Еврей по жизни Сергей Юрский
окончание
Сергей Юрский и абсурд (сайт
http://www.echo.msk.ru, "Дифирамб", Ксения Ларина беседует в прямом эфире с Сергеем Юрским):
...абсурд как инструмент, как способ мышления, взгляда, абсурд как сегодняшняя, одна для меня главнейшая возможность пробить сетку равнодушия, она сильно надета на сознание, на психологию сегодняшнего человека - это абсурд. Потому что это взгляд с совершенно неожиданной точки, и взгляд, который освежает. Он может шокировать, он может удивлять, но именно это и есть то самое, чем можно пробить глухоту. Абсурд: сурд, сурд - это глухота, глухой. Тут не прямая зависимость, но все-таки этот корень очень важен. Тут против глухоты, против слепоты, против привычного. И этот освежающий взгляд может оказаться и приносящим комедию, т.е. внезапный и спонтанный юмор - не в области шуток только, а в области нового взгляда, освежающего твое собственное существование. Вот, значит, почему я занимаюсь абсурдом. Потому что все мои последние спектакли, начавшиеся, я полагаю, с Николая Васильевича Гоголя, 'Игроков', спектакля, который назывался 'Игроки-21', и который был уже почти 20 лет назад, и дальше 'Стулья' Ионеско, две пьесы Вацетиса - это современный абсурд, 'Провокация' и 'Предбанник'. 'Лысая певица', Хармс, который вошел в эти годы в мои программы, это все вот этот самый инструмент и этот способ взаимодействия со зрителем.
...на мой взгляд, это жанр, как и все, высокий жанр - это божественный жанр. А божественный - в данном случае я имею в виду, это взгляд с точки очень высокой. Высокая трагедия это называется - это трагедия! Высокая комедия - это тоже, но высокая, потому что комедия, бывает, снижается до пошлости, легче всего. А трагедия снижается до обычных жизненных неприятностей, до драмы, до: ну, до вещей, которые всем и так понятны, близки, и они имеют успех. А высокая трагедия - это еще нужно зрителю сделать усилие, подняться. Так вот, абсурд тоже божественный жанр, это тоже входит в комедию, но это такая смесь комедии и ужаса, смеха и ужаса, которая бьет сильно. А если еще иногда, как в 'Стульях', например, возникает третья струна - слеза, т.е. остро-лирическая струна - то вот это уже аккорд в пушкинском понимании. Потому что театр, актерское искусство на трех струнах играет: слезы, смех и ужас.
К.ЛАРИНА - Как Вы думаете: или Вы знаете? Просто ответьте на этот вопрос. Почему в советские годы абсурдизм, жанр абсурда был практически под запретом? Как в драматургии, так и в любом другом виде искусства?
С.ЮРСКИЙ - Ну, потому что очень острый взгляд, очень непривычный. Он всегда должен вызывать некоторое остережение. Но там у нас были периоды разные - напомню, Вы меня спросили, когда начался абсурд, я говорю, что с древнейших времен, но абсурд - это инструмент, который потрясающе используется Гоголем - и в советское время Гоголь был вполне заявлен.
А Достоевский? Это просто великий автор абсурда, и то, что играю я в Достоевском, и 'Крокодил', и 'Фома Опискин', там это присутствует в невероятных масштабах. Конечно, Чехов, при всей его тонкости, при всем его ощущении живой жизни - он не выходит за эти пределы, но внутри, в показе человеческой глухоты по отношению друг к другу, во всех его пьесах - 'Вишневый сад' и 'Три сестры', и во всех его самых великих пьесах. И в комедиях - скажем, в 'Предложении', этот самый инструмент абсурда мощно присутствует. И недаром Ионеско, когда ему задавали во многих интервью вопрос, кто для вас: он сегда говорил: 'Первым - Чехов'.
В советские годы жанр абсурда был под запретом, потому что Советская власть заботилась о состоянии интеллектов граждан: надо было оборону крепить и вообще имелось много проблем, для решения которых требовались отнюдь не абсурдизированные мозги.
