, то ли потому, что не ощущал в этом потребности. В одном из интервью, до которого он однажды снизошел, генерал так сказал о себе: "Я не презираю людей. Они просто нагоняют на меня скуку. Нет такого человека на земле, в обществе которого я был бы заинтересован, если только у меня нет чего-либо конкретного сказать ему".

Он был абсолютным индивидуалистом, которому было трудно установить близкие отношения с другим человеком. О разладе в супружеской жизни Даяна было известно задолго до того, как он развелся с женой. Его дочь Яэль рассказала, что однажды он заявил, что если бы пришлось начать жизнь сначала, то он не стал бы создавать семью.

С первой женой Рут Даян прожил 36 лет и ушел от нее лишь после того, как встретил Рахель. Да и то не сразу. Она была женой преуспевающего иерусалимского адвоката, и ее роман с Даяном продолжался более двадцати лет. По его словам, он нашел в Рахели то, что искал - материнское начало и рабскую преданность. Именно ей, а не детям, он оставил наследство в несколько миллионов долларов.

Яэль и его младший сын Аси спокойно отнеслись к решению отца. Первенец же Даяна, Уди, написал книгу, порочащую память генерала.
Увлечение археологией - раскопками в поле с последующей тщательной квалификацией глиняных черепков в павильоне, построенном во дворе его дома, - способствовало уединению. "Это время, когда я размышляю..." - говорил он.

Даяна мало трогало, что говорили и писали о его частной, не слишком добродетельной жизни, о его политических взглядах, о его манере водить автомобиль, о его не совсем чистых методах коллекционирования археологических находок, относительно законности присвоения которых поднимались вопросы в прессе и кнессете.

Единственно, где он был чувствителен к малейшей критике, - это в военной области. Когда на заседании правительства обсуждались вопросы, не слишком его интересовавшие, Даян обычно читал газету. Дискуссии интересовали его постольку, поскольку имели отношение к его деятельности. "Я верю в решения, а не в единодушие, - заявил генерал в интервью французскому еженедельнику "Экспресс". - Единодушие - это отвлеченное понятие, не приводящее ни к какому практическому решению".

Еда для него была лишь физической потребностью, а не источником удовольствия. Бифштекс и зеленый салат - были самой лучшей трапезой. На его письменном столе в министерстве обороны всегда стояла большая ваза, наполненная виноградом, апельсинами и другими фруктами в зависимости от сезона.

Одет он всегда был с "тщательной небрежностью" - брюки и рубашка цвета хаки. Иногда на нем можно было увидеть белую рубашку.

Моше Даян умер от рака 16 октября 1981 года в возрасте 66 лет. Госсекретарь США Генри Киссинджер писал: "Война была призванием Даяна, мир - его стремлением..." Действительно, войны помогали ему добиваться тепла, любви и признания, которых ему так не хватало в детстве..

Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 09 июн 2016, 10:29

Охота на вирусолога

Изображение
Лев Александрович Зильбер (1894 - 1966)

Вирус невидим, и подозрителен уже потому, что по самой своей сути находится вне контроля НКВД. А особо подозрительны те евреи, которые занимаются изучением этих мелких тварей...

На сайтах, посвященных жизни выдающегося вирусолога Льва Александровича Зильбера, можно наткнуться на один душещипательный эпизод. Этакое трогательное действо. В 1946 году Льву Зильберу была присуждена Сталинская премия. Премию ему лично вручил товарищ Сталин. И, не просто вручил, а высказал искреннее сожаление, можно сказать, извинился за злоключения, выпавшие на долю лауреата.

Этого не могло быть по определению.

Отбор и утверждение кандидатов на премию, действительно, находились под пристальным вниманием вождя. Он постоянно предлагал кого-то. И отвергал тоже. Был, что называется, в курсе. Но собственноручно не вручал.
Извиняться, пусть не во время вручения, а в процессе отбора и всестороннего обсуждения достоинств кандидатов, тоже не стал бы. Не водилось за ним такого.

Хотя извиняться было за что.

В силу ложных обвинений Лев Зильбер трижды сидел в тюрьме, длительное время находился в лагерях и ссылке.

Да и саму премию присудили с опозданием.

В 1937 году Лев Зильбер описал неизвестное ранее вирусное заболевание - дальневосточный клещевой энцефалит. Точнее, установил причину его возникновения. Вскоре был в очередной раз арестован.
Вспомнили о выдающемся открытии учёного после освобождения. И наградили...
* * *
Лев Александрович Зильбер родился в 1894 году в селе Медведь, на Новгородщине.
Его родители - отец, военный капельмейстер Абель Абрамович Зильбер; мать - Хана Гиршевна, она же Анна Григорьевна Дессон. Хане Гиршевне принадлежало несколько музыкальных магазинов.
В семье было шестеро детей. В их числе - писатель Вениамин Каверин, младший брат Льва.

После окончания в 1912 году Псковской гимназии, Лев Зильбер поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. В 1915 году он перевелся на медицинский факультет Московского университета.
После окончания университета в 1919 году, заведовал небольшой больницей в Звенигороде.
Был призван в Красную Армию.
Занимался эвакуацией больных и раненных. Сопровождал санитарные эшелоны. Боролся с эпидемией сыпного тифа.

Служба в армии нравилась Льву Зильберу. Но ещё больше его тянуло в науку.
"Я потерял приличную зарплату, вестового, верховую лошадь (эта потеря была самой чувствительной), но зато - работа в лаборатории! - писал Лев Зильбер. - Я был счастлив".
* * *
Какое-то время Зильбер заведовал Коломенской окружной химико-бактериологической лабораторией.
12 апреля 1921 года он был переведен в Московский микробиологический институт.

В разрушенной Гражданской войной стране свирепствовали эпидемии. По словам Льва Зильбера, утром он не мог знать заранее, где окажется вечером. В любой момент на его столе могла оказаться бумага, не терпящее отлагательства командировочное удостоверение: "С получением сего Вам предписывается..."
А дальше - куда и зачем.
* * *
Зимой 1930 года из Гадрута (город в Нагорном Карабахе), пришло исполненное неподдельного трагизма сообщение:
"Председателю Аз. РИКа. Установлена чума. Сообщите в Москву. Район в опасности. Усильте карантин. Умираю. Врач Худяков".

Получив известие о вспышке чумы, Наркомздрав направил в Гадрут Льва Зильбера.

Годы спустя Зильбер писал:
В 12 часов ночи меня вызвали в Наркомат здравоохранения, а в 4 утра со всеми сотрудниками и оборудованием мы были в поезде. Уже в первые дни выяснились странные обстоятельства.
Чума была легочная, форма инфекции - капельная, ее можно ликвидировать сразу, нужно только прервать контакт больного со здоровыми и изолировать тех, кто уже был в контакте. Всё это было быстро сделано... Однако возник второй и третий очаг.
...И вот ночью при свете факелов мы вскрыли могилу умерших от чумы, и представьте мое не только удивление, но просто ужас, когда в третьей или четвертой могиле у трупа оказалось отрезанной голова, нет печени, селезенки, сердца. Попалось еще несколько таких трупов. Что это могло значить?
Население в этом районе отсталое, религиозное, контакт труден...
Думать о диверсии не приходилось, любой диверсант мог иметь культуру чумной бациллы, если бы хотел использовать ее во зло... Но вот в одном из аулов нашелся человек, который немножко говорил по-русски и рассказал мне, что в их краях существует легенда: если начинают умирать семьями, значит, первый умерший жив. Надо привести на его могилу коня, и если конь будет есть овес, - а какой же конь не будет есть овес! - умерший жив, надо отрезать его голову, а сердце и печень дать родственникам. А там все между собой в родстве. Ну, мне сразу стала ясна эта печальная картина. Ведь чумный микроб в органах сохраняется годами.
Как ликвидировать эту вспышку? Приходилось отвечать за громадный район, снабжавший хлебом ряд промышленных областей.
Пришлось крепко подумать... Всё население района мы раздели догола и перевели в палатки, благо, там было тепло. Специальные военные команды обработали хлорпикрином все постройки, одежду, абсолютно всё. И вот, продержав весь район в изоляции две недели, мы ликвидировали чуму.

В Баку Льва Зильбера встретили как героя.
"Нарком здравоохранения встретил меня ласково. Жал руку, благодарил. Сказал, что меня представляют к ордену Красного Знамени и выбирают в кандидаты ВЦИКа", - писал Лев Зильбер.

Ещё Льву Зильберу предложили должность директора Азербайджанского Института микробиологии. И избрали на кафедру микробиологии медицинского института.

Довольно быстро восторги местного руководства улетучились. Равно как и обещания.

А победителя чумы арестовали, поместили в тюрьму и объявили диверсантом.
Льва Зильбера обвинили в том, что он только делал вид, что боролся с чумой. В действительности же, занимался ее распространением.
В течение четырех месяцев длилось следствие.
В итоге победитель чумы понял, что речь шла не о прокурорском промахе, нелепом, из ряда вон выходящем, и, тем не менее случайном, - а о продуманной тактике.

Очаги возбудителя чумы в окрестностях Гадрута существовали издавна. Бывали и вспышки. Для их возможного предотвращения ничего не делалось. Когда же это случилось, местное начальство с помощью ОГПУ всё свалило на врагов народа.
И причислило к ним, благо оказался под рукой, Льва Зильбера.

Не добившись от Льва Зильбера признательных показаний, его переправили в Москву.
Вениамин Каверин обратился за помощью к Горькому. Помог ли "буревестник революции" Льву Зильберу, сказать трудно.
По одной версии, узнав о случившемся, Горький самоотверженно бросился на защиту невинно пострадавшего ученного. И его освободили. Буквально на следующий день.

По другой, более очевидной, литературовед Груздев взялся передать письмо Каверина Горькому. Алексей Максимович выслушал Груздева и сказал:
- Трудное дело. Ох, трудное дело!
И с нераспечатанным письмом пошел отдыхать.

Как бы там ни было, Льва Зильбера освободили. Не на следующий день. А много позднее.

Не исключено, что московским чекистам версия их азербайджанских коллег показалась не слишком убедительной, и они решили не раздувать дела. В те, ещё относительно вегетарианские времена, такое, хоть и редко, но случалось.

Подводя итог чуть было не закончившийся для него трагически борьбы с эпидемией чумы в Гадруте, Лев Зильбер писал:
Судьбе было угодно, чтобы обещанный орден я получил только через тридцать пять лет, в день своего семидесятилетия; из членов АзЦИКа я быстро выбыл в качестве "врага народа". А вот участь чудесного вина, привезенного из Гадрута, осталась мне неизвестна.

После освобождения Лев Зильбер был назначен заместителем директора Института инфекционных болезней имени Мечникова.
Ещё он вёл курс инфекционных болезней в Центральном институте усовершенствования врачей.
Преподавательскую деятельность Лев Зильбер совмещал с интенсивной научной работой.
Его противочумные вакцины, по утверждению академика Гамалеи, "оказались в десятки раз эффективнее всех других, предложенных когда-либо у нас и за границей"...
Были и другие разработки.

5 мая 1937 года Льва Зильбера назначили начальником экспедиции особого назначения Наркомздарава Союза СССР и командировали на Дальний Восток. Командировка была связана со сложной эпидемиологической обстановкой в этой регионе. Вблизи Хабаровска набирало силу неведомое инфекционное заболевание.

Все начиналось с лихорадки. Появлялась слабость в конечностях. Боли в теле. Головная боль. Тошнота, рвота. Покраснение кожи лица, шеи и груди. В легких случаях болезнь ограничивалась этими проявлениями. В тяжелых - возникали параличи. Больной впадал в кому. После чего наступала смерть.

Это заболевание было известно в Хабаровске и раньше. Местные врачи полагали, что речь идет о капельной инфекции. Напоминающей и течением, и осложнениями грипп. И боролись с ней в меру сил и возможностей. Им в этом не мешали. Особо не поощряли, но и не наказывали тоже особо.

Власти забеспокоились после того, когда увидели в болезни серьезное препятствие, мешавшее хозяйственному и военному освоению Дальнего Востока.

Львом Зильбером был найден и выделен вызывающий заболевание вирус и установлен переносчик болезни - клещ.
Речь шла, как оказалось, о неизвестной доселе форме энцефалита. Позднее он был назван дальневосточным клещевым энцефалитом.
"Эта работа, - писал профессор Г.И.Абелев, - можно без преувеличения сказать, создала советскую медицинскую вирусологию, она остается классическим исследованием в этой области. В ней сложилась советская вирусологическая школа."

В Москве к исследованиям Льва Зильбера, его выводам и рекомендациям отнеслись более чем прохладно. Руководство минздрава проделанную работу признало неверной. Ни один документ экспедиции не был утвержден. В довершение ко всему, финчасть отвергла предоставленные ей счета. Мол, неизвестно на что и куда тратились большие суммы денег.

Директор института Музыченко отказался принимать привезенный экспедицией материал. И заявил, что нахождение в стенах руководимого им учреждения вирусных штаммов чревато. Неясно, где они получены и, что особенно важно, для чего предназначены.
Музыченко был партвыдвиженцем. Он считал своим долгом выявлять противоугодное и упреждать антипартийную смуту, в любом её проявлении.

Лев Зильбер не нравился Музыченко. Он завидовал его успехам. И написал донос.
В числе прочего, Музыченко сообщил "органам", что "зильберовцы" отравляли колодцы и убивали лошадей.
Под видом борьбы с энцефалитом, утверждал партвыдвиженец, Лев Зильбер способствовал его распространению. Что привело к неуклонному росту числа заболевших и умерших.
Ещё Зильбер и его помощники распространяли холеру. И не только.

Доносу был дан ход. И Льва Зильбера арестовали.
Его обвинили в измене родине, шпионаже и диверсионных актах. Допрашивали с пристрастием. За отказ давать нужные следствию показания, дважды помещали в "пыточную" Сухановскую тюрьму.
Несмотря на давление, Лев Зильбер не подписал протокол допроса. И не признал себя виновным ни по одному из предъявленных ему обвинений.

Следователь решил особо не напирать. Он полагал, что, не суть важно, вменят ли арестованному ученому три статьи, или только одну, расстрела ему не избежать. Следователь остановился на диверсионных актах. И передал дело в трибунал.
На суде Лев Зильбер опроверг все предъявленные ему обвинения.
Посовещавшись какое-то время, суд вынес свой вердикт: десять лет без права переписки.
Проходя под конвоем мимо судей, Лев Зильбер уничижительно уронил:
"Когда-нибудь лошади будут смеяться над вашим приговором!"

