В сентябре 1980 года новый президент Ирака Садам Хусейн вышел на трибуну иракского «парламента» и порвал на мелкие кусочки «Договор Шатт аль-Араб», который собственноручно подписал за пять лет до этого с великим шахом Ирана Реза Пехлеви. Этот договор регламентировал права Ирака и Ирана на использование реки после слияния Тигра и Евфрата. Так началась разрушительная война между Ираком и Ираном, которая продолжалась восемь лет и унесла жизнь миллиона людей.
Вот чего стоят договоры на Ближнем Востоке. Их будут выполнять, если за ними стоят истинные интересы. Если есть интерес – договор будут соблюдать, если нет – договор не имеет никакой ценности. В последнем случае договор есть лишь плетение словес в воздухе, мыльный пузырь, опасная иллюзия. Если за ним стоит сила – договор будет соблюдаться, если за договором кроется слабость одной из сторон – грош ему цена. Он подобен искажающей действительность галлограмме.
17 мая 1983 года Израиль подписал мирный договор с Ливаном, с помпой и прямой трансляцией, договор, которого с ливанской стороны не хотел никто. С израильской стороны договор подписал Давид Кимхи, представлявший МИД, а до этого Мосад.
Во второй статье договора было сказано: «Стороны признают, что состояние войны между Израилем и Ливаном подошло к концу и более не существует». Радостные и по-детски наивные иллюзии, которые предполагают, что если напечатать «КОНЕЦ ВОЙНЕ» и подписаться, то так тому и быть - будто нет «Хизбаллы», террора и ненавистников Израиля.
Этот договор не просуществовал и дня. В конце концов ливанский парламент единогласно аннулировал этот мертворожденный «договор».
У Израиля есть договоры с Турцией, но там изменились интересы. Турция изменилась, и эти договоры мало чего стоят. Полгода назад Турция почти объявила нам войну. За короткое время договоры с этой страной превратились в клочок бумаги.
С другой стороны, на Ближнем Востоке были договоры, которые соблюдались, несмотря на то, что их никогда никто не подписывал. Например, межарабские договоры. Стабильность пропала бы, если бы одна из сторон потребовала подписать документ. Нужно понять: между письменным договором, который не подлежит изменению, и действительностью есть четкое противоречие. Договор, который не будет соответствовать реалиям, исчезнет. Жизнь окажется сильнее бумаги.
Сила предпочтительнее контракта. Сдерживающая сила эффективнее подписанных слов. Стабильность – лучше печатного станка.
Согласие, подкрепленное силой – это стабильность, а договор, подписанный без силы, означает разрушение.
Парадоксально, но факт: без всякого договора у нас есть подобие мира с Сирией. Стабильность и покой. Если мы навяжем им письменный договор – мира не будет. Этот договор подорвет стабильность сирийского режима изнутри. У нас есть соглашение о разграничении вооруженных сил, и этого достаточно.
В отличие от нашей концепции «святости договоров», на Ближнем Востоке переговоры начинаются после того, как подписаны договоры. Например, в случае Египта и Иордании, только 30 процентов наших договоров с ними соблюдаются. Договоры в этими странами находятся всё это время в состоянии изменчивости и обсуждения.
А мы всё бегаем за арабами с нашими бумажками, просим подписать, и огорчаемся, когда они от нас убегают.
Целые полки израильских юристов поколениями бегали за арабскими соседями и навязывали им диктат юридических формулировок, принятых в Израиле: власть закона, власть закона…
Нас самих этот диктат закона уже погубил. «Активизм госконтролера», «активизм БАГАЦа», «активизм ассоциаций», активизм СМИ» - в результате наша государственная структура уже не способна функционировать. Всё, что исходит от общества и правительства, перестало работать – армия боится комиссий, правительство ждет очередной американскоц "инициативы", полиция занята внутренними разборками, пожарные ... сами видите, и в конце каждого государственного коридора сидит трусливый чиновник.
Неудивительно, что арабский мир оказался умнее нас, и бежал от юридического активизма как от огня. Они со своим здоровым инстинктом выживания увидели в этом опасность. И были правы. А мы ошиблись, и в нашем понимании арабского мира, и в понимании самих себя.
Арабская сторона избегает заключать договоры, и мы расцениваем это как нежелание прийти к взаимовыгодному соглашению. Но они видят в нашей «договоромании» - диктат. Взгляните на наши договоры с Египтом и Иорданией или на промежуточные соглашения с палестинцами. Это целые тома слов и юридических формулировок, ничто из которых не было осуществлена в действительности. Нет заинтересованности.
Может быть, мы так держимся за слова, потому что чувствуем себя слабыми, и поэтому уповаем на силу договоров? Если так, и если вторая сторона чувствует эту нашу слабость, то она всегда будет уворачиваться от принудительной силы соглашения, чтобы оставить нас голыми. Это означает, что договор всегда будет бить по нам самим, и, в конце концов, сделает нас слабее.
Источник