Абсурдизм Чехова я и сам давно заметил; Гоголь в конце концов сошёл с ума, а Достоевский -- не абсурдист, а консерватор.
В будущее смотреть - это не всем дано, и вообще немногим дано, рискнуть даже. А в прошлое посмотреть - почему бы нет. И тут, мне кажется, что путаются: массы путаются. Одним кажется, что 10-й год ХХ века какой-нибудь, или времена, когда были царствования: Николая II - это было какое-то умилительное соединение всех, поцелуйное, все в Бога верили, все поступали хорошо...
Но это было не так. Россия, которую мы тогда потеряли, была сгнившим государством. Этим я занимался, прочтя множество документов - не мнений, а документов. Да и просто события поглядеть. И почитать наших писателей, которым мы привыкли доверять, и я им не изменяю. Ну, Горького, в частности. Чехова, в частности. Бунина, в частности. При всем том, что он потом говорил 'окаянная Россия' уже о Революции. Но почитайте Бунина, который дает картину той жизни.
А я уж не говорю о таких людях, как Короленко. Не буду больше перечислять. Им надо доверять, это свидетельства, абсолютные свидетельства. Значит, одним кажется, что вот где было счастье! Сегодня нам что-то не так, а вот где было счастье! Маслом намазывали хлеб, сверху икру, а потом рыбу подавали, стерлядь, которая из Волги выпрыгивала сама в рот.
А другие говорят, что, ну, это далеко, мы там не жили, не знаем, и все прочее, но в советское время было это: Бесплатная медицина, правда, плохие там были больницы, но врачи-то были хорошие. Хорошие, добрые врачи, а теперь за все деньги просят. И сейчас есть добрые врачи, и сейчас есть прекрасные врачи. Но это все голова, повернутая на 180 градусов назад, в царскую Россию. А при том, что мы с Вами обсуждали 'Имя Россия', некоторые говорят: хорошо бы жить при Иване Грозном.
Ну, ребята, рискуйте, рискуйте.
А здесь он даже могуч. И, кстати, определённо идёт немножко против своей среды:
Я не могу себе представить человека российского, который отрицает победу и значение победы России, Советского Союза в Великой Отечественной войне. Это могут быть только фашисты, но даже наши фашисты, которых я ненавижу искренне, но думаю, что они другое имеют в виду. Я думаю, что они не победу отрицают, а им нравится немецкая форма, они шовинисты, они путают сами себя с немцами, они путают гитлеризм со сталинизмом - это тоже разные вещи.
А здесь он снова слабый интеллигент, который старается быть хорошим, но путает фашистов с нацистами, мешает в одну кучу наших с ненашими и вдобавок не хочет задумываться о том, откуда нацизм берётся. Кстати, я из тех, кому нравится немецкая униформа. Но в своё время носил я, конечно, советскую, а вот Юрский -- нет.
Сходства есть, но есть и различия. Потому что христианство, вывернутое наизнанку, вместе с интернационализмом - относись к пришельцу и к другому, как к своему - оно нарушалось многократно, но оно было в идеологии коммунизма. Все люди братья, пролетарии всех стран - соединяйтесь, и т.д. - в идеологии.
Фашизм был: никто не соединяйтесь, мы лучше всех в принципе. Расизм.
Расизм и христианство - это вещи, несовместимые абсолютно. А коммунизм и христианство - вещи очень соединимые.
Это просто вывернутое наизнанку, это обман, но сами слова...
Юрский определённо не философ, а философствующий интеллигент. Философ не скажет "расизм и христианство - это вещи, несовместимые абсолютно" (на самом деле при некоторой гибкости ума они вполне совмещаются и между собой, и с многими нехорошими вещами).
Кстати, Иисусу не доводилось соединять расизм с христианством, но вот национализм он под настроение таки соединял.