После вынесения приговора Лев Зильбер был помещен в один из лагерей вблизи Котласа. Первый год он рубил лес.
Потом лагерное начальство решило использовать Льва Зильбера по специальности. Определило врачом в лагерную больницу.
Близкие Зильбера - младший брат Вениамин Каверин, друг, писатель Юрий Тынянов, и жена, в ту пору бывшая, Зинаида Ермольева, всеми силами пытались добиться его освобождения.

Для этого имелись предпосылки.
Олицетворявший собою годы Большого террора нарком Николай Ежов был арестован.
Его место занял Лаврентий Берия. На Берию, по замыслу Сталина, была возложена миссия ликвидировать перегибы пресловутой "ежовщины". Что-то сгладить. Как-то повлиять на пошатнувшийся имидж. Наглядно показать, что в происшедшем повинны не партия, не органы, а лично Ежов. Отсюда какие-то поблажки. Отсюда пересмотр, правда, довольно ограниченный, каких-то дел. Не знаковых, разумеется. И тем не менее.
Хлопоты возымели свое действие. Летом 1939 года Лев Зильбер был освобожден.

"Зильбер вернулся к нам, немало не надломлен, не подавлен и почти не говорил о происшедшем, - вспоминал его сотрудник Нарциссов. - Новых идей у него было так много, что всё остальное отошло на задний план".

Видно что-то предчувствуя, Лев Зильбер торопился. В течение нескольких недель он написал книгу, где обобщил сведения, относящиеся к дальневосточному таежному энцефалиту. И отнес её в издательство.

Летом 1940 года за Львом Зильбером пришли снова.
Возможно, Музыченко не унимался. Возможно, следственные органы решили, что поторопились с освобождением.
Вновь замаячила зловещая 58 статья.

Дальше все пошло по накатанному пути. Следствие. Жесткий прессинг в ответ на отказ признать себя виновным. И новый срок.
Льва Зильбера отправили в один из лагерей на Печоре. И определили врачом в тамошнюю больницу.

В лагерях на Печоре свирепствовала цинга. Лев Зингер нашел одновременно простой и действенный способ борьбы с авитаминозом.
"Будучи в одном из северных лагерей, - писал Лев Зильбер, - я узнал, что олений мох - ягель - содержит много углеводов, и организовал довольно значительное производство дрожжей, используя обработанный соответствующим образом олений мох в качестве среды для их размножения. Дрожжи были очень важным продуктом в наших условиях, главным образом, как источник витаминов. При подкожном введении они оказывали весьма благоприятное действие на тяжелые авитаминозы и дистрофии, в которых не было недостатка. Мои дрожжи спасли немало жизней".

Ещё Лев Зильбер научился добывать спирт из ягеля. Это произвело на лагерное начальство большое впечатление. Чего-чего, а ягеля на севере было предостаточно. В отличие от картофеля и зерна, из которых в ту пору, главным образом, производился спирт.
И Льва Зильбера перевели в шарашку (Шарашка, или шарага - жаргонное название для секретных НИИ и КБ, подчиненных НКВД/МВД СССР - Википедия). Резонно решив, что там он принесет больше пользы.

Изначально предполагалось, что Лев Зильбер будет работать над созданием бактериологического оружия.
"Через два-три дня меня вызвали и предложили работать в бактериологической лаборатории, - писал Зильбер. - Я отказался. Предложение повторяли еще дважды. Уговаривали, грозили. Я отказался категорически. Продержали две недели с уголовниками... Вызвали еще раз. Я опять отказался".

Льва Зильбера то ли вернули в лагерь, то ли собирались, но потом передумали.
Человек, научившийся буквально из ничего добывать спирт, дорогого стоил. Можно было чем-то поступиться.
И Лев Зильбер оказался в "химической шарашке". Там он занялся поисками причин возникновения рака.

Всё это время близкие и друзья Льва Зильбера добивались его освобождения.
И в том, что Лев Зильбер вышел на свободу, хлопоты Зинаиды Виссарионовны Ермольевой были определяющими.
Зинаида Ермольева была третьей по счету женой Льва Зильбера.

Оценивая взаимоотношения между братом и его женой, Вениамин Каверин писал:
"...событие неравнозначное для молодых супругов, потому что привязанность Льва продолжалась пять-шесть лет, а Зина... полюбила его на всю жизнь и во имя этого чувства десятилетиями приносила ему бесчисленные жертвы".

Юрий Тынянов говорил о своём друге:
"Левушка - гусар".

Вениамин Каверин вспоминал:
"Пожалуй, о нем можно сказать, что он любил. всех женщин на свете или, по крайней мере, жалел, что они, все до единой, не принадлежат ему".

Ермольева была не только самоотверженной женщиной, но и крупным ученым. Микробиологом и эпидемиологом, создателем советского пенициллина.
Татьяна Власенкова, героиня трилогии Вениамина Каверина "Отрытая книга", списана с неё.

Во время одного из свиданий Льву Зильберу удалось передать Ермольевой исписанный мелким почерком лист папиросной бумаги.
Находясь в заключение, Лев Зильбер разработал концепцию возникновения раковых опухолей. Это было новое слово в онкологии. Приобретшая, впоследствии мировую известность вирусная теория рака.

Ермольевой удалось привлечь ко Льву Зильберу и его концепции внимание целого ряда крупных специалистов.
На имя Сталина было отправлено письмо, подписанное Главным хирургом Красной Армии Н.Н.Бурденко, вице-президентом АН СССР Л.А.Орбели, биохимиком академиком В.А.Энгельгардтом. Письмо подписали также сама Зинаида Ермольева и Вениамин Каверин.

Суть письма сводилась к тому, что в заключении находится невинно осужденный крупный ученый, открывший способ борьбы с раком.
Письмо возымело действие. В марте 1944 года Лев Зильбер был освобожден.

Долгие годы было принято считать, что в его судьбе принял участие Сталин.
Позднее выяснилось, что это не так. Власть имеющие генералы НКВД побоялись передать письмо вождю. Вождь узнает, что безответственные товарищи мурыжили в тюрьме человека, способного бороться со столь страшным заболеванием. Мало не покажется.
И, не привлекая особого шума, освободили его.
Мол, не поминайте лихом, дорогой товарищ. И продолжайте своё столь нужное нашим советским людям дело.

Пребывание в заключении не отразилось на статусе Льва Зильбера. Он был назначен научным руководителем Института вирусологии АМН СССР. И стал во главе отдела вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф.Гамалеи.
В 1945 году его избрали действительным членом только что созданной Академии медицинских наук.
В 1946 году вручили Сталинскую премию. Без покаянных речей, разумеется.

Все последующие годы Лев Зильбер занимался разработкой вирусной теории происхождения рака.
Его монография "Вирусология и иммунология рака" (написана в соавторстве с Г.И.Абелевым) была переведена на многие языки мира.
Лев Зильбер был избран членом Ассоциации онкологов Бельгии, французской и американской ассоциаций по изучению рака, английского Королевского медицинского общества. Он был почётным членом Нью-Йоркской академии наук

В 1967 году Льву Зильберу (посмертно) была присуждена Государственная премия СССР (с Г.Я.Свет-Молдавским) за открытие патогенности вируса куриной саркомы Рауса для других классов животных.

Умер Лев Зильбер в 1966 году. В могилу его свела болезнь сердца.

В 30-е годы по инициативе Льва Зильбера была издана книга Поля де Крюи "Охотники за микробами".
В книге речь шла о великих микробиологах, которые занимались поисками возбудителей болезней. Вели охоту на них.
Советская власть тоже охотилась. То ли в силу непонимания, то ли исходя из каких-то своих, абсолютно абсурдных представлений, власти предержащие развернули охоту на вирусологию. И на её наиболее авторитетного в ту пору представителя - Льва Зильбера.

Вениамин Каверин писал:
Может показаться, что невежество в данном случае граничит с безумием, но я своими глазами читал доклад секретаря Ленинградского обкома (или горкома) Уланова, который, узнав, что вирус является существом (или веществом) невидимым, выразил по этому поводу серьезнейшие опасения. Вирус был подозрителен уже потому, что по самой своей сути он находился вне контроля НКВД. Следовательно, подозрительны были и те, кто занимался этим существом или веществом, поскольку в подходящий момент они могут воспользоваться им с вредительской целью.

Вирусология чуть было не стала в ряд с другими врагами строя - генетикой и кибернетикой. Обошлось.

Самоотверженный борец с микробами, вирусолог с мировым именем Лев Зильбер смог уйти от затеянной на него охоты. Выстоял. И победил.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 06 июл 2016, 18:26

«Я нахожусь там, где это важно»
Интервью с жителем Кирьят-Арбы Ицхаком Фишелевичем

Изображение

За время нынешней волны террора погибли шесть жителей Кирьят-Арбы. Последней жертвой стала 13-летняя Алель Яффа Ариэль. Корреспондент NEWSru.co.il Габи Вольфсон побывал в Кирьят-Арбе и побеседовал с 45-летним экскурсоводом Ицхаком Фишелевичем о жизни в поселении, о мерах безопасности, и о воспитании детей на фоне террора.

Мы беседовали с Ицхаком Фишелевичем в то время, когда в Иерусалиме проходили похороны жителя Отниэль Михаэля Марка, убитого в теракте на шоссе №60. Сразу после интервью наш собеседник отправился на выпускной концерт своей младшей дочери. Несмотря ни на что, жизнь в Кирьят-Арбе продолжается.

Ицхак, прежде чем говорить о Кирьят-Арбе, давайте немного о вас. Когда вы репатриировались в Израиль?

Я приехал в самом начале 1991 года. Это было время войны в Заливе, и разумеется нас многие отговаривали ехать. Я всем отвечал, что, если мы сейчас не едем, когда там война, то нам придется убегать, когда начнется следующая.

Сколько вам было лет?

Двадцать. Вообще я из Днепропетровска, но в 1987 году поступил в московский институт электронной техники. Почему именно туда? Потому что в то время практически отовсюду призывали в армию. Было лишь несколько вузов, дававших освобождение. МФТИ для евреев был закрыт, в Бауманском университете тоже покрутили пальцем у виска и сказали, что с "пятой графой" шансов нет. И мне подсказали, что есть институт электронной техники, куда можно поступить. На самом деле, я очень благодарен этой истории, она меня разбудила.

В каком смысле?

Когда сталкиваешься с антисемитизмом в школе, можно подумать, что дело в людях, но когда ты поступаешь в вуз и понимаешь, что все решают не твои знания, а принимают ли евреев и сколько принимают евреев, то осознаешь, что речь идет о системе.

Тогда проснулось еврейское самосознание?

По большому счету, да. Я всегда интересовался историей, но о еврейской истории и о традициях не знал ровным счетом ничего. Но поступление в институт в Москве, где, честно говоря, я больше гулял, чем учился, совпало с выходом из подполья еврейских организаций. Появились книги, компании, библиотеки, а вместе с ними и интерес к еврейской истории, традиции. Все началось с истории, но историю без традиции понять невозможно. Нельзя понять, почему евреи веками держались за свою веру, отказывались креститься, если ты не находишься внутри. В Москве я и начал соблюдать заповеди. Одновременно с учебой в институте подал документы на выезд, а это надо было обязательно делать одновременно с учебой, чтобы не забрали в армию. В то же время в Москве открылась йешива в Кунцево, я там учился, а в декабре 1990 в Кунцево нам с моей девушкой поставили хупу. Вообще, первая хупа на моей памяти была Элькина, вторая Аркадия Гурова (убитого в теракте в марте 2002 года возле поселения Нокдим – прим. ред.), а третья наша. Так мы поженились, а в феврале 1991 уехали.

Где вы поселились в Израиле?

В Алон Швуте (поселение в Гуш Эционе – прим. ред.)

Почему именно там?

Потому что в йешиве со мной познакомился очень харизматичный рыжий парень, который был там посланником из Израиля. Звали его Иегуда Глик. Он рассказал нам, что учитель еврейских традиций, ранее уехавший в Израиль Барух Берман, организовывает в Алон Швуте семинар. Глик предложил нам принять в нем участие. Нас обеспечили жильем, причем не только нас с женой, но и моих родителей, которые тоже ехали.

Но семинар – это что-то временное?

Да, речь шла о двух месяцах, а потом планировалось идти в университет, как все, и искать жилье. Нам это было очень удобно, так как у нас в Израиле не было ни родственников, ни друзей, никого, а тут мы получили жилье на два месяца, а также возможность кое-чему поучиться, тем более что к традициям я уже относился серьезно. Но во время семинара я понял, что учиться хочу дальше и всерьез. Вместе со мной было еще несколько человек на этом семинаре, тот же Элькин, и для нас открыли так называемые подготовительные курсы для будущей учебы в военной йешиве "Хар Эцион".

Когда вы ехали в Израиль, в Алон Швут, то знали, что такое "территории", "зеленая черта", что вообще происходит в Израиле?

Знал в общих чертах. Я знал, что это рядом с Иерусалимом, что это Иудея, что рядом есть еще несколько поселений. Я узнавал насколько это действительно опасно.

Вопрос безопасности занимал вас?

Конечно. Это было время первой интифады, и люди, приезжавшие из Израиля, говорили о "территориях, где все время кидают камни". Я пытался выяснить, так ли страшен черт, как его малюют. Но в конце концов, мы изначально думали, что речь идет о временном жилье. Поживем немного, там осмотримся и решим. Но меня сразу подкупила теплая атмосфера. Нас сразу начали звать на субботние трапезы, с нас в итоге не взяли денег за жилье. Очень тепло и хорошо приняли.

Как давно вы в Кирьят-Арбе?

18 лет. В Алон Швуте мы прожили семь лет, я учился там в йешиве, одновременно закончил вуз, находящийся при ней же. Это педагогический колледж Герцога. Там помимо диплома преподавателя, я получил первую степень по краеведению (לימודי ארץ ישראל) и начал преподавать в школе.

Служили в армии?

Правильно ответить "почти нет", но дело не в йешиве, там учащиеся как раз служат. Я приехал в Израиль в 20 лет. Когда меня начали вызывать в военкомат, у меня уже был ребенок. Меня призвали на "шлав бет" (укороченная служба), который, честно говоря, больше был похож на пионерский лагерь, чем на армию. Месяц такого времяпрепровождения, почти без учений, почти без стрельбы, зато с постоянным промыванием мозгов на тему мирного процесса, который тогда, в 1994 году, был в расцвете. Потом меня несколько раз призывали на сборы, и в Иорданской долине я охранял поселки. Потом был при подразделении химической защиты, а в 40 лет получил освобождение.

Как вы оказались в Кирьят-Арбе?

Когда стало ясно, что на раввина я учиться не буду, то мы поняли, что из Алон Швута придется переезжать, и в 1996 году купили дом в Кирьят-Арбе.

Почему именно здесь?

С одной стороны, безусловно, свою роль сыграл тот факт, что здесь недорогое жилье. С другой стороны, столько же стоил дом в Рамат Бейт Шемеш. Это еще не был ультраортодоксальный район, он только формировался.

И почему все-таки Кирьят-Арба?

Важно, чтобы евреи жили там, где находится Меарат Махпела, второе по святости место после Храмовой горы. Необходимо, чтобы евреи там жили, потому что если мы даем понять, что нам неважно, в наших руках эта святыня или нет, враги перестают всерьез относиться к нашим претензиям на эту землю в целом. Простите меня за примитивный пример, но если человек готов продать могилу своих дедов и прадедов, то вряд ли к нему будут относиться с уважением. Поэтому я и хотел жить в этом месте, в этой крайне важной точке.

Если я правильно вас понимаю, то решение жить в Кирьят-Арбе было неким совпадением удобства из-за низкой цены на жилье и идеологии.

Именно так. Но решающим стал именно идеологический момент, так как у нас была, как я уже сказал, возможность купить дешевое жилье в другом месте.

Где вы работали?

Преподавал. Сначала еще в Алон Швуте преподавал на различных семинарах для русскоязычных учителей, затем в школе "Мигдаль Ор". Это школа при программе НААЛЕ, сейчас один ее филиал находится в Мигдаль а-Эмеке, еще один в Афуле. Вот та, что сейчас в Афуле, раньше была в Эфрате, и там я преподавал, а когда она переехала на север, то работал в "Шуву" в Иерусалиме. В общем, в школе я проработал 15 лет.

В Кирьят-Арбе относительно высок процент русскоязычного населения.

Да. Из восьми тысяч жителей, боле полутора тысяч – русскоговорящие.

Как вы это объясняете? Давайте будем откровенны – далеко не все выходцы из СССР так заряжены идеологией, как вы.

Дело прежде всего в том, что Кирьят-Арба – это смешанное поселение. Здесь большинство составляют религиозные, но поселение смешанное.

Есть приемная комиссия?

Это второй пункт. Кирьят-Арба – это поселение городского типа, и никакой приемной комиссии нет. Каждый, кто хочет, может приехать, снять или купить жилье и жить. Третий момент, социально-экономический. Алон Швут, например, где мы жили изначально, это поселение, где живут в основном люди среднего класса. Там и цены на жилье повыше. А Кирьят-Арба строилась во многом в расчете на социально слабые слои населения. То есть изначально она создавалась идеологическим ядром во главе с раввином Левингером, а позднее тут появилось много "амидаровских" квартир, и их стали раздавать, так называемым, социальным случаям. Поэтому до сих пор по многим критериям Кирьят-Арба – город развития. Здесь немало людей с низким уровнем жизни, здесь социальные службы работают очень интенсивно. Так здесь появились и русскоязычные израильтяне – кто-то получил "амидаровскую" квартиру, кто-то рассказал другу о том, что здесь хорошо живется, и так население растет. Здесь действительно очень многое приспособлено для людей относительно низкого уровня жизни. Например, общественный транспорт отлично развит – каждые 15 минут есть автобус в Иерусалим. В Кирьят-Арбе часто проходят концерты, в том числе и гостей из России.

Где они выступают?

Раньше был только МАТНАС, сейчас появился Дворец культуры.

Немало шума было вокруг него?

Меньше, чем вокруг ариэльского. Когда отшумели по поводу Дворца культуры в Ариэле, уже как-то неловко было шуметь о том же самом в Кирьят-Арбе. Дворец культуры работает. Есть концерты, предназначенные именно для русскоязычной публики, есть выступления для всех. Я не могу утверждать, что никто из артистов не отказывается выступать в Кирьят-Арбе, но поскольку большинство здесь религиозные, то, вероятно, и приглашают тех, кто, скорее всего, согласится.

Вы сказали, что в Кирьят-Арбе большинство религиозные, но поселок смешанный. Каково соотношение религиозных и светских?

Примерно 60:40. Но из этих 40% многие относятся к так называемому традиционалистскому сегменту.

Ворота поселка открыты в субботу? Можно въехать и выехать?

Безусловно. И многие ездят. И еще один очень характерный момент: в Кирьят-Арбе есть светская школа "Гваним", где дети из нерелигиозных семей учатся, если я не ошибаюсь, до шестого класса.

Светские и религиозные живут, грубо говоря, вперемежку или каждый в своем районе?

Вперемежку. В том, что Кирьят-Арба – поселок городского типа, есть свои минусы и свои плюсы. Скажем в Алон Швуте, где атмосфера более общинная, все знают всех, все радуются с тобой, когда у тебя происходит что-то хорошее, и поддерживают тебя, когда, не дай Бог, случилось несчастье. Здесь больше каждый сам по себе. У религиозных этот недостаток нивелируется наличием синагоги – синагога это, конечно, община.

То есть, может быть ситуация, при которой религиозная семья соседствует со светской, которая в субботу утром садится в машину и куда-то уезжает?

Не просто "может быть", а у меня так. И мои соседи справа, и мои соседи слева ведут такой образ жизни, и мне это совершенно не мешает.

Из 40% светских – большинство репатрианты из бывшего СССР?

Отнюдь. Светские здесь были всегда, их наиболее яркий представитель Эльяким Аэцни, очень известный в поселенческих кругах человек. Неверно говорить, что русскоязычные жители изменили демографический состав Кирьят-Арбы, она изначально строилась как смешанный город.

Про многие поселения говорят, что это своего рода спальные районы. В какой мере это верно в отношении Кирьят-Арбы?

Как я уже сказал, здесь есть немало людей, которым выезжать трудно. Им стараются обеспечить досуг. Для взрослых это концерты, для детей это разные привозные аттракционы, хэппенинги. Летом устраивают показы фильмов на открытом воздухе. Работают кружки.

В отношении Кирьят-Арбы есть несколько стереотипов, которые хотелось бы проверить. Во-первых, этот поселок часто ассоциируют с наиболее радикальными правыми кругами.

По большому счету это миф. В Кирьят-Арбе, так же как и в большинстве поселений, есть большой диапазон мнений. Это проявляется и в том, за какие партии люди голосуют на выборах, и в том, как они реагируют на события. Здесь безусловно есть ядро сторонников движения КАХ. Некоторые из этих активистов знали раввина Кахане, некоторые лишь читали его книги. Они являются меньшинством, причем невлиятельным. Исраэль Брамсон, относящийся к ним, пытался баллотироваться на пост мэра, но большинство за него не проголосовало, несмотря на то, что люди были недовольны мэром. Именно радикализм Брамсона многих отпугнул. Должен вам сказать, что большинство людей вообще политически пассивны. У этого есть свои положительные и свои отрицательные стороны. Во многом из-за этого форпост Мицпе Авихай и сносят раз за разом, так как понимают, что какого-то серьезного сопротивления не будет. Форпосты в Самарии не трогают, думаю, именно из-за возможных последствий. Здесь все ограничивается акциями протеста молодежи, и серьезной помощи от Кирьят-Арбы они не получают.

Еврейский квартал Хеврона и Кирьят-Арба – это единое целое или два самостоятельных образования?

И так, и так. Было бы правильно говорить о еврейских кварталах Хеврона. В Иерусалиме есть Старый город, а есть многочисленные кварталы, удаленные от Старого города, которые также Иерусалим. Правильно было бы говорить в таком духе и о Хевроне. Но на практике все иначе, даже на муниципальном уровне. Там свои органы управления, здесь местный совет, они, конечно, работают здесь, учатся здесь, в магазины ходят здесь. Но решения принимают сами по себе и держатся сами по себе. Кстати, вопреки бытующему мнению, спектр взглядов среди жителей еврейского квартала Хеврона также очень широк. Всем известный Барух Марзель считает, что иначе чем трансфером все закончиться не может, и, разумеется, это должен быть трансфер их, а не наш. Большинство же считает, что когда арабы поймут, что мы здесь навсегда и примут нашу власть, нет никакой проблемы жить вместе. У старожилов Хеврона прекрасные отношения с арабскими соседями. Они никогда не пресмыкались перед арабами, никогда не подлизывались, но у них были стабильные уважительные отношения с соседями. Все это сломалось в период Осло.

Давайте поговорим еще об одной теме, которая всегда возникает, когда упоминается Кирьят-Арба: безопасность.

Прежде всего, внутри Кирьят-Арбы, я подчеркиваю, внутри поселка, безопаснее, чем на территории обычных израильских городов. Это статистика. Понятно, что когда здесь происходит теракт – это сразу на слуху…

Ицхак, вы говорите про безопасность внутри Кирьят-Арбы. Три дня назад убили девочку…

А что произошло в Сароне? Что произошло в Нетании? Когда я иду по улицам Иерусалима или любого другого города, то знаю, что проникнуть туда гораздо легче, чем в Кирьят-Арбу. Преодолеть "великую израильскую стену" проще, чем забор в Кирьят-Арбе. Множество арабов это делают ежедневно. Они, правда, в основном ищут работу, а не жертвы. Но тот, кто ищет жертвы, найдет их без труда.

Кстати, о заборе. Кирьят-Арба обнесена им полностью?

Практически. Есть небольшой участок, не обнесенный забором, который, естественно, постоянно контролируется. Поэтому внутри Кирьят-Арбы я чувствую себя в полной безопасности. Очевидно, что дорога опаснее, но и там, по статистике, есть меньше пострадавших в терактах, чем в ДТП. Даже если в каком-то месте бросают камни, то статистически шанс, что он попадет в вашу машину ничтожно мал.

Ицхак, сколько у вас детей?

Пятеро.

Каких возрастов?

Дочери 24, и у нее уже двое своих детей, сыну 22, и он учится в йешиве в поселке Кармель, еще одному сыну 14, и дочерям 10 и 9.

Вы отпустите своих детей одних развлекаться в Иерусалиме? Я имею в виду путь в Иерусалим и обратно по 60-й трассе.

Младших нет, старших да. 14-летний сын уже ездит.

Автобусами или тремпами?

Автобусами.

На тремпы наложено вето?

(смеется) Как вам сказать. Наша установка: тремпами не ездить. Но молодежь не всегда следует установкам.

Опасаетесь?

Когда едет автобусом, то нет.

А когда тремпами?

Жена больше, я меньше. Я сам езжу тремпами и отлично знаю, что опять же статистически угроза невелика.

Вы все рассматриваете через призму статистики?

Да, я знаю, что если в точке икс раз в какое-то время бросают камни, это ничего не говорит о том, как часто там повреждают автомобили или ранят людей.

Как охраняется Кирьят-Арба?

Есть частная фирма по охране, которая обеспечивает безопасность в поселке и есть отделение быстрого реагирования ("китат коненут"). Это люди, служившие в боевых частях, люди, которые раз в какое-то время проходят учения, и в случае чрезвычайных ситуаций, что бывало, к сожалению, неоднократно, способные отреагировать профессионально.

Они вмешиваются только в случае проникновения террористов на территорию Кирьят-Арбы?

Формально, да. Однажды был случай, когда им пришлось вмешаться в происходившее в Хевроне. Я имею в виду теракт осенью 2002 года. Когда стало ясно, что бой идет в одном из кварталов Хеврона, и что дело плохо, они бросились на помощь. Тогда погиб командир "китат коненут" и еще два человека, входившие в ее состав – один франкоязычный, один русскоязычный. Но это единственный такой случай.

Последняя волна террора сильно ударила по Кирьят-Арбе – погибли шесть жителей поселка. Что-то изменилось?

Не знаю. Что может измениться?

Настроение, ощущение безопасности, меры защиты, которые каждая семья применяет.

По большому счету нет. Может что-то в мелочах: кто-то не запирал двери, а сейчас стал запирать.

Вы запираете двери?

Да, иначе меня жена убьет (смеется). Есть еще какие-то детали. Например, в праздник Суккот мы ставим две сукки. Одна во дворе, в которой мы едим, а вторая на балконе, в которой мы спим.

Береженого Бог бережет?

Именно. После последнего теракта старшая дочь сказала, что у нее исчезла иллюзия того, что забор защищает. То есть информация о проникновении была, но сделать ничего не успели.

Ицхак, вы в Кирьят-Арбе 18 лет. Многое видели, немало пережили. Был когда-нибудь момент желания взять детей и поселить их в более безопасном месте?

Нет.

Ни разу?

Ни разу. Я считаю, что тот, кто приехал жить в Израиль, но говорит, что в Иудею и Самарию он ни ногой, подобен человеку, который говорит, что боится высоты, и поэтому покупает квартиру на десятом этаже, а не на двенадцатом. В Израиле безопасно быть не может, и это еще надолго. Я, кстати, считаю, что полной безопасности не найти ни в Америке, ни в Германии. Я верю в то, что, в конечном счете, все в руках Всевышнего. Это одна составляющая моего мировоззрения. Но когда человек приезжает в Израиль, он должен знать, что опасность его может подстерегать везде.

Многие скажут вам, что если есть пороховая бочка, то можно сидеть прямо на ней, а можно на некотором отдалении. Метафоры могут быть самые разные.

Могут. Но в конечном счете, я, как человек, обладающий свободой выбора, решил для себя, что мне важно находиться именно в этом месте. И неверны рассуждения о том, что мы не имеем права решать за детей. Мы за них решаем все – от обрезания до книг, которые они читают или нет и языка, на котором мы с ними разговариваем. Место жительства относится к той же категории.

Кто-то из ваших детей знал погибшую девочку?

Младшие дочери знали, конечно.

Как они отреагировали?

Внешне спокойно, хотя понятно, что на душе тяжело.

Ицхак, чем можно компенсировать такие переживания детей 9-10 лет? Что их оправдывает?

Я думаю, что самое главное в жизни – это личный пример. Конечно, прекрасно разговаривать, все объяснять. Я этому учусь, но не могу сказать, что достиг высот, так как с нами в детстве не очень разговаривали. Но я считаю, что личный пример – это главное. Дети видят нашу убежденность в том, что мы живем там, где надо, и воспринимают ее. И кстати, есть еще один момент, который я хочу подчеркнуть. Люди всюду разные, но число хороших, добрых людей на душу населения в поселениях выше, чем в других местах. Я видел это, когда мы жили еще в Алон Швуте, и считаю так до сих пор. Особенно остро это понимаешь в моменты трагедий, которых хватало за последний год.