Бродский для меня один из самых важных авторов. Я никогда не позволяю себе читать целые концерты Бродского, потому что это очень трудно и читать, и воспринимать. Он трудный. Но это, конечно, гигантская фигура, и с годами - а прошло уже 13 лет, как его нет с нами - он становится все больше и больше. Что касается моего участия в Бродскиаде вот этой самой, то вышел, наконец, фильм Хржановского, художественный фильм 'Полторы комнаты'. Мы дадим премьеру этого фильма, где мы с Алисой Фрейндлих играем родителей Бродского - Александра Ивановича и Марину Моисеевну.
Эта премьера - я не знаю, много ли народу будет ходить на это, и вообще, прокат справится ли с этим. А жаль. За границей фильм уже идет, и справляются. Ну, должно быть и у нас.
Насколько мне известно, в России прокат не справился: после того, как расширились возможности эмиграции, а немцы вдобавок употребили российских евреев на восстановление еврейской общины в Германии, доля прирождённых поклонников Бродского в России значительно уменьшилась, а массе "русских по жизни" Иосиф Бродский не особо интересен.
Юрский "никогда не позволяет себе" читать целые концерты Бродского, потому что понимает, что на них вряд ли будет набираться достаточное количество русскоязычных евреев и русскокровных "евреев по жизни". Люди приходят на концерты
РУССКОГО актёра Юрского, а тот понемногу всё-таки грузит их Бродским, потому что в силу различий в менталитете он не может понять, как это так бывет, что людям не интересен Бродский, и полагает, что того им попросту неправильно подносили.
Сайт
http://www.newizv.ru, Ксения Ларина "Сергей Юрский проверяет слух зрителей на Малой сцене Театра Моссовета":
Юрский продолжает игру в 'театр Игоря Вацетиса'. Имя этого загадочного драматурга хорошо известно поклонникам главного интеллектуала московской сцены.
Сам Юрский выходит на сцену в заключительном эпизоде, который и дал название спектаклю - 'Полонез'. Отчаявшийся изменить мир старик еврей Исидор, дабы отгородить себя от пошлости бытия, добровольно привязал себя к креслу и заткнул рот кляпом. Общаться он соглашается лишь со своим Ангелом-хранителем (замечательная работа Алексея Гришина). Ангел регулярно спускается к старику с небес на землю, но в итоге - то ли от частного летания туда-сюда, то ли от невезения, то ли от вселенского разгильдяйства - зависает между небом и землей на проржавевшей от времени лебедке.
Друзья и близкие Исидора, собравшиеся в его доме на традиционный бал - 'Полонез', никакого Ангела, естественно, не видят, и к Исидору относятся, как к старому капризному идиоту. Персонажи, больше похожие на монстров с картин Босха, убеждены в том, что они-то и есть настоящие живые люди XXI века. И лишь слабеющий взгляд Исидора представляет их нам такими, какими они являются на самом деле.
Бал уродов не самое приятное место для жизни. Добровольно ушедший в иной мир Исидор, однако, понимает, что и сам Всевышний не может обеспечить ему общество разумных собеседников. Мир сошел с ума и на том свете тоже.
Претенциозная абсурдистская чушь. Кстати, про Вацетиса: На протяжении нескольких лет актер не сообщал, кто скрывается
за этим псевдонимом, пока не выяснилось, что Вацетис - это сам Сергей Юрский." (Сайт
http://www.newizv.ru, Екатерина Васенина "Сергей Юрский: С актерами мы говорим о Ходорковском'")
Обратим внимание, что у нашего русского Юрского псевдоним -- как у обрусевшего "инородца". Знаковое это, знаковое. Чутьё верно подсказало Юрскому, что истинно русский человек такую абсурдятину напишет вряд ли.
* * *
О советском еврейском кино, в котором много снимался Сергей Юрский.
Помимо евреев-авторов литературной основы, евреев-актёров, евреев-режиссёров и пр., для этого кино было характерным ещё тяготение к условностям. Если взять "Золотого телёнка" режиссёра Михаила Швейцера, то очень условной является, к примеру, сцена встречи Остапа Бендера с румынскими пограничниками.