Вы знали кого-то из погибших жителей Кирьят-Арбы?

Всех. Я иногда говорю, что все слезы выплакал, когда убили семью Имасов. Это были очень близкие друзья. Но трагедий хватает.

И как с этим живете вы? Как сочетается эта постоянная напряженность и тяжесть с обычным нормальным образом жизни?

Я переживаю, конечно. И в тоже время понимаю, что это неизбежно. Если есть состояние конфликта, то кто-то должен быть на передовой. Идея о том, что если мы уйдем из поселений, то сразу настанет мир, напоминает мне детские тесты на логику. В случае железнодорожных аварий чаще всего страдают пассажиры в последнем вагоне. Что делать? Есть дети, которые советуют отцепить вагон и оставить его на станции. Это детская логика и детский подход. В то же время, мы не лезем в какой-нибудь отдаленный поселок, где после пяти вечера закрыт магазин и не ходит общественный транспорт. Мы выбрали для себя место со всеми дарами цивилизации. Я очень уважаю тех, кто способен на большее и живет в тех же форпостах. Благодаря им я могу себя достаточно вольготно чувствовать в Кирьят-Арбе.

Вы экскурсовод. Водите экскурсии, в том числе по Хеврону. В какой степени люди готовы знакомиться с этим миром, с жизнью в Кирьят-Арбе?

Те, кто ко мне обращаются и приходят, как правило, готовы. Они знают, куда я их поведу, и если идут, это означает, что они хотят узнать и услышать. К сожалению, есть немало тех, кто отказываются, так как считают, что здесь очень страшно и опасно. Бывает, что турист заказывает экскурсию, например, посещение Меарат Махпела. А потом, оказавшись в Израиле, он слышит от родственников, что "туда ни в коем случае нельзя ехать". У меня совсем недавно был случай, когда женщина, заказавшая экскурсию, обратилась ко мне и сказала, что ее дочь чуть ни со слезами на глазах умоляет ее не ехать. Я всегда в таких случаях пытаюсь объяснить рационально, что автобус защищенный, что на каждом углу в Хевроне есть солдаты. Иногда это работает, иногда нет.

Вы много говорите о своем ощущении миссии. Эта мысль в голове постоянно или все-таки проводится черта между идеологией и образом жизни?

Эта мысль часто сопровождает меня. Я экскурсовод, и мне важно, чтобы люди приезжали на экскурсии в Иудею и Самарию. Это не просто, и каждый раз приходится преодолевать страхи и отвечать на вопросы о гарантиях безопасности, но это важно, в том числе и для преодоления стереотипов. Стереотипы начинаются с убеждения в том, что здесь лишь караваны, в которых живут пейсатые бородатые отморозки, которых стоит лишь согнать с холмов, как всем станет лучше жить, и уж точно мы ничего не потеряем. И начинаешь показывать, что живут-то здесь на самом деле такие же люди, как все остальные. И что поселения – это иногда целые города, а поселенцев очень и очень много. А еще меня каждый раз поражает, что сторонников так называемого лагеря мира именуют демократами и либералами, в то время как эти самые демократы и либералы предлагают совершить классический трансфер. Все красивые слова о "мужественных шагах" и "смелых решениях" скрывают тот факт, что речь идет о массовом трансфере. Мне в этом отношении ближе честная позиция МЕРЕЦ, которая говорит о том, что отдать надо все и выселить из домов более 400 тысяч евреев, в том числе живущих в отдельных районах Иерусалима. Например, вы знаете, что по картам, если я не ошибаюсь, "Женевской инициативы", района Ар Хома нет? Просто нет. А это примерно 30 тысяч человек. Для меня загадка, как люди, с которыми ты работаешь, общаешься, служишь в армии, потом идут и голосуют за то, чтобы тебя вышвырнули из дома. Им важно не причинять неудобств кому-то, кого они никогда не видели и наверняка не увидят. Ради этого они готовы лишить дома знакомых им людей. Мне этого не понять.

Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 09 июл 2016, 21:27

«Если народ дерьмо, для кого же хотят демократии?»

Изображение
Наум Коржавин

Его стихи переписывались от руки задолго до появления самиздата. Он был на Лубянке и в сибирской ссылке. Русский Сократ, которого надо снова публиковать и снова читать. Сейчас убедитесь сами. Ему в октябре исполнилось 90 лет.

Первая публикация — в 36 лет. Первая книжка на родине — в 38. Вторая — в 68.

Но его стихи переписывались от руки и перепечатывались на машинке задолго до появления самиздата, с первых послевоенных лет.

Посадили за стихи. Девятнадцатилетним, в 1944 году, он писал: «Гуляли, целовались, жили-были… А между тем, гнусавя и рыча, шли в ночь закрытые автомобили и дворников будили по ночам». И читал эти — и такие же! — стихи открыто, не таясь, в огромных аудиториях.

Испытывал ли страх?

«Теоретически сознавал опасность. Но меня несло! Я писал стихи — и мне хотелось их читать! Это естественно. Мне хотелось отклика. И отклик был. И было очень горячее сочувствие аудитории. Значит, то, что я читал, — хотя бы подсознательно, но вырывалось из каждого».

Боялся другого.

«Я очень боялся, что мне аплодируют за смелость. А я хотел быть поэтом. Не просто смельчаком».

В 1947-м арестовали. Десять месяцев на Лубянке. И 3 года в сибирской ссылке.

Эмигрировал в 1973-м.

…Снова вызывали в прокуратуру. Снова задавали неприятные вопросы. В жизни его это уже было. И он не хотел, чтобы повторилось.

Уезжал доживать. Уезжал умирать. Было ему 48 лет.

…В эмиграции жил Россией. Только ею.

* * *
О наших «условных» демократах во власти и при власти: «Они думали, что народ обязан их любить только за то, что они демократы. Что бы они ни делали. А когда обнаружилось, что любви они не вызывают, стали объяснять это тем, что народ — дерьмо. Но если народ — дерьмо, то для кого и с кем они хотели и хотят устроить демократию?»

* * *
«Они путают власть и страну. Ненависть к власти переносят автоматически на народ».

Это про нашу интеллигенцию. Ей от Коржавина доставалось и достается.

* * *
Реставрируют в России памятники Сталину, требуют восстановить Железного Феликса на Лубянке, на троллейбусах размещают во всю длину и ширину сталинские портреты…Что это? Президент — не сталинист. Тогда откуда все идет? Народ такой кровожадный? У нас все-таки произошла антропологическая катастрофа с просто людьми из просто жизни?

Коржавин не спешит безоговорочно осуждать людей. И никому себя лично не противопоставляет. («Никто из сталинщины не вышел без потерь, и я не исключение».)

Но считает, что борьбу против сталинщины надо и сегодня вести неустанно: «Россия может выжить, только если она со стыдом изрыгнет Сталина».

И — очень сильно разволновавшись: «Россия после Сталина — это женщина, изнасилованная сифилитиком».

А вот еще из относительно недавнего ночного разговора по телефону из Америки: «Сталин — тупая злая сила. Навалилась на народ и заставила людей стать шизиками. Сталин ограбил народ и сказал, что жить стало лучше, жить стало веселей. Я помню Киев тридцать третьего года. Люди умирали прямо на улицах. Девушки бежали мимо трупов на свидания. Они ж, девушки, не могли отменить свои семнадцать лет. Но пережили не только голод. Свыклись с мыслью, что есть люди, которых не жалко. ЛЮДИ-ИЗДЕРЖКИ. Непредусмотренные люди. Именем народа научились убивать народ. Вместе с грамотностью освоили людоедство».

В 90-е годы Коржавину часто отказывали в антисталинских публикациях российские СМИ. Кончилось тем, что Коржавин все свои новые статьи о Сталине так и называл: «Опять о Сталине…» В тюркских языках есть время: недостоверное прошлое. Опять о сталинизме — это была (и остается) его личная борьба за достоверность прошлого.

* * *
Свои мемуары Наум Коржавин назвал: «В соблазнах кровавой эпохи». Соблазн — в подменах, в псевдонимах. СОБЛАЗН — ВЕРА В ЛЮБУЮ АВТОМАТИЧЕСКУЮ ОБЕСПЕЧЕННОСТЬ РАЗУМА И ДОБРА.

В то время как нас сверху уверяли в неотвратимости ельцинских реформ, Коржавин и тут был поперек: «Со всем этим надо работать. Все это надо поддерживать, беречь, защищать. «Грести», — как говорил Маршак. Иначе — сносит. Автоматических стабилизаторов, якорей здесь нет и быть не может. Все это, как Царствие Небесное для верующих христиан, ежедневно берется с бою».

* * *
Самое счастливое его время: когда умер Сталин.

«Россия тогда становилась нормально плохой страной. В хорошие страны я уже не верил».

Он и сегодня желает России стать нормально плохой страной. (Ударное слово, конечно, «нормально».)

* * *
«В политике я соглашатель».

«Мы все время в политике стремимся к «наиболее хорошо». А я за «наименее плохо».

* * *

Он в империи видел страну. Страну людей.

Когда рухнул СССР, прислал мне письмо: «К распаду империи отношусь как к распаду жизни».

* * *

Еще, помню, в начале 90-х Коржавин говорил, что Россия — не то чтобы неразвитая страна, она просто очень сильно не туда развитая.

* * *
Когда в России падал коммунизм и на смену ему заступало первоначальное накопление капитала, в ломке жизни простых людей Коржавин винил не только государство или власть (хотя Гайдар был его любимой темой, и нападал он на него яростно), но и всех, «кто мог оказывать на жизнь только косвенное воздействие — от кого прямо ничего не зависело — кроме… сочувствия и солидарности». Однако даже такой «малости», как солидарность, простые люди не дождались. Опять остались незамеченными, непредусмотренными. «ЗА ПРЕДЕЛАМИ НАШЕГО СОЧУВСТВИЯ», — жестко сформулировал однажды Коржавин.

* * *
Однажды сказал: «Умер Иван Денисович, на котором все держалось».

* * *
Не любит, когда его называют отчаянным спорщиком. А спорить любит.

На доводы собеседника часто говорит: это — аргументы без функции.

Однажды я оценила его «аргументы с функцией.»

В квартире Леши Перского и Люси Польшаковой, где всегда останавливался Коржавин, когда приезжал в Москву, мы нередко слышали из туалетной комнаты его громкий и страстный спор с Зюгановым:

— Нет, Геннадий Андреевич!

— Этот номер у вас не пройдет, Геннадий Андреевич!

— Тут вы совершенно не правы, Геннадий Андреевич!

Кончалось все одинаково:

— А пошел ты в жопу!

* * *
Очень любит женщин.

Говорит: «Женщине принадлежат 95% управления жизнью». Его спрашивают: «А что же делать этим оставшимся 5%, то есть мужчинам?» Он — убежденно: «Любить женщину».

«Любовь — это тоже левый уклон. Вот взяли и сказали нашим людям, что у всех будет любовь, всем ее наобещали. А это ведь неправда. Ко всем она не приходит. Когда любовь бывает, тогда, может, и драма не так страшна, хотя и страшна. А когда НИЧЕГО, а после этого драма… Я думаю, тогда женщина чувствует себя раздавленной».

А однажды мы сидели с Коржавиным в ресторане, и он произнес тост: «Женщина — богиня». И через паузу — хитро улыбаясь: «Но — пленная».

Я позвонила ему в Америку после смерти Любанечки и он сказал: «Мне в любви не везло». Вздохнул. И — дальше: «Но с Любанечкой — повезло».

* * *
«Людям нужна вера. В то, что они — люди. В Бога. Я никому ничего не навязываю. Но человек создан по образу и подобию Бога. И дело даже не в том, что есть Бог или нет. Есть образ Бога! И в него нелишне верить. Даже тем, кто верить ни во что не хочет».

* * *
Чувство юмора — всегда, везде.

В Бостоне у него (слепого!) прохожий спрашивает:

— Как пройти к океану?

Коржавин — сразу:

— К Тихому?

* * *
…Но сам-то выходил к морю Черному.

Коржавин — первый из «крымнашистов». Причем он стал им задолго до нашего взятия Крыма. «Крымнашистом» был всегда. Переживал из-за Крыма страшно. Цеплялся ко всем, цапался со всеми.

Как только Крым в 1991-м отошел Украине, написал стишок:

Бьет о берег Понт,
понт и мы творим.
Я иду на фронт
воевать за Крым.

Подписал: Швейк.

И это не были понт или фигура речи. Он, и правда, воевал. Всю жизнь без Крыма за Крым.

Я с Коржавиным не согласна, спорю, кричу. Он мне свои доводы: флот, люди, русский язык… Я опять ругаюсь.

Но вот о патриотизме, по-моему, никто лучше Коржавина не сказал: «ПАТРИОТИЗМ — ЭТО ЛЮБОВЬ. А НЕ СПОСОБ САМОУТВЕРЖДЕНИЯ».

* * *
В его мышлении нет фундаментализма. Особенно того лингвистического фундаментализма, которым страдаем чуть ли не все мы.

Коржавин смотрит на вещи сущностно, а не митингово-пропагандистски. Особенно он против митинга внутри себя.

Но когда я позвонила ему в Америку сразу после митинга 10 декабря 2011 года на Болотной, он расспрашивал меня жадно и радостно, его интересовало все: люди, лица, настроения, эмоции, переживания и, главное, осмысление того, что случилось и что будет дальше. Я сказала ему, что нас всех теперь, кто был на Болотной, зовут «декабристами», — Коржавин рассмеялся.

(Знаменитые его, девятнадцатилетнего, строчки 1944 года:

Можем строчки нанизывать
Посложнее, попроще,
Но никто нас не вызовет
На Сенатскую площадь.
(…) Мы не будем увенчаны…
И в кибитках,
снегами,
Настоящие женщины
Не поедут за нами.

И помню, как он в том телефонном разговоре сказал: «Я очень желаю вам всем, кто был на Болотной, чтобы ликование по случаю победы перешло в работу. Потому что надо думать, как жить, что делать. Потому что жизнь все равно остается, люди живут, и их проблемы жизни остаются такими же важными для них и трудными. И надо, чтобы люди чувствовали: те, кто их собирает на митинги, озабочены не только проблемами свободы, что очень важно, но и повседневностью жизни. Чтобы была она, жизнь, для них, для людей, как-то легче».

* * *
«Надо защищать нашу нелегкую жизнь»

Пять лет назад при встрече в Америке я записала на диктофон обращение Коржавина к россиянам. Вот — дословно:

«Я обращаюсь к вам с высоты, как говорят, своего возраста. Но это не высота. Это просто… ну, жизненный опыт. Жизненный опыт — мой. И при мне.

Но вот что я хочу сказать нашим людям, всем людям России и всей нашей цивилизации: я не могу никого убедить в том, что вас ждет легкая жизнь. Легкая жизнь нас не ждет. Но важно, чтобы вы не очень легкую жизнь встретили во всеоружии. В понимании того, что вам (нам) необходимо защищать. А защищать необходимо то, что люди называют духовными ценностями. Это может показаться скучным, но это очень важно. Это то, что касается взаимоотношений людей, доверия людей друг к другу, уважения к их деятельности, к смыслу, ко всему.

Что я хочу вам сказать? Помните, что вы — не первые (во времени) на этом свете родились. Что до вас была колоссальная история. В том числе и наша, людей моего поколения. И вот ваше дело: вам надо отстоять Россию. Чтобы Россия была счастливой, богатой и достойной страной.

Теперь много говорят о тяжелых обстоятельствах, в которых находится наша страна. Появляется тенденция обвинять в этом ее народ. Есть подходящие фразы для оправдания этой тенденции: что каждый народ достоин своей судьбы, своего правительства. Это не совсем так. Люди, конечно, достойны того, что они сотворят с жизнью или с самими собой, но все-таки это не так арифметически ясно. Вы должны помнить, что, если даже сейчас кризисное время, это не первое кризисное время. Таких времен было много. И надо все-таки помнить: все, что помогает, — это то, что свою страну надо любить. Это не значит, что надо создавать ее положительный образ. Но надо ее любить. И надо заботиться о ее благе. О ее достоинстве. Это необходимо.

Я считаю, что наша страна — очень хорошая страна. При всех своих недостатках — очень хорошая.

Круг спасения для вас — великая русская литература. От Пушкина до кого угодно. Все это были не просто хорошие поэты. Это были люди, чувствующие то, что им дала эта страна. Вот Пастернак в самые трагические минуты своей жизни писал:

Я какую сделал пакость,
Я — убийца и злодей. («Это он иронически, конечно», — поясняет мне Коржавин. — З. Е.)
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.

Краса земли моей есть у всех — и у Толстого, и у Тургенева, и у Лескова, который был такой вполне трезвый описатель русского народа, но все равно он показывал, почему и за что надо любить Россию…

Вот!

Я хочу, чтобы у вас была потребность любить своих девушек. Чтобы вы их любили. А не просто потребляли. <…>

В общем: дай вам Бог всего наилучшего. Я бы не хотел, чтобы вы впадали в жесткий оппозиционизм. Сейчас многих заботит, чтобы была свобода слова, свобода выбора. Это правильно. Но кроме свободы слова нужно еще иметь слово. Нужно еще иметь то высокое отношение к жизни, к которому это слово будет доставляться.

Свобода слова не должна превращаться в свободу свинства. Пусть даже не в буквальном смысле. Но свобода свинства — это «я могу самоутвердиться любой ценой, а там — трава не расти». Нет! Так нель-зя!

Я много писал о том, что поэзии очень важно самовыражение. Но самовыражение — это условие. А не суть и не цель. Важно, кто самовыражается. Самовыражение — (в) причастности к духу, к чему-то высокому. Стихотворение может быть о чем угодно. Прошла красивая женщина, вот какой мы увидели пейзаж или наше борение за правду… попираемую правду… Все это — прекрасные качества. Прекрасные явления. И они должны быть — в искусстве, в поэзии. Всегда. Без этого поэзия не живет. Неинтересна.

Ну все-таки я немножко сказал, да?»

P.S. Россия — Главная Женщина в жизни Коржавина. Он любит ее сильно, нежно, трогательно. И признается в этой любви естественно и просто.

Как-то сказал очень проникновенно: «Россия — моя жизнь. Без нее меня нет». И по-детски развел руками.

В августовский путч 1991-го звонил мне из Америки и рыдал в телефонную трубку. Ему тогда казалось, что России или навсегда хана, или на очередные 80 лет.

Любимый коржавинский тост: «Давайте выпьем за уцеление России».

«В нашей жизни побеждали глупейшие и подлейшие. (Тяжело вздыхает.) Это было. (Еще более тяжело вздыхает.) И все равно страна не испохабилась». (Последние слова — с непередаваемой гордостью.)
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 14 июл 2016, 17:17

«Это было чудом, что мы пережили эту поездку.»

Да, мы помним еще из школьных учебников, что 14 июля - День взятия Бастилии. :) Но в этот день произошло еще одно событие. Тогда оно вообще не показалось никому громким. :))

14 июля 1921 г... Тель-Авив. Ну, прибыли на скромном суденышке два десятка иммигрантов из далекой Америки, растерянно всплеснули руками, когда увидели, куда прибыли. Отчаялись, многие решили, что надо возвращаться к цивилизации.
Но была на том корабле «Pocahontas» одна молодая пассажирка. И первой фразой, которую она произнесла на Земле Обетованной, была «Я глубоко счастлива!»

Изображение

14 июля 1921 года... Голди Меерсон ступила на землю Эрец Исраэль, свою историческую родину. Чтобы делать здесь историю. И стать Голдой Меир. 95 лет назад...

Где сегодня такие люди? Понимаю, что вопрос риторический, но трудно им не задаваться...

Она была счастлива, когда остальные были в отчаянии и многие плакали, считая, что сделали непоправимую ошибку, ступив на этот почти безлюдный берег. И лишь глаза Голди светились неподдельной радостью. Ее мечта сбылась. Несмотря и вопреки всем трудностям, с которыми столкнулась молодая женщина в ее осуществлении.

Вот она, Земля Обетованная. И пусть не течет она молоком и медом, и в заокеанской цивилизованной стране, где Голди выросла, ей было уготовано вполне спокойное и безбедное будущее замужней дамы. Здесь она — на Родине, которая ей снилась с юных лет. Ее Палестина. И она Голди — палестинка. Много лет спустя, в 1969 году она так и скажет: «Нет такой нации как палестинцы, они никогда не существовали. До 1948 г. мы были палестинцами».

14 июля 1921 года на безлюдном средиземноморском берегу Тель-Авива пришвартовался корабль «Pocahontas», а на нем находились 28 американцев, среди которых были Голди и Моррис Меерсон и ее сестра Шейна с двумя детьми.

95 лет назад она впервые ступила на берег, который видела в своих снах. Чтобы стать человеком, имя которого не требует представления. Голда Меир.

Предлагаю вашему вниманию отрывок из книги Джин Ландрам «Голда Меир — несгибаемая воля» об этом периоде жизни нашего премьера:
Голди вышла замуж за Морриса Мейерсона в 19 лет, но к тому времени она уже решила, что ее судьба – жить в Израильском киббуце. Она сообщила Моррису о своих планах и предложила ему присоединиться к ней. Биограф Меир, Мартин, в 1988 году писал: «В своем воображении Голди уже покинула Америку. В душе она уже трудилась где-то в палестинской пустыне.

Она сказала Моррису, что он волен последовать за ней или остаться, но для нее это вопрос решенный. Примером ее упорства и верности долгу является то, что через две недели после свадьбы она согласилась поехать на Западное побережье Соединенных Штатов для того, чтобы собирать деньги, произнося речи о сионизме. Ее отец был взбешен: «Кто бросает мужа сразу после свадьбы и отправляется в дорогу?» Меир была одержима идеей сионизма. Она ответила отцу: «Я готова ехать куда угодно!» и «То, что меня просят сделать, я сделаю. Партия сказала, что я должна поехать, и я поеду.»

Биограф Меир говорит: «Моррис был мягким человеком и ничего не мог противопоставить жизненной силе Голди». Однажды приняв как факт, что нет другого решения еврейской проблемы, кроме возвращения на историческую родину, она сказала: «Я решила поехать туда». Когда ее спросили, могла бы она поехать без своего молодого мужа, Голди ответила: «Я бы поехала одна, но с разбитым сердцем».

Голди стала признанным лидером движения. В восемнадцать лет она обратилась за разрешением поехать в киббуц, но ей отказали из-за ее возраста, хотя в уме она уже связала свою судьбу с Палестиной. Эта юная «сио-чокнутая» два года путешествовала по Соединенным Штатам, собирая деньги на оплату судна «Pocahontas», зафрахтованного для поездки в Тель-Авив. Она взялась собирать деньги на это путешествие, так как «свободно говорила как на идиш, так и по-английски, и была готова поехать куда угодно», лишь бы попасть на этот корабль. Так началась ее история, продолжавшаяся пятьдесят лет. Меир уговорила Шейну присоединиться к ней, чтобы превратить Палестину в новую родину и будущий дом для «блуждающих евреев». Шейна оставила мужа в Соединенных Штатах и вместе с Голди и двумя своими детьми села на судно.

«Pocahontas» направился в Тель-Авив как третья волна эмиграции («алия»). Беда ждала своего часа, и он наступил.

Голди рассказывала: «Это было чудом, что мы пережили эту поездку». Судно вышло в море 23 мая 1921 года с 23-х летней Голди, ее мужем Моррисом, ее сестрой с двумя детьми и еще с двадцатью тремя энтузиастами-сионистами на борту. Путешествие было бедственным с самого начала: на корабле были мятежи, смерть, приближался голод, был убит капитан. В довершение всего брат капитана сошел с ума.

14 июля 1921 года группа прибыла в Тель-Авив, полуголодная и без всякого багажа. Их мечтой, их райским уголком должен был стать Тель-Авив, который на самом деле был городком среди пустыни, основанным лишь двенадцать лет назад, без растительности и естественных ресурсов. Это напоминало «другую планету». Все было так бесплодно и дико, что многие прибывшие заплакали, отчаявшись, и захотели вернуться, в том числе и Шейна. Только Голди была возбуждена и говорила: «Я глубоко счастлива». Остальные были глубоко разочарованы. Фактически, треть группы впоследствии вернулась в Соединенные Штаты.

По прибытии Голди официально изменила свое имя, приняв имя Голда, чтобы начать жизнь заново.

Изображение

Как давно это было, однако… Как трудно представить июльский Тель-Авив тех давних лет…

Изображение

Нам легче его представлять таким, светлым, ярким, взлетевшим в небо. Разрушившим все стереотипы…

Изображение

Сегодняшним…

Изображение

Мечтала ли о таком городе Голда Меир, когда ступила на его пустынный берег и слышала в голосах своих попутчиков только отчаяние?

Не знаю, каким она мечтала его увидеть… Знаю, что она жила по принципу, высказанному в древности Вергилием: «Они могут потому, что они думают, что они могут.»

И главное, наверное, не бояться мечтать!

Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 28 авг 2016, 18:31

Еврей, вооруживший лётчиков, танкистов и офтальмологов
К 104-летию Александра Эммануиловича Нудельмана
(21 августа)

Изображение

Во время Великой отечественной войны самолёты-истребители, вооружённые скорострельной пушкой НС-37, не боялись вступать в воздушный бой с любым количеством самолётов противника. Достаточно было одного попадания снаряда во вражеский самолёт, как тот разваливался. Успехи знаменитого авиационного полка "Нормандия-Неман" во многом обязаны тому, что были вооружены именно этой пушкой. Перед самолётами-штурмовиками, вооружёнными пушкой НС-37, не могла устоять даже броня знаменитых немецких танков "Тигр" и "Пантера". Наличие такой пушки сыграло важную роль в превосходстве советской авиации над противником и приблизило великую Победу.

Создателем этой пушки и ещё целого семейства авиационной артиллерии - самой крупной НС-45, самой скорострельной НС-23 и многих других был доктор наук, профессор, академик, главный конструктор и начальник КБ, он же одесский еврей, Александр Эммануилович Нудельман, 104 года со дня рождения которого исполнилось 21 августа этого года.

Он также создал танковые и противотанковые реактивные снаряды "Фаланга" и "Кобра", пробивающие броню толщиной до 250 мм на расстоянии до 2500 м и гроза самолётов - знаменитые ракетно-зенитные самонаводящиеся комплексы "Стрела".

Однако, он занимался не только оружием. Он стремился также использовать свой научный потенциал и технические возможности для улучшения здоровья людей. Возглавляемая им организация первая разработала и наладила серийный выпуск лазерного медицинского оборудования, вооружившего врачей-офтальмологов возможностью лечить многие глазные болезни, что до этого было невозможно. Там также впервые был разработан и налажен выпуск вживляемых электрокардиостимуляторов и ряд другой медицинской аппаратуры.

Александр Эммануилович Нудельман родился 21 августа 1912 года в Одессе в большой и дружной еврейской семье, где кроме него было ещё пятеро детей. Отец, Эммануил Абрамович, был умельцем и мастером на все руки. У него была небольшая мастерская, где трудились ещё двое работников. Этого было достаточно, чтобы советская власть признала его эксплуататором и экспроприировала его "завод". Он старался дать своим детям всестороннее образование и специальность. У юного Александра проявились способности к игре на фортепьяно и рисованию, но победило потомственное увлечение техникой. Чтобы закрепить это влечение, он окончил Автомеханический техникум и Политехнический институт, одновременно работая конструктором.

Судьба благоволила ему, ещё, будучи студентом пятого курса института, он был приглашен в Москву в КБ военной техники руководителем этой организации, знавшим его ещё по Одессе Яковом Таубиным. К сожалению, этого талантливого человека захватила волна репрессий, он был арестован и расстрелян. И опять повезло нашему герою, благодаря тому, что он в это время работал над очень нужной для авиации пушкой, сия чаша его миновала.

Разработка этой пушки была им закончена, она удачно прошла все испытания, показав очень хорошие результаты. Но различные бюрократические интриги всячески задерживали её постановку на вооружение и он написал письмо самому Сталину.

Обычно такие вольности заканчивались арестом с соответствующими последствиями, но ему опять повезло. На этот раз Сталин принял его сторону, созданная пушка пошла на вооружение самолётов, доказала свою высокую эффективность и Сталин сделал Нудельмана начальником КБ и главным конструктором.

Диктатор не ошибся в нём, за полувековой период на этом посту Александр Эммануилович Нудельман создал немалое количество ставших известными всему миру образцов военной техники, прославивших страну. Но сам он при этом оставался сверх засекреченным и неизвестным народу. Его имя никогда не называлось в печати, не упоминалось в средствах информации. Даже родственники и близкие друзья не имели представления о том, чем он занимался, и могли только догадываться о его значимости по постоянно сопровождавшей его охране и количеству полученных им наград, которые по своей скромности он одевал в довольно редких случаях.