Особенно условны такие еврейские фильмы с участием Юрского, как "Король-олень" и "Интервенция".
Я, кстати, не люблю и слишком национального русского кино: всяких там "Мужиков" и "Любовей по-русски". С моей точки зрения, такое кино -- стремление проехаться на этническом чувстве простаков. Режиссёры этничных фильмов держат людей за примитивные устройства с несколькими кнопками: нажмёшь кнопку "русский" -- и на выходе должен быть запрограммированный восторг. А вот уж хрен вам!
* * *
Сергей Юрский как писатель.
Сайт zwezda.ru, интервью "Сергей Юрский: 'С кинематографом что-то случилось'" (Светлана Мазурова, "Восточно-Сибирская правда", 21.04.2001).
- Сейчас что-нибудь пишете?
- Пишу. Много. Летом я должен закончить книгу 'Западный экспресс'. Это мемуары, которые печатаются главами в журнале 'Октябрь' уже два года. Книга прозы, комической, тоже должна быть закончена, я думаю, к осени. Основа ее - повесть 'Голос Пушкина'- уже опубликована в журнале 'Знамя'. Моя постоянная работа - 'Новая газета', где я регулярно, уже более полугода, веду колонку. Так что письмо составляет важную часть моей жизни.
То, что я успел прочесть у Юрского-писателя, было хорошо. Есть основания полагать, что в основном хорошо и то, чего я не успел у него прочесть. Чтобы найти, к чему придраться, надо читать у него много.
В произведениях писателя Юрского нет пошлятины, матерщины, садизма и прочей такой ерунды. Есть, правда, абсурдизм и общечеловеческие ценности, но далеко не выпяченно. Сергей Юрский -- это ещё один хороший писатель еврейского происхождения на русские головы. Своей писательской популярностью Юрский в основном обязан своим же успехам в кино. Впрочем, не такой уж он популярный автор (в десятку самых модных не входит), но это в нашу вульгарную эпошку, скорее, плюс, а не минус.
Писательская поверхностность Юрского -- отчасти следствие его актёрской популярности: всё, что бы он ни предлагал к публикации, вызывает благожелательный внимание, а если так, то зачем углубляться, оттачивать мысли и т. д.?
Юрский очень встроен в общество. Он -- нарасхват. Для тра-та-та это хорошо, для углублённой интеллектуальной работы -- помеха (потому, что ты обрастаешь моральными обязательствами и оказываешься довольно несвободным в суждениях).
* * *
Сергей Юрский как эксперт по российскому кино.
Сайт zwezda.ru, интервью "Сергей Юрский: 'С кинематографом что-то случилось'".
С нашим кинематографом что-то случилось. Он аморален, и это скверный знак. В сценариях нет упругости. Они или вялые, или жестокие до невозможности.
По правде говоря, "что-то" случилось не с кинематографом, а со страной, с народом. Изменения в кинематографе -- неизбежное следствие случившегося со страной. Но Юрский ведь русский интеллигент еврейского корня (= либеральный демократ), а значит, для него падение как бы очень уж порочного советского режима -- это хорошо, а плохо то лишь, что почему-то не удалось при этом сохранить в кинематографе его положительные качества советского времени, обусловленные охранительной деятельностью нехорошей КПСС.
* * *
Итого еврейское у Юрского:
1) востребованность в советском еврейском кино;
2) либеральный демократизм;
3) дружба с евреями (Симон Маркиш и пр.);
4) близость к диссидентам ("идя на встречу с Солженицыным...");
5) увлечение театром абсурда;
6) тяготение к комическим ролям, к гротеску;
7) неоднократное играние ролей евреев;
8) прирождённое русское литераторство;
9) многократные гастроли в Израиле;
10) непреходящий интерес к Юрскому со стороны еврейской общественности.
Еврейской крови у Юрского кот наплакал, но евреи воспринимают его как своего: на нём печать еврейскости, которую уж
они-то различают получше даже, чем национально-озабоченные русские.