А был он дважды Героем соцтруда, трижды лауреатом Сталинской премии, дважды лауреатом Государственной премии, лауреатом Ленинской премии, кавалером четырёх орденов Ленина, двух орденов Кутузова, двух орденов Трудового красного знамени и др.

Александр Эммануилович Нудельман умер в Москве 2 августа 1996 года в возрасте 84 лет и был похоронен на Кунцевском кладбище с воинскими почестями. И было за что, т.к. за свою долгую жизнь этот одесский еврей сделал очень много во славу России, как военной державы.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 22 сен 2016, 13:44

Самый старый солдат в мире

Изображение

19 сентября 1903 года в Омске родился инженерный гений, лауреат трех премий безопасности Израиля, бригадный генерал Армии обороны Израиля Давид Ласков - самый старый солдат в мире.

Давид Ласков был сыном известного в первой половине ХХ века сибирского глазного врача, выпускника медицинского факультета Томского университета 1897 года, Юлия Израилевича Ласкова.

Давид пошел по стопам отца, в течение двух лет изучал медицину в Томском университете, но за сионистскую деятельность был отчислен. Пришлось перебраться в Ленинград, где Давид поступил на архитектурный факультет. Однако после запрета деятельности сионистской организации "Макаби" решил любыми путями репатриироваться в Страну Израиля.

Вместе с женой Ципорой они предприняли попытку перебраться через реку Амур, но были арестованы и несколько месяцев провели в тюрьме. Вторая попытка перейти китайскую границу увенчалась успехом - в 1928 году семья Ласковых уже была в Эрец-Исраэль.

В Стране Израиля Ласков вступил в военную подпольную организацию "Хагана", затем с началом Второй мировой войны добровольцем поступил на службу в инженерный корпус британской армии. Так началась его военная карьера.

Служа в ЦАХАЛе, Давид Ласков создал и возглавил подразделение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ инженерных войск - ИФТАХ.
Находился на действительной службе вплоть до своей кончины в 1989 году. Был внесён в книгу рекордов Гиннеса как самый старый солдат в мире.

В ходе шестидневной войны израильская армия применяла реактивные снаряды "L", названные так по фамилии Ласкова, создавшего их. Несмотря на несовершенство конструкции, снаряды произвели самое серьёзное впечатление на иорданскую армию. Попавшие в плен впоследствии утверждали, что против них израильтяне применяли ядерное оружие.

Многие изобретения Ласкова засекречены и сегодня. Она создавались, исходя из нужд различных воинских частей, включая спецназы.

Давид Ласков избегал публичности, даже его фотография нашлась в Интернете с трудом.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 01 ноя 2016, 19:17

Цукерберг против Скотленд-Ярда

Изображение

– Я хочу быть киноактрисой, – простодушно призналась девушка, опуская бокал на стол, – я хочу сниматься в фильме про лётчиков, наших новозеландских военных лётчиков, которые воевали с японцами.

Цукерберг взглянул в большие, чуть с поволокой глаза своей очаровательной собеседницы и понял, что решение мучившей его последние дни проблемы найдено.

Эммануэль Цукерберг родился в австро-венгерском Станиславове, известном ныне как Ивано-Франковск, в обеспеченной еврейской семье, владевшей нефтяными скважинами и нефтеперерабатывающим заводом. По его собственным словам, случай, изменивший всю его дальнейшую жизнь, произошёл в 1925 году, когда ему было14 лет. Как-то раз неподалёку от дома приземлился военный биплан (лёгкий самолёт с двумя парами крыльев, расположенными одна над другой) – по тем временам чудо передовой техники. Эммануэль тотчас помчался фотографировать диковину. У лётчиков, как видно, было хорошее настроение, и заметив восторг подростка, они пригласили его сделать с ними круг. С этого момента жизнь Эммануэля Цукерберга навсегда оказалась связанной с небом.

Четыре года спустя, следуя совету прозорливого сионистского лидера Владимира Жаботинского, Цукерберг отправился изучать аэронавтику в Париж. Одновременно он закончил лётные курсы и вскоре стал пилотом в частной французской авиакомпании. Его наставником, а затем и напарником был не кто иной, как автор «Ночного полёта» и «Маленького принца» обаятельный интеллектуал и опытный лётчик Антуан де Сент-Экзюпери.

В 1934 году Цукерберг приехал в Палестину, чтобы создавать еврейский воздушный флот. Именно он стал первым профессиональным лётным инструктором еврейских подпольных организаций самообороны. Под его руководством формировались кадры будущих ВВС Израиля.

Изображение

Летом 1948 года провозглашённое лишь месяц назад еврейское государство отчаянно боролось за существование с армиями пяти арабских стран. Единственное, чем в избытке обладало еврейское войско на тот момент, была, пожалуй, бешеная воля к победе, заряженная пьянящим осознанием важности происходящего. Во всём остальном израильтяне безнадёжно уступали своим противникам, что сильнее всего ощущалось в воздухе. Вся военная авиация новорождённой страны насчитывала лишь с дюжину лёгких одномоторных самолётов. И исправить это предстояло агентам еврейского государства в Европе, которые должны были любыми путями обойти объявленное ООН эмбарго на продажу оружия в воюющий регион.

Одним из таких агентов на время стал и Эммануэль Цукерберг. В совершенстве владея несколькими европейскими языками, он был обаятелен, обладал изящными манерами и мог легко выдать себя за богатого европейского плейбоя. Главное же, он сам был лётчиком и благодаря прежней работе во Франции имел связи в профессиональной среде. Сменив по традиции того времени немецкую фамилию Цукерберг на ивритскую Цур («кремень» на иврите), Эммануэль отправился в Англию.

Вскоре через криминальные лондонские круги он начал приобретать лёгкие двухмоторные самолёты. В Израиль он их перегонял самостоятельно, пользуясь лишь компасом и картой.

Изображение

Этот трюк ему удалось совершить восемь раз, прежде чем «партнёры» сообщили, что Скотленд-Ярд уже идёт по его следу.

И тут Цур услышал об отставном генерале британских королевских ВВС, живущем на юге Англии. Тот, возможно, из сентиментальных соображений, купил после войны дюжину бомбардировщиков «Бристоль Бофайтер», списанных армией на лом, а теперь не знал, куда их деть. Тяжёлые, с почти 18-метровым размахом крыльев, оснащённые четырьмя 20-миллиметровыми пушками и способные действовать даже ночью, «Бофайтеры» считались одними из самых продвинутых и вооружённых военных самолётов своего времени. Недаром, испытав на себе их разящую мощь во время Второй мировой войны, японцы прозвали их «полирующей смертью».

Разумеется, прежде чем совершать покупку, Цур был обязан осмотреть машины, удостоверившись, что они ещё способны летать. Вот только появиться в Англии легально он уже не мог. Недолго думая, он снял во Франции маленький самолёт и, зарегистрировав поездку между двумя французскими городами, перелетел в Англию, пройдя на минимальной высоте под радаром. Самолёты, конечно, были в ужасном состоянии, но генерал так обрадовался покупателю, что был готов включить в цену, и без того невысокую, ремонт машин в своих авиаремонтных мастерских. Торг завершился покупкой шести наиболее целых «Бофайтеров», которых генерал обязался привести в пригодное состояние за 2-3 недели. Работа закипела, а Цур вернулся в Париж, ломая голову, как же ему вывезти из Британии большие военные самолёты.

Изображение

В кафе на Елисейских полях Цур встретил молодую девушку из Новой Зеландии, влюблённую в одного из пилотов, с которыми он сотрудничал. Её мечты о карьере киноактрисы и съёмке фильма о новозеландских лётчиках, воевавших с японцами над Тихим океаном как раз на «Бофайтерах», внезапно ему помогли. И работа закипела. Вскоре на свет появилась продюсерская компания Air Pilot Film Company, сообщившая о намерении снять художественный фильм о новозеландских пилотах и их героической борьбе с японцами.

Честно сказать, название будущей ленты не отличалось оригинальностью – «Лётчики Новой Зеландии в действии». Зато для съёмок были куплены сотни метров качественной плёнки, наняты лучшие в Лондоне операторы и осветители, набраны четыре десятка статистов. Фактический автор идеи – девушка из Новой Зеландии, воплотила свою мечту, став возлюбленной главного героя – одного из лётчиков, отправляющихся на войну.

Кастинг для пилотов, которым предстояло участвовать в съёмках, вёл сам Цур. Впрочем, отбирал он не столько по артистическим способностям, сколько исходя из соображений того, сумеет ли он убедить лётчика взяться за весьма необычную и совсем нелегальную работу. В мастерских генерала удалось в итоге собрать лишь пять самолётов, поэтому и пилотов было отобрано тоже пятеро. Сценарий был передан властям для получения разрешений на взлёты и посадки бомбардировщиков на аэродроме к югу от Лондона.

В последних числах июля 1948 года съёмки начались. Каждый день из Лондона на аэродром, преображённый в новозеландскую военную базу возле города Темс, выезжали автобусы со съёмочной группой. Операторы включали камеры, осветители заливали светом софитов взлётное поле, режиссёр нервничал и давал указания, статисты, точнее статистки, махали лётчикам белыми платочками, пилоты посылали им воздушные поцелуи и бежали к самолётам, бомбардировщики взмывали вверх и садились.

Изображение

На третий день произошла трагедия. Один из пилотов не справился с управлением старого самолёта, врезался в гору и погиб. Все были уверены, что съёмки будут прекращены. Но Цур собрал группу и сказал, что героические новозеландские лётчики заслужили быть увековеченными в памяти людей, и потому работа над фильмом будет продолжена. На следующий день были отсняты последние дубли сцены прощания с пилотами, отправляющимися на войну, и теперь уже только четыре бомбардировщика взмыли ввысь. Руководство компании расплатилось со статистами и лондонским составом.

По плану дальнейшие съёмки проходили в Шотландии, природа которой, по мнению продюсера, напоминала новозеландские виды. Туда и повели пилоты свои бомбардировщики. Цур немного задержался, упросив диспетчеров сообщить о последнем взлёте с задержкой на три часа. Свою странную просьбу он подкрепил весомым финансовым аргументом.

Четыре часа спустя бомбардировщики сели – правда, совсем не в Шотландии, а на Корсике, в Аяччо. Местные диспетчеры тоже были щедро вознаграждены за то, что рапортовали властям о неожиданном визите лишь тогда, когда самолёты были уже на пути в югославский Подгорец.

Через два дня после торжественного вылета из пригородов Лондона четвёрка «Бофайтеров» приземлилась в Израиле, став передовой ударной силой еврейских ВВС. А Эммануэль Цур уже четыре дня спустя вновь полетел в Англию за новыми приобретениями. Он успел переправить в страну ещё шесть самолётов, прежде чем в первых числах сентября пронырливые журналисты сумели распутать оставленные им следы и обрушили на Британию сенсационную новость о том, как под видом съёмок фильма израильтяне в обход эмбарго вывезли из Англии четыре тяжёлых бомбардировщика.

Скотленд-Ярд был взбешён и всерьёз взялся за поиски Цура, которому на этот раз уже не оставалось ничего другого, кроме как свернуть свои операции и вернуться в Израиль, где Бен-Гурион назначил его первым директором израильского международного аэропорта в Лоде.

Эммануэль Цур (Цукерберг) скончался на 80-м году жизни в 1991 году в окружении родных и близких. А в Скотленд-Ярде, возможно, до сих пор хранятся сотни метров киноплёнки, отснятой за четыре летних дня в окрестностях Лондона. Впрочем, вряд ли этот фильм интереснее своей реальной истории создания.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 02 дек 2016, 17:59

Жена, мать и бабушка борется за справедливость

Изображение

Ее муж — Меир Каханэ — стоял за изгнание арабов из Страны и был убит мусульманским убийцей. Ее сын Биньямин хотел продолжить путь своего отца и был убит вместе с женой в теракте. Внук — Меир Этингер — почти год находился под административным арестом по подозрению в участии в руководстве действиями «таг мехир». Ему пытались навесить создании "подпольной ультраправой экстремистской организации", поджоги мечетей и церквей, включая поджог мечети в Умм эль-Фахме и поджог Церкви преумножения хлебов и рыб на берегу Кинерета. Этингеру приписывается также авторство методички "Царство зла", в которой подводится идеологическая база под нападения на арабов и мечети, а также содержатся рекомендации, как вести себя на допросах и уходить от слежки. Тем не менее, полиция и ШАБАК не сумели собрать достаточно материала для предъявления обвинительного заключения и были вынуждены его освободить

АРАБО-ИЗРАИЛЬСКИЙ КОНФЛИКТ ГЛАЗАМИ ЛИБИ КАХАНЭ

Лидер «молодежи холмов» Меир Этингер считается левыми опасной головой змеи «таг мехир», но для Либи Кахане он всего лишь ее милый и умный внук. Вдова раввина Меира Каханэ, лидера крайне правых в 80-е годы, защищает «наследника» ее мужа и заявляет, что наложенный на внука арест без суда бросает тень на поведение властей: «То, что сделал Меир, не считается преступлением ни в одном демократическом государстве».

Четверо из внуков раввина Меира Каханэ, убитого мусульманским убийцей, названы в его честь. Один из них — 24-летний Меир Этингер — почти год находился под административным арестом. Либи Каханэ — вдова Меира Каханэ — уверена, что есть связь между родословной внука и длительным тюремным заключением без суда. «Из всех опубликованных в СМИ подозрений против моего внука верны лишь два: он внук Меира Каханэ и у него есть писательский талант», — говорит она в интервью в своей квартире в Иерусалимском районе Кирьят-Моше.

Ожидающие найти там на стенах плакаты или большие фотографии, выражающие политические убеждения ее покойного мужа, будут разочарованы. Квартира сияет чистотой, консервативно меблирована, религиозные книги заполняют полки в салоне. Ребецен Каханэ скромно одета. Она подает чай и бисквиты на тонкой посуде и объясняет соседке, что сейчас у нее нет времени для беседы. Ничто в этой вежливой иерусалимской бабушке не свидетельствует о родстве с лидером одного из самых вызывающих споры политических движений в Израиле.

В обычные дни ребецен Каханэ предпочитает удаляться от СМИ. Бурные годы, пережитые ею рядом с ее мужем, она документирует в последнее время в самостоятельной скрупулезной исследовательской работе, которая собирает историю ее жизни в толстые тома. Но по отношению к вопиющей несправедливости — аресту внука — она не способна молчать. Меир Этингер даже держал голодовку в знак протеста против своего заключения без суда и срока.

Тихим голосом и в взвешенных словах с небольшим американским акцентом она пытается передать глубину своего протеста.

«Если бы араб объявил голодовку, его уже бы освободили», — говорит она. — «Когда Меир начал голодовку, не разрешали ни посещений, ни телефонных бесед. Только адвокат организации «Хонену» разговаривал с ним. От него мы узнали, что Меир говорил, что не голоден — только слаб».

Согласно публикациям в СМИ, ШАБАК подозревает, что Этингер сформулировал принципы «Бунта» — программы действий, имеющей целью подрыв основ государства с целью создания государства Галахи, и сплотил вокруг себя группу парней, стремящихся действовать в этом духе.

«Ясно, что источником написанного в СМИ был ШАБАК, — говорит Каханэ. — Повторяют, что он подозревается в том и этом, и люди полагают, что нет дыма без огня и верят газетам. То, что сделал Меир, не считается преступлением ни в одном демократическом государстве. Даже если не любят его убеждения, это не причина держать его в тюрьме без суда».

— В ШАБАКе говорят, что он опасен. Что его идеи опасны.

— 50 молодых ребят могут устроить восстание против государства? Это просто смешно.

— Вам кажется, что история с бунтом кем-то придумана?

— Не кем-то одним. Придумали это, чтобы оклеветать религиозный сионизм. Эти силы используют любую ложь, потому что религиозный сионизм препятствует им превратить Израиль в космополитическое государство. Они не хотят еврейское государство.

— Большинство «вязаных кип» не солидаризируются с идеями, приписываемыми Меиру.

— Это ясно. Религиозные сионисты могут целый год говорить, что «не солидаризируются», что «не согласны», но это им не поможет. Это как распространенная в СМИ фотография Рабина в форме СС. Использовали это, чтобы очернить всю религиозно-сионистскую общественность.

— Вас разочаровывает, что нет серьезной общественной борьбы против административного ареста?

— Повсюду люди говорят мне: «Мы видели, что Вы написали в Фейсбуке. Большой респект». Но люди не сдвинутся с места ради кого-то другого. Много лет назад раввин Меир Каханэ написал кому-то, что борьба за сознание — это в Америке, а в Израиле люди идут за стадом. Я не знаю происходит ли это, потому что жизнь здесь тяжелее или по другой причине, но это так.

Не впервые она поддерживала родственника, находящегося под административным арестом. И ее муж сидел под административным арестом. «В его случае — без всякой просьбы с его стороны — были крики со стороны левых. Ассоциация за права человека, колумнисты в газетах «Йедиот ахронот» и «Маарив», спрашивали, почему бы не отдать его под суд. Писали, что он сделал достаточно против закона и можно судить его. Не надо административного ареста.

Раввин Меир Каханэ создал в США Лигу еврейской обороны, предпринимавшей защитные действия — иногда с применением силы — против нападок на евреев. В Израиле он создал движение Ках, придерживавшееся идеи изгнания большинства арабов из Израиля и проводившее демонстрации в арабских населенных пунктах. Он также основал ешиву «Еврейская идея», писал книги о том, как должен вести себя еврейский народ в своей Стране. Из-за своей деятельности отбывал несколько заключений в США и Израиле. Был убит в ноябре 1990 г. в возрасте 58 лет по окончании выступления на митинге в Манхеттене. Его убийца — мусульманский террорист, замаскировавшийся под еврея.

Под административным арестом он был за 10 лет до этого — в 1980 г. Через несколько дней административный арест был заменен на арест до окончания следствия и судебного процесса. В итоге был задействован ордер тогдашнего военного губернатора Иудеи и Самарии Беньямина Бен-Элиэзера, и Меир Каханэ отсидел 7 месяцев в тюрьме.

В книге, написанной Либи Каханэ о ее покойном муже, цитируется проф. Ханс Клингофер, тогдашний глава израильской Ассоциации за права человека, написавший, что
хоть действия Каханэ на территориях достойны острого порицания, но Ассоциация выражает протест против его административного ареста. По мнению Ассоциации, у полиции есть достаточно полномочий, которые можно задействовать против подозреваемых в совершении или планировании преступлений. В Израиле не должно быть места административным арестам.

ТОТ, КТО ВЕРИТ, НЕ СДАЕТСЯ

Ребецен Либи Каханэ выпало в жизни бороться с немалым количеством препятствий. Исламский террор забрал у нее и мужа, и младшего сына — Беньямина Каханэ, убитого в декабре 2000г. с женой Талией, когда они возвращались из Иерусалима домой в Кфар-Тапуах.

Изображение
Рав Меир Каханэ, его сын Биньямин и невестка Талия.
Все трое погибли от рук мусульманских террористов.
Их дочери, бывшие с ними в машине, были ранены.

— Теракт против семьи Хенкин напомнил Вам тяжелые минуты?

— Это было не просто. Я навестила ребецен Хенкин, чтобы утешить ее. Она поразительная женщина. Я сказала ей, что дети Беньямина и Талии, слава Богу, расцветают, и она тоже получит немало радости от детей Наамы и Эйтама. Верующий человек не должен сдаваться. Я читала исследование, что религиозные женщины проявляют стойкость в таких ситуациях.

Со своим мужем она познакомилась в молодежном движении Бней-Акива в США. «Он был тогда координатором Бней-Акива в Нью-Йорке. Я выросла в сионистской семье, любящей Израиль, а в движении Бней-Акива моя идеология укрепилась».

— Выходя замуж, Вы знали, что вступаете в очень идеологизированную жизнь?

— Нет. Я думала, что у меня будет жизнь подобная жизни моих родителей: отец работает с 9 до 5, а мать — домохозяйка. До того, как Меир создал Лигу защиты евреев и начал действовать ради советских евреев, все у нас было как обычно. Мы поженились в 1956 г., так что у нас были 12 лет спокойной жизни до того, как он стал общественным деятелем. И до создания Лиги он читал проповеди в синагоге и был известен, так как писал статьи в газете «Джуиш пресс» — у него была постоянная колонка, но эта колонка была посвящена духовным вопросам американских евреев, а не проблемам безопасности.

В 1971 г. они репатриировались в Израиль с 4 детьми и поселились в квартире, которую купили в Иерусалиме недалеко от брата Меира, репатриировавшегося ранее.

Первый том из серии книг, которые Либи пишет о покойном муже, уже издан. В нем рассказывается о детстве Каханэ в США и начале общественной деятельности.

«Он был осужден на год за изготовление бомбы-образца в летнем лагере Лиги, не получив предварительно разрешения. Он утверждал, что не знал, что для воспитательных рамок надо получать разрешение. БОльшую часть времени он не был в тюрьме, так как требовал кошерной пищи и соглашению с тюремными властями ходил покупать себе еду за пределами тюрьмы или обедал у друзей. Был долгий судебный процесс, пока Управление американских тюрем согласилось предоставлять ему кошерную пищу в тюрьме».

— Вы ездили навещать его?

— Нет. Поездка в США стоила дорого, а у меня были дети и работа. Я была привычна к тому, что он не дома.

Второй том вышел в свет на английском полгода назад и сейчас переводится на иврит. В нем рассказывается о жизни Каханэ до избрания в Кнессет в 1984 г. Спустя 4 года его партийному списку было запрещено участвовать в выборах, так как «цели — расистские».

В этом томе много говорится о его личности и идеях, много его цитат.

— Книга продается? Есть спрос?

— Да. Мы продаем за границей через Amazon, в Израиле мы напечатали немного экземпляров, люди покупают.

— Вы полагаете, что «Каханэ цадак»?
(прим.перев. — распространенный стикер-лозунг «Каханэ прав»)

— Люди часто спрашивают меня это. Что он думал бы, если бы был жив сегодня? Я думаю, что нынешняя реальность доставляла бы ему страдания. С другой стороны, тяжелые события были и при его жизни. К сожалению, все, о чем он предупреждал, происходит. Он писал, что арабы усилятся. В определенном смысле он был пророком. Он писал, что арабы перестанут бояться нападать на полицейких и солдат. Все это происходит.

— Вас пугает положение в области безопасности?

— Если буду бояться — не смогу жить. Я хожу в город и веду себя, как обычно.

— Когда Вы говорите «Каханэ», люди отдаляются?

— Да. Есть люди, получающие новости только от левацких СМИ — с этим ничего нельзя поделать. Это приводящая в отчаяние война против левацкой промывки мозгов.

— Хоть уже немало лет правые у власти.

— Но они боятся что-то менять. Например, не произвели достаточно изменений в Управлении по теле- и радиовещанию.

— Есть сегодня в израильской политике кто-то, кто представляет Вас?

— Возможно, Михаэль Бен-Ари и Моше Фейглин. Они умеют высказываться и писать.

— А по вопросу поведения по отношению к арабам в духе Каханэ? Идеи выслать их из Страны?

— Это настолько не популярно сегодня, что вообще невозможно говорить это. Если кто-то говорит, что надо высылать террористов, это уже много.

ВСЕГО-НАВСЕГО БАБУШКА

Изображение

После убийства Меира Каханэ его сын Биньямин частично занял его место в движении Ках. Вследствие внутренних трений он вышел из движения и создал движение «Каханэ жив». Оно стало еще более крайним, вплоть до того, что активисты были замешаны в убийстве 2 арабов и ранении 7 при взрыве на мясном рынке. Оба движения — Ках и Каханэ хай — были запрещены в 1994х. после того, как активист Каха Барух Гольдштейн устроил теракт в Меарат а-Махпела.

— Не было мгновений, когда Вы говорили Биньямину «хватит»?

— Много раз я говорила ему «хватит». Эта деятельность не подходила его личности. В конечном итоге он занял правильное место — выпуск недельного листка в духе движения.

— А после убийства Биньямина кто-то в семье выразил заинтересованность продолжать?

— Были занимавшиеся идеологической деятельнмостью, но не практической. Меир придерживался строгого соблюдения Торы, и в этом, слава Богу, все пошли по его стопам.

— Когда Вы поняли, что Меир Этингер заинтересовался и общественной деятельностью?

— Я думала, что он хочет быть первопроходцем и поэтому создает форпосты-поселения, — говорит она о первых годах его деятельности, когда он оставил учебу и просоединился к форпостам Швут-Ами и Рамат-Мигрон. — Он шел за Даниэлой Вайс, создавшей движение, основавшее новые поселения. Он присоединился. Я не читала его блоги, мне легче читать по английски, поэтому я не знаю, что он писал.

— Он не рассказывал?

— Нет. Я всего-навсего бабушка. У него есть отец и мать. Он приходил ко мне с Морией перед женитьбой. И он читал мою книгу о Меире.

— Не все внуки читали?

— Нет. Некоторые еще маленькие, а это тяжелое чтение. Старшие читали, но двое сказали мне, что это влияет на разных людей по разному. Каждый берет из книги то, что хочет взять.

— Он доставлял беспокойство своим родителям?

— Я не знаю. Мне он не доставлял забот. Или, может, я не хотела думать об этом. А, может, не хотела знать об этом. Когда он был под арестом, его родители были очень озабочены. Знали, что все с Небес, но пытались действовать, чтобы помочь. Его отец целый день был на телефоне. Ведь это все так нелогично. Нет причины аресту. Что они хотят сделать? Проучить его? Или, возможно, одна из их целей подавить инакомыслие.

Недолгое время он был в тюрьме Аялон, затем перевели его в тюрьму Эшель в Беэр-Шеве, где он находился в изоляции. Весь день один в своей камере. Даже чтобы передать ему религиозные книги, потребовался долгий процесс, получение особых разрешений. Его родители заботились об этом. Его жене разрешали посещать его раз в 2 недели. Последний раз это было до голодовки. После окончания голодовки опять разрешили посещения.

Они поженились после праздника Суккот в 2014 г. и жили в Цфате, потому что Меир Этингер был выслан административным ордером за пределы Иудеи и Самарии. «Я один раз посещала их в Цфате. Было приятно».

— Создается впечатление, что его жена — сильная женщина, учитывая ситуацию, в которой она находится.

— В отличие от меня, она дает выход своим чувствам наружу. И умеет выражать свои чувства лучше меня.

— И Вас как-то арестовывали для допроса по его делу.

— Это было несколько лет назад. Он находился под домашним арестом, требовавшим присмотра родственников 24 часа в сутки. Его родители работали, поэтому я была ответственной за утренние часы. Ему разрешалось ходить молиться в субботу. Но в одну из суббот была Шабат хатан его друзей в синагоге, находившейся несколько дальше, и он пошел туда. Его схватили и сказали, что виноваты все присматривавшие. Вызвали меня на допрос в полицейский участок в Маале-Адумим. Михаэль Бен-Ари прибыл туда протестовать против допроса.

— Когда Вы присматривали за ним тогда по утрам, Вы разговаривали с ним?

— Я тогда работала над своей книгой, и иногда у меня были вопросы о чем-то и он помогал мне. У него хорошая голова. Он много учился, много читал. Умел отвечать на мои вопросы. Он умный ребенок, — она позволяет себе улыбнуться с гордостью бабушки. — Но это не исключение у нас в семье.

— Он с детства интересовался книгами деда?

— Он много читал. Не знаю интересовался ли особенно.

ВИДЕТЬ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ И МОЛЧАТЬ

— Вы видели видеоролик свадьбы, на котором протыкали фотографию ребенка из семьи Давабше?

— Не видела, но слышала. Это, разумеется, было сфабриковано. Державший фотографию не был среди приглашенных, и никто на знает его. Есть создающие такие снимки и делающие с этого деньги.

— По Вашему, это клевета? Вы не верите, что могло быть такое?

— Нет, это была выдумка кого-то.

— А парень, признавшийся в убийстве семьи в деревне Дума?

— Очень трудно поверить, что еврей запросто приходит ночью в арабскую деревню. Как это могло случиться? И собаки не залаяли? Это нелогичная история.

— ШАБАК утверждает, что есть группа молодежи, которую возглавляет Меир Этингер, которая поощряет нападения на арабов.

— Я не знаю. Не знаю. Но я думаю, что мальчик, учившийся в ешиве — хотя бы до 8-го класса — не может быть жестоким. Наши дети такие чуткие, такие хорошие. Возможно, он мог стоять у дороги и бросить что-нибудь, может, в гневе из-за гибели товарища или отца товарища. Но мне не кажется логичным, что кто-то вошел в арабскую деревню. Как всегда в жизни, правда когда-нибудь откроется. Это может занять много лет, но правда выйдет на свет. Мория писала о Меире, что он очень чуткий. Рассказывала, что увидев потерявшегося ребенка, он пошел разыскивать его семью. Жестокие поступки, о которых говорят, не подходят парню, которого я знаю. И я не думаю, что он мог сказать другим делать такие вещи.

— Так почему ШАБАК привязался к нему?