В раннем детстве я обожал Остапа Бендера в исполнении Сергея Юрского (хотя в доперестроечное время фильмы про Бендера показывались чрезвычайно редко: это было не то кино, какое Советская власть настойчиво продвигала в массы). Я мечтал сбежать из дома и заделаться странствующим жуликом, как Остап. Фото Юрского в роли Остапа, выдранное из какого-то макулатурного журнала, я прятал дома под холодильником, чтобы мать не догадалась о моих широких замыслах.
Впечатление от Юрского-Остапа держалось у меня годы. Став чуть постарше, я даже начал было кропать что-то вроде рассказа или повести о том, как я встретил постаревшего и помудревшего Остапа и обсуждал с ним какие-то дела и планы. Кстати, я видел его похожим на нынешнего постаревшего Юрского! И меня теперь греет то, что хоть таким вот образом, через этот очерк, я всё же с ним встретился. Но я теперь тоже изменившийся до почти не узнать...
Арчила Гомиашвили в роли Остапа в "Двенадцати стульях" я воспринимал как досадную недоработку кинематографа. Для меня блистательным Остапом был Юрский и только Юрский. Но сегодня уже почти наоборот: мне очень нравится, как играет Гомиашвили, и меньше нравится, как играет Юрский.
* * *
Русский человек с судьбой еврея Сергей Юрский -- искренний, порядочный, очень талантливый и много поработавший, с заслуженной славой. У него мощный производительный ум и наверняка большая психическая выносливость. Как ни крути, он -- выдающийся. Однако, он довольно грешил дурной интеллигентностью и ныне стал чуть ли не её символом.
Разумеется, в творческом и моральном аспектах Юрский заведомо выше очень многих "деятелей культуры", которые на слуху у несчастливого русскоязычного народа. Но я не могу сказать: побольше бы нам Юрских. Не всё то, что нравится, -- хорошо.
Особенно если в больших дозах. Иногда полезнее то, что не доставляет непосредственного удовольствия. Юрский -- это то, что нравится очень многим, но что в широком объёме не на благо. Если бы Юрских вдруг оказалось много, получилось бы слишком много абсурдной интеллигентности, нейтрализующей в народе критическое, радикально-созидательское и спасательское мышление. Русакам нужны думальщики, а не интеллигенты. Нужны люди, для которых истина дороже приличий. Люди, которые заметят не только пролитый на скатерть соус, но даже попытку пролития и вовремя схватят за руку.
Потому что по-хорошему надо заниматься не деланием вида, что проблем не существует, и даже не решением проблем, а их
профилактикой.
Любитель абсурда, гротеска и условностей, Сергей Юрский -- человек очень театральный, довольно неестественный, в еврейском вкусе. По крови, по интеллигентскому мусору в голове, по делам он -- человек российский, не космополит. Но он -- не русский.
Юрский в настоящее время широко востребован, но преимущественно в среде еврейской и околоеврейской (= либерально-демократической) интеллигенции. В интернете на него очень много ссылок, но если к ним присмотреться, то можно обнаружить, что они в значительной части специфические, указывающие на упомянутую среду.
Сергей Юрский производит впечатление приличного человека и наверняка таковым и является. Но этого не достаточно, чтобы оправдать отвлечение на него большого объёма общественного внимания (хотя, к примеру, некто Путин перетягивает на себя незаслуженного внимания много больше, из-за чего другим мало что остаётся).
Юрский -- мастер вышесреднего тра-та-та, отличного по форме, но по сути базирующегося на расхожих интеллигентских фикциях. Он удобен для нынешних СМИ. Такие, как Юрский, своей востребованностью МЕШАЮТ проталкивать новые существенные идеи в хоть сколько-нибудь думающие массы.
Думается, что еврейская общественность поддерживает Юрского в информационном и организационном аспектах почти как своего и что частью своей популярности он обязан не личными достоинствами и творческими достижениями, а вот этой поддержке.
"Совести нации" или чего-то в этом роде из него пока что не лепят (хотя и близки к тому), так что можно было бы и не напрягать критических способностей по поводу кумира молодости, но вот почему-то захотелось. Значит, что-то в подсознании оказалось задетым.
Юрский -- очень хороший актёр с выгодной внешностью, хотя и слегка еврейской. В некоторых свои ролях он, может, и переигрывал, но это кому как. Несколько советских фильмов с его весомым участием -- в числе выдающихся и являются существенным вкладом в российскую культуру (а если и не в мировую, то тем хуже для мира). Но его последующая театральная пропаганда абсурда -- это обслуживание информационно-охмурительных потребностей самой путанной и космополитичной части российской интеллигенции.
Сергей Юрский долгие годы вредил русским и обрусевшим людям тем, что пропихивал абсурдистов Ионесок и Хармсов в русскоязычный культурный оборот. А ещё садистоватого Бабеля пропихивал. А ещё вычурно-напыщенного Бродского. Поддерживал их всех своим авторитетом, сбивал ищущую правды молодёжь с толку.
Другое очень подходящее название для данной статьи -- "Сергей Юрский как российское абсурдистское чудовище" или "Сергей Юрский как разрушитель русского мышления". К сожалению, в антиабсурдистских глазах он на "чудовище" вполне тянет. И на "разрушителя" тоже. Даже если его абсурдятину потребляют в основном люди русскоязычного еврейского круга, а не действительные русские, их ведь тоже жалко.
Юрский -- не обрусевший еврей, а скорее объевреившийся русский: русской крови у нашего Жихарева-Романова, наверное, всё-таки больше, чем еврейской. Человека формируют обстоятельства. Юрского, возможно, довела до еврейской жизни его неизбывная внешность, а не таинственный "голос крови". Но не исключено, что и "голос" был, причём ещё у Юрского-старшего, потому что культурный человек, чувствующий себя русским, не стал бы подозрительным Юрским в ситуации, когда можно было остаться надёжным Жихаревым.
Когда еврейская общественность в своё время открыла перед Сергеем Юрским возможность карьеры в качестве неявного еврея в русской культуре, он этой возможностью соблазнился. И как честный человек, стал играть по правилам, то есть, культивировать абсурд, Бабеля-Бродского и т. д., причём, может быть, даже больше, чем ему изначально хотелось. Но потом он, конечно, ко всему такому привык и продолжал уже с удовольствием.
По формальным признакам Сергей Юрский -- действительно больше русский человек, чем какой-либо ещё. Но по менталитету, занятиям и социальным связям он -- русский еврей, представитель промежуточного субэтноса.
Если русские человеки не будут слегка дистанцироваться от Сергея Юрского и ему подобных русских "евреев по жизни" и просто обрусевших -- но не полностью -- евреев, то будут терять свои культурные и менталитетные особенности (из которых отнюдь не все -- отрицательные) и сами становиться "немножко евреями". К Юрскому и ему подобным надо относиться чуть теплее, чем, скажем, к немцам, арабам или папуасам, но всё-таки учитывать, что они -- другие и что в некоторых вещах они не заслуживают доверия.
Если Юрский самоощущает себя как вполне руского, это самоощущение ошибочное. Но я верю, что иногда, под настроение он, бывает, выпив водки и закусив солёным огурцом и салом, таки рвёт на себе косоворотку, затягивает волжским басом "Из-за острова на стрежень..." и далее пускается вприсядку под недоумённые взгляды дружественных Сём и Зям, собравшихся у него на кухне в весёлый праздник Пурим, чтобы вместе немножко потанцевать "семь-сорок".
Юрский -- плохой русский и плохой еврей. Если в чтении с целью идеологической подпитки себя выбирать между Юрским и, скажем, Жаботинским, то последний много-много полезнее. Юрский -- интеллигент-размазня, а Жаботинский -- конкретный боец: по-настоящему воевал, по-настоящему сидел, по-настоящему портил людям нервы.
Тут даже "сравнительное жизнеописание" не напрашивается, потому что фигуры довольно разновесные. Сравнительно жизнеописывать С. Ю. Юрского имеет смысл разве что с А. П. Чеховым. Мне представлятся, что Антон Чехов -- идеологически очень близкая к Сергею Юрскому фигура. Можно даже сказать, что Юрский -- это Чехов сегодня. Правда, я не настолько знаток творчества обоих, чтобы утверждать это уверенно. Но за неадекватность Антона Павловича Юрского "вызовам современности" я ручаюсь. Умненький он и старательный, но жутко опутанный по рукам-ногам социальными связями и обвешанный моральными обязательствами, как все латентные Чеховы. Подозреваю, Юрский даже в абсурдизм не
вперился бы, если бы это не было принято в его окружении.
Говорить про Юрского "интеллектуал" можно, если понимать под этим человека, занятого сложным умственным трудом широкого профиля. Юрского мыслителем пока ещё, вроде, не называют, но могут дойти и до этого. Да, он нередко затрагивает важные непростые темы, но затрагивать -- это одно, а привносить существенное своё -- это другое. На крепкого писателя Юрский тянет вполне, на мыслителя -- нет, не тянет. И Юрский ведь уж точно не одиночка, а очень интегрированный в общество человек, а интегрированность в общество и свобода творчества плохо совмещаются. Хорошо встроенный в общество творческий индивид может позволить себе быть где-нибудь на переднем крае (или на заднем, или на фланге), но не может позволить себе пойти в отрыв: у идущих в отрыв от коллектива не просто повреждаются социальные связи, а рушатся вместе с ними и возможности зарабатывать на жизнь творческим продуктом. А хоть как-то питаться ведь необходимо каждому.
(Уточним. Бывает, думающему человеку очень везёт, и он находит себе группу, умственный уровень которой достаточно высок, чтобы этот человек не чувствовал себя в ней лишним. Тогда ему нет нужды уходить в отрыв, чтобы самовыражаться вполне: в этом случае в отрыве от большого коллектива пребывает вся группа. Короче, хоть где-нибудь должен быть отрыв от массы, иначе этот думающий человек вряд ли так хорош, как он полагает.)
В интеллектуальном отношении Юрский -- по преимуществу отражатель и поддерживатель (ну, и участник коллективных отрицаний при случае, но это разновидность поддержки: поддержка отрицателей). В отношении карьеры такая роль выигрышная: отражать и поддерживать можно только то, что уже продвинуто в массовые умы другими, а значит, у тебя изначально есть соратники, круг взаимных поддакивателей. Правда, к тебе не будут (или будут тщетно) обращаться в
поисках новых вопросов и новых ответов, но эти новые вопросы и ответы так или иначе мало кого интересуют.
* * *
О том, как появилась на свет эта статья. Нечаянно, но быстро. Я всегда относился к Сергею Юрскому положительно, но это отношение основывалось на старых впечатлениях от фильмов и на не-мелькании его на гнусном российском TV. Но вот мне стукнуло вдруг в голову выяснить через интернет, еврей ли наш Юрский всё-таки. Это был "случайный поиск", нормальный исследовательский ход. Уже через 15 минут лазания по интернет-помойке-сокровищнице я осознал, что есть интересное ПРОТИВОРЕЧИЕ: с одной стороны, у человека в основном как бы русская кровь и отнесение себя к русской культуре, с другой -- ему оказывается обильное внимание со стороны еврейской общественности, а она в таких делах довольно разборчива.
Повезло, наконец, послушать по телевизору, как Сергей Юрский читает Пушкина. "Евгений Онегин". Мне не понравилось: довольно монотонно, мелодия стиха не вскрывается. В этом деле Юрский не переигрывает, а наоборот, не доигрывает. Я не имею в виду, что надо читать с завываниями, разными голосами и т. д., но лучше бы чуть выразительнее и не всё одинаково. Можно сказать, Пушкин Юрскому не даётся.
Источник