— Потому что после поджога в деревне Дума мир спрашивал: «Что происходит? Почему вы еще не нашли сделавших это?» И тогда началась волна административных арестов и допросы под пытками. Но все это было только, чтобы показать, что что-то делается. Меир — внук раввина Каханэ, автор Интернет-блога, для них этого достаточно для ареста.

За несколько дней до ареста Этингер написал в своем блоге:
Надо сказать правду: нет никакой террористической организации, но есть множество евреев — гораздо больше, чем думают — у которых шкала ценностей отличается от БАГАЦа или ШАБАКа и их обязывают не законы государства, а гораздо более вечные законы, настоящие, из источника жизни… Эти евреи знают, что право на Эрец они получают из Торы, а не из законов государства.

— Меир не относится к этому государству как к еврейскому.

— Потому что оно не руководствуется Торой. Я поняла от других, что с тех пор, как он остро выражался по этому вопросу, он стал умереннее. Например, современные харедим не знают, каково было положение евреев в галуте, и поэтому не ценят, что есть еврейское государство, а часть из них даже противится ему. Возможно, что-то подобное стоит за идеями Меира.

— Вы писали недавно — в знак протеста против административного ареста — что наша любимая Страна изменилась. Что Вы опасаетесь за ее облик. Но Меир и его друзья не любят государство.

— Потому что они видят несправедливость, а ребенок не может терпеть несправедливость. Моя бабушка, эмигрировавшая в Америку из Польши, рассказывала как плохо было там и что многие евреи стали коммунистами или солидаризировались с коммунистами. Она говорила, что тот, кто не был коммунистом в молодости, — не нормален, но тот, кто остался коммунистом, выросши — тоже ненормален. Потом говорили об этом так: тот, кто не был коммунистом в молодости, — у того нет сердца, а тот, кто остался — у него нет ума. Это простое объяснение для молодежи. Подросток очень чувствителен к несправедливости и гневно протестует. По крайней мере, часть молодежи — те, что не заняты глупостями. Но это не значит, что протестующие против несправедливости — преступники.

— Вы чувствуете, что чрезмерные наказания подталкивают к продолжению действий?

— Возможно, они устрашают — и такова цель правительства: устрашить, чтобы не было больше случаев типа поджога в деревне Дума. О моем муже судьи буквально говорили, что присуждают ему заключение, чтобы запугать других.

Я спрашиваю о ежегодных азкарот в память раввина Каханэ, ставших своего рода общественной демонстрацией правой молодежи. Она отвечает, что ходит на мероприятия, но многие приходящие вообще не знают, кто она. Вместе с тем значительное присутствие людей на мероприятиях в его память приносит ей удовлеворение.

— Будет 3-й том книги?

— Я сделаю все, что могу.

— Вы тоскуете по нему?

— Это не было большим удовольствием - каждую субботу искать, где мы будем. Слава Богу, у меня есть дети, которые заботятся обо мне и они живут рядом со мной. Это не просто, но это жизнь.
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской

Re: Рассказы о евреях - знаменитых и не очень.

Сообщение Сан Саныч 08 янв 2017, 07:33

Еврейский Томас Эдисон

В шесть лет этому еврейскому мальчику подарили скрипку, и он быстро соорудил из нее музыкальный автомат. Чуть позже, взломав немецкие замки, помог отцу сбежать из поезда, шедшего в концлагерь Дахау. Когда же выбрался в США, запатентовал первое из 600 будущих своих изобретений.
Благодаря Джозефу Герберу у нас есть промышленные принтеры, система штрих-кодов и самолет Boeing 767.

Однажды ночью студент политеха Джозеф Гербер делал скучные вычисления при помощи логарифмической линейки, и тут его осенило: а что если создать масштабируемую линейку, с которой не нужно было бы повторять вычисления? От идеи до реализации прошло две минуты – парень вытянул резинку из пижамных штанов, и макет нового изобретения был готов. Это революционное изобретение стало одним из 600 с лишним других разработок Гербера, которые изменили мир современных технологий.

Изображение

Джозеф Гербер появился на свет 17 апреля 1924 года в семье венских евреев. Его дедушка, уважаемый в городе врач, настойчиво внушал внуку мысль, что тот в будущем должен изменить мир к лучшему именно с помощью науки. И способностей для этого у мальчика действительно хватало – он обожал изобретать и делал это гениально. На шестой день рождения родители подарили Джозефу скрипку, но наигрывать одни и те же мелодии было скучно, и мальчик в два счета «автоматизировал» инструмент при помощи деталек конструктора.

Изображение

К восьми годам Джозеф по-своему собрал радиоприемник и придумал автоматические выключатели на магнитах, чтобы экономить батарейки. Но несмотря на таланты, на родине школьный аттестат он так и не получил: в стране набирал обороты антисемитизм, юному гению пришлось оставить школу и заняться самообразованием. А потом начался Холокост.

Буквально на следующий день после того, как нацисты заняли Вену, мама Джозефа обратилась в американское консульство за визой, но желающих ее получить было так много, что разрешение на выезд им выдали только спустя два года. Это были самые ужасные годы в жизни Герберов, но даже в обстоятельствах, когда голод и страх за собственную жизнь стали частью повседневности, Джозеф продолжал изобретать. Так, он усилил приемную мощность домашнего радио, которое теперь ловило и зарубежные новости, а еще придумал невидимые чернила, благодаря чему его дядя смог отправлять послания агентам сети сопротивления за границу, ловко обманывая скрупулезных цензоров гестапо. И если раньше Джозеф придумывал свои вещицы для развлечения, то сейчас он, сам того не понимая, решал задачи жизненной важности. Позже Гербер признавался, что этот процесс ему казался «игрой в голове» – и чем больше людей называли проблему неразрешимой, тем ярче в нем разгоралось желание доказать, что ему-то она точно по плечу.

С каждым месяцем становилось все сложнее. Оставаться в Австрии было небезопасно, и вместе с отцом Джозеф пытался бежать в нейтральную Швейцарию, но их поймали и отправили в застенки гестапо, а там сразу же внесли в формирующиеся списки пленников Дахау. Когда их вместе с сотнями других евреев загнали в поезд, обратного пути, казалось, уже не было, но в душном вагоне младший Гербер все-таки уговорил старшего отважиться на побег – мальчик умудрился сломать надежный немецкий замочный механизм окна, и они выпрыгнули из товарняка на ходу.

Вскоре после возвращения домой они снова оказались в руках нацистов, и теперь отца отправляли в один из польских концлагерей. Во время прощания Джозеф умудрился незаметно передать ему самодельную грелку для рук, которую смастерил из керосиновой печки, чтобы тот мог согреться в вагоне. Это был последний подарок отцу, больше они не виделись. А самого 14-летнего паренька вскоре отправили в трудовой лагерь, где он с 4 утра до заката работал в каменоломне наравне со взрослыми заключенными, пока родственники не выбили ему послабление на основании возраста.

В 1940 году Джозеф с матерью наконец-то получили американскую визу и успели на предпоследний пароход, переправлявший еврейских беженцев в Штаты. Первым их встретил Нью-Йорк, а оттуда через несколько месяцев они перебрались в Хартфорд и начали новую непростую жизнь. Гербер пошел в школу, взяв на себя тройную нагрузку – вместо того, чтобы начать с первого класса, он убедил директора школы позволить ему заниматься по возрасту (на долгую учебу у него просто не было времени) и шел по программе одновременно младших, средних и старших классов, осваивая английский на ходу. Сразу после занятий, на автобусе с пересадками Джозеф мчался на вечернюю смену в пекарню, по дороге читал учебники, уже после полуночи возвращался домой, спал два-три часа и снова готовился к контрольным. Денег катастрофически не хватало, и чтобы помочь матери, по субботам он работал еще и мойщиком окон, чинил радиоприемники, выполнял другие мелкие поручения, а по воскресеньям нагонял многолетнюю школьную программу. Когда к ночной смене прибавилась еще одна полноценная работа, казалось, что Джозеф сломается – но сдаваться было не в его характере.

«Образование – крылья творчества», – любил говорить Джозеф. Штудирование учебников принесло плоды. Парень без особых проблем поступил в Политехнический институт Ренсселера на отделение авиастроения, и ему как перспективному студенту сразу же дали стипендию. Теперь изобретательство стало его профессией, и больше всего Гербера завораживала мысль о создании автомобилей нового поколения – стены его комнаты в общежитии были увешаны набросками «машин будущего» с прозрачными сферическими крышами. Но первый успех ему принесло не футуристическое автомобилестроение, а устройство из резинки от пижамных штанов. Именно ее он использовал в качестве основы усовершенствованной им логарифмической линейки, которая позволяла в разы ускорить скучные математические расчеты.

Его на первый взгляд простая разработка произвела огромное впечатление на тех, кто разбирался в деле – и инженеры с закройщиками просто не понимали, как раньше без нее жили. Почувствовав потенциал своего изобретения, в 1946 году Гербер с инвестицией в три тысячи долларов основал компанию Gerber Scientific по производству таких линеек. Ну, а уже к началу 60-х в ассортименте компании появились и другие технические новинки. Жизнь Джозефа Гербера стала воплощением мечты любого эмигранта, а Америка победы любила. Успехи недавнего эмигранта получили настолько широкое национальное признание, что в 1950-м на основе его истории даже сделали бродвеевскую постановку Young Man in a Hurry («Парень спешит»), где Гербера сыграл знаменитый в те годы актер Корнел Уайлд.

В идеальном мире Джозефа Гербера должно было быть автоматизировано все. Вслед за безразмерной линейкой он изобрел первый графопостроитель с цифровым управлением – этот плоттер сразу же взяла на вооружение армия США для составления карт с диспозицией противника. Но изобретатель не хотел работать только на пользу спецслужб, он стремился быть полезным всему миру, как завещал его венский дедушка. Из плоттера «выросло» другое устройство – программируемый фотографопостроитель, который с высокой точностью переносил оригинал рисунка на фотопленку и, по сути, стал фотонаборным автоматом для подготовки снимков к тиражной печати.

Выиграла от этого не только полиграфическая индустрия, резонанс был куда мощнее – эта разработка была задействована в производстве 75% цветных телевизоров с кинескопами, и она же лежит в основе идеи американской системы штрих-кодов UPC.

Подобных революционных изобретений у Джозефа Гербера было еще множество – среди прочего, он разработал систему CAD, которая перевернула индустрию дизайна и проектирования. Вооружившись этим инструментом, компания Boeing собрала свой первый «безбумажный самолет», Boeing 767, а инженеры General Motors смогли выводить новые модели автомобилей на рынок в два раза быстрее.

Но больше всего Гербер гордился своим вкладом в развитие легкой промышленности – в 1967 году он представил систему, которая позволяла закройщикам быстро и аккуратно вырезать детали будущей одежды из множества слоев ткани любого вида и качества. Изобретение оказалось настолько значимым, что в 1968 году Джозеф основал под нее отдельную компанию – Gerber Garment Technology, и усовершенствования этой технологии до сих пор продолжаются.

Изображение

Изобретение существенно удешевляло производство, промышленники аплодировали Герберу, но вот рабочие, которые сразу же попадали под сокращение, были в ярости: профсоюз закройщиков, в который входили 417 тысяч человек, пригрозил организовать многотысячные демонстрации перед магазинами с одеждой, пошитой при помощи автоматизированных систем.
Сам Джозеф совсем не планировал вредить рабочему классу – наоборот, он утверждал, что его системы принесут заводам и рабочим исключительную пользу.

В 1995 году глава одного из крупнейших профсоюзов легкопромышленников наконец-то выступил на стороне изобретателя, отметив, что предложенная им технология стала «одним из столпов, на которых держится глобальная индустрия, основанная на принципах продуктивности и справедливой оплаты, а не на устаревших методах, недопустимо низких зарплатах и невыносимых условиях труда».

Одна за другой первые модели изобретений Гербера становились музейными экспонатами. Первый инструмент – например, та самая линейка-резинка и закроечный резак и сегодня входят в постоянную экспозицию знаменитых музеев Смитсоновского института.
Другим знаковым изобретением Гербера стал Signmaker из начала 1980-х – устройство для промышленной печати картинок и надписей, в том числе и на виниле, так что бумом брендирования и нанесения рекламных надписей на все, что только можно, Америка во многом благодарна тому самому Герберу. А чуть раньше, в 1978 году, первый промышленный принтер Гербера позволил полностью изменить рекламную индустрию – большие и маленькие компании стали штамповать билборды и наружную рекламу темпами, о которых раньше могли только мечтать.

В середине 90-х Министерство торговли США официально отметило, что «технологии, впервые представленные Гербером в сфере проектирования и электронных систем, навсегда изменили производство вывесок и баннеров – то, чем раньше могли заниматься только высококвалифицированные специалисты, теперь стало доступно всем. Ушли в прошлое вывески, написанные красками или вырезанные вручную».

Чуть ли не каждый новый продукт тут же требовал новой дочерней компании, и всего таких ответвлений у корпорации Гербера было девять, и каждая – уникальна. Как он умудрялся сочетать творческий процесс изобретательства с управлением такой огромной сетью – загадка. Видимо, это был еще один из его талантов. «Суть хорошего менеджмента заключается в том, чтобы принимать мудрые решения, не зная всех фактов», – утверждал он. И хотя Джозеф Гербер оформил более 600 революционных патентов и перевел на новые рельсы десяток индустрий мира, включая автомобильную, оптическую и компьютерную (хотя компьютерами так и не начал пользоваться), более простого в общении человека было еще поискать. Его сын Давид говорил, что «Холокост сделал отца скромным – и эта скромность уживалась в нем наряду с большими амбициями и уверенностью в себе».

Даже после очередного инсульта он продолжал изобретать – в его палате все было заполнено эскизами очередных разработок, а вокруг больничной койки стояли макеты новых устройств. И среди капельниц он умудрился организовать рабочий кабинет. Джозеф Гербер с улыбкой говорил, что уйдет на пенсию только тогда, когда в столице СССР откроется фондовая биржа. Удивительно, но эта шутка оказалась почти пророческой – «Томас Эдисон» современного производства, как называли Гербера, ушел на вечную пенсию 8 августа 1996 года, за семь месяцев до того, как Московская фондовая биржа начала свою работу.

Изображение
Источник
Аватара пользователя
Сан Саныч
Собеседник
 
Сообщений: 21722
Зарегистрирован: 12 дек 2009, 14:29
Откуда: Хайфа, Израиль
Пол: Мужской
Вернуться к началу

Пред.След.

Вернуться в События, люди, даты, праздники


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

